Чтение 11–й страницы книги ~Паразиты мозга~

док", девушка попала в машину прямо из зала, как была, голая,
только в суматохе потеряла где-то свой великолепный хвост.

- Дерьмо! - сказала она, дыхнув Сергею в лицо, и он понял,
что девушка пьяна.

- Что? - переспросил он.

- Все! - ответила она, - Все дерьмо. И машина эта - дерь-
мо, и санитары - дерьмо, и ты - дерьмо, и я...

Она неожиданно замолчала и, положив ему голову на плечо
заплакала, промочив всю рубашку.

* * *

- Павел Петрович, проснитесь, - услышал он мягкий женский
голос - Вам пора делать укол!

Он с трудом открыл глаза и увидел что на него смотрит со-
вершенно незнакомая девушка, в белом халате и в белой шапочке.
Лицо девушки было как-то странно деформировано, губы шевели-
лись, а слова доходили до сознания Павла Петровича с запоздани-
ем, не в такт с губами. Он вспомнил, что девушку зовут Таня,
она медсестра и пришла делать ему укол.

Таня помогла больному повернуться на бок, задрала больнич-
ную рубашку и, протерев ягодицу спиртом, резким профессиональ-
ным движением вогнала иглу в мышечную ткань. Затем она мягко
ввела лекарство, выдернула иглу, еще раз протерла спиртом место
укола и принялась собирать инструменты. Собрав инструменты,
девушка неожиданно высоко задрала юбку и стала подтягивать кол-
готки. Сквозь колготки были видны узенькие прозрачные трусики.
Она стояла, задрав юбку, буквально в двух метрах от Павла Петро-
вича, делала свои дела и спокойно смотрела на него, как на нео-
душевленный предмет, который не способен говорить, самостоя-
тельно передвигаться, есть и отправлять естественные надобнос-
ти. Приведя в порядок свой туалет, Таня вышла, а Павел Петро-
вич остался лежать, глядя в белый больничный потолок.

* * *

Юлия ошиблась, сказав, что Пахан умер. Приехавшей через
несколько минут бригаде скорой помощи удалось спасти главаря
пресненской мафии, но левая сторона его тела осталась парализо-
вана.

Павла Петровича поместили в одну из лучших клиник Москвы,
городскую больницу Сергия Радонежского, в отделение сосудистой
хирургии, которым руководил профессор Поспелов. Больному назна-
чили курс интенсивной терапии, и буквально на второй день он
уже мог с помощью медсестры садиться на постели, принимать
твердую пищу и общаться с окружающими при помощи карандаша и
блокнота - разговаривать он не мог, очевидно, оказался задет ре-
чевой центр.

Едва придя в себя, Павел Петрович потребовал, чтобы к нему
привели Сергея и Юлию, а когда узнал о побеге, так разозлился,
что врачи стали опасаться второго удара. Он приказал во что бы
то ни стало найти беглецов и привести к нему. Особенно ему хо-
телось увидеть Юлию. Ему казалось, что именно в этой девушке
заключен секрет его столь неожиданной болезни и, самое главное,
секрет маячившей где то уже здесь, совсем рядом, смерти.

И вот шестерки Пахана понеслись по городу и очень легко
проследили путь беглецов до самой "Бешеной лошадки". Им даже
удалось найти официанта, который принимал заказ у Сергея и
Юлии, (по счастливой случайности ему удалось избежать черного
фургона. В момент облавы, благодаря полученному заказу, он ока-
зался на кухне и спрятался в варочном котле). Сопоставив время
появления странной пары и время облавы на заведение, преследо-
ватели без труда определили где искать пропавших свидетелей. Но
на этом дело застопорилось, так как иметь дело с санитарной по-
лицией никто не хотел.

"...К тому времени организованная преступность уже

не боялась ни милицию, ни федеральную службу безопасности,

ни ФСК, ни какие-либо другие секретные службы. И только

мрачное длинное здание на Каширке, обнесенное высоким бе-

тонным забором и двумя рядами колючей проволоки, да витав-

шая над ним тень профессора Сербского, главного санитарно-

го врача Москвы, все еще навевали на преступные души какой

-то странный, почти мистический ужас. И в самом деле, кто

с полной уверенностью мог бы сказать о себе, что у него

нет червяков в голове?..."

Спецклиника санитарной полиции на Каширке тщательно охра-
нялась, пожалуй, даже лучше чем "Белый дом", и проникнуть туда
был только один способ - стать ее пациентом.

Глава шестая

КЛИНИКА СЕРБСКОГО

Санитар Струпьев сидел в приемном покое в кресле дежур-
ного врача и, положив ноги на стол, скучал. Был выходной, весь
персонал больницы отдыхал после тяжелой трудовой недели, и даже
дежурный врач куда-то запропастился, оставив за себя Струпьева
и приказав ему строго-настрого никуда из приемного покоя не
уходить. Никуда уходить Струпьев вовсе и не собирался, но си-
деть просто так и ничего не делать, было очень скучно Телеви-
зора в приемном покое не было, по радио передавали какую-то бе-
либерду, и от нечего делать он принялся плевать, нет, не в пото-
лок, а на пол, стараясь попасть в жирную зеленую муху, ползав-
шую вокруг большой хлебной крошки.

И тут неожиданно дверь открылась, и в комнату вошла де-
вушка, молодая, лет 16 - 17, не больше. В первый момент у
Струпьева даже мелькнула мысль: а не снять ли ноги со стола? Но
потом он передумал - много чести.

- Здравствуйте! - сказала девушка.

- Здравствуй! - ответил санитар, спокойно разглядывая де-
вушку. Девушка была симпатичная и, пожалуй, даже очень, хотя и
"резаная". "Шлюха!" - подумал он, разглядывая стройные ножки
почти полностью открытые благодаря короткой гофрированной юбке.
Для Струпьева все особи женского рода подразделялись на две
категории: шлюхи и уродины. Первых он презирал, а вторые его
просто не интересовали.

- Видите ли в чем дело, - начала девушка, явно волнуясь и
не зная с чего начать, - я приехала из Камышина поступать в
медицинский институт и вот, так вышло, короче, я не поступи-
ла...

Девушка замолчала и посмотрела на Струпьева, ожидая что он
хоть что-нибудь скажет, но тот молчал.

- И тогда, я подумала, может быть вам нужны санитарки или
еще кто-нибудь... - продолжила она после некоторого молчания.

Все это было более чем странно! Почему она явилась сюда в
приемный покой, а не в отдел кадров, впрочем, какой отдел кад-
ров в воскресенье? Но ведь можно было подождать до понедельни-
ка!

- Вы, наверное, думаете, что я совсем ничего не соображаю,
пришла устраиваться на работу в приемный покой, а не в отдел
кадров. Но дело в том, что я не могла ждать до понедельника, из
общежития меня выселили, и мне негде ночевать...

"Да она еще и телепатка!" - подумал Струпьев, а вслух про-
изнес:

- Раздевайся!

Девушка подняла руку к верхней пуговице и застыла в нере-
шительности, глядя на Струпьева круглыми от удивления глазами.

- Ты же собираешься у нас работать, так?

- Так, - ответила она.

- Значит ты должна пройти медосмотр! Раздевайся, я тебя
осмотрю!

- Понятно! - сказала она и начала расстегивать кофточку.
Она сняла с себя все и осталась в маленьких розовых трусиках.

- Трусики снимать? - спросила она, подняв на него глаза.

- Да, - ответил он.

Она сняла трусики и положила их на стул, рядом с остальной
одеждой. Теперь она стояла перед ним совершенно голая, не зная
что делать дальше, и ждала, что он скажет ей что-нибудь, но он
ничего не говорил, а продолжал молча разглядывать девушку, явно
наслаждаясь ее замешательством.

- Я разделась, - сказала она, не выдержав наконец игры в
молчанку.

- Я вижу, - ответил он, и снова надолго замолчал. Она уже
подумала, что это молчание никогда не кончится, и ей так и при-
дется все время стоять голой посреди комнаты, когда он наконец
заговорил.

- Подойди сюда! - сказал он. Она обошла стол и останови-
лась возле его кресла.