борец!.. Сам-то много настроил?
болтало... Вчера ты боролся. В сарае!.. Эх ты, Зрячий Иван! - Последние
слова она произнесла тихо, чуть не плача.
красные, недовольные собой и друг другом.
вовремя, и нет уже ни близости, ни понимания. Словно холодная черная
стена...
Ляпнул и все... Ведь мама говорила, что мужчины все такие.
на то, что вы родственники. Потому что не важно сейчас, какая она машина
для рождения детей. А важно то, что она хороший товарищ и что она не
бросит тебя в беде... Какую печать все же накладывает на нас жизнь в
Приюте!
самонадеянный немного. А это не страшно, главное, что не трус!
одном и том же. Потому что каждого волновали не консервы и продукты, а
идущий рядом. Потому что оба были молоды, и за всей шелухой, привнесенной
извне, заимствованной у родителей и других взрослых, не пережитой и не
выстраданной, а потому отвлеченной, было одно, такое индивидуальное и
такое похожее.
увидел, что она готова помириться. А еще он увидел в ее глазах тревогу и
надежду.
Склад был полон. Ячейки ломились от банок с замороженными консервами, в
камерах висели огромные связки сублимированных колбас, во множестве лежали
запечатанные пакеты с фруктами и овощами. У Ивана разбежались глаза.
праздник будет в Приюте!
счастливом танце. - Все было не зря! Какой же ты молодец!
поежилась.
бы и пообедать... Ах черт, рюкзаки-то наши на входе остались!
в сердце. Он быстро приблизился и обрушился на них со всех сторон. Как
ураган, как водопад, как нелепый кошмарный сон.
Бежим!
красным табло, мимо герметизирующихся толстых дверей, мимо никому не
нужных человеческих скелетов; сквозь вой сирен, сквозь гул выходящей на
усиленный режим системы вентиляции; преодолевая возникшую вдруг слабость в
ногах и стараясь не думать о том, что будет через несколько минут.
лишь учебные. Боевую тогда проспали. Она опоздала более чем на век. И на
целую эпоху. Но все-таки она прозвучала.
не мечтал. Разве что Доктор... Не одно поколение прожило свою жизнь в
пределах Приюта. Кондиционированный воздух; обеззараженная вода;
питательные смеси на обед, завтрак и ужин; круглосуточный шум вентиляции
за стенами; женитьба на той, которую тебе укажут... И никто не мечтал ни о
чем другом!.. Те, кто жил когда-то под безопасным небом, старались не
вспоминать об этом, дав обет молчания. Те, кто родился уже под землей, не
знали ничего другого и принимали свою жизнь, как нечто, данное судьбой,
незыблемое и вечное. Постепенно первопоселенцы поумирали, и сети
безысходности становились все крепче и крепче, потому что никто даже и не
пытался их разорвать, потому что жить можно было только так и не иначе, а
жить хотелось - в конце концов, самая худая, никчемная жизнь лучше
красивой смерти... Так и жили. И жили бы и дальше, медленно угасая, если
бы Доктор не опомнился и не представил себе, куда заведет такая жизнь. И
тогда появились хрупкие детские мечты о небе над головой, небе покойном,
без тревоги и угрозы, каким оно было миллионы лет, пока его не превратили
в чудовище, которым матери стали пугать непослушных детей...
нам появилось к чему стремиться. Я стал Зрячим, Наташка - Приводящей В
Ужас... И ведь мы даже не догадывались ни о чем. Понимал все, наверное,
только Доктор... Бедный, бедный полковник Коллинз! Он до сих пор
воображает себе, что был и остается единственным правителем Приюта...
- круглая поляна среди леса, на нижних двигались какие-то механизмы,
производящие непонятные операции. Справа на дисплее высвечивались данные
орбиты цели на последнем витке. Табличка показалась Ивану знакомой, где-то
он что-то подобное уже видел. Черный Крест был еще за горизонтом, но уже
отсчитывал секунды таймер, показывая время до входа цели в зону пуска.
Погасли экраны с движущимися механизмами.
крышки, поросшие высокой травой. Из открывшихся шахт выдвинулись
решетчатые конструкции пусковых установок с длинными телами ракет.
Пусковые тут же повернулись на юго-запад, туда, откуда должен был
появиться Черный Крест. Перед глазами вспыхнул транспарант: "Площадка N_1
к старту готова".
никогда не испытывал: теплая тревога вперемешку с ожиданием, и от ожидания
этого у Ивана затряслись руки. Он посмотрел на Наташку. Она, судя по
всему, чувствовала то же самое. Глаза ее блестели, на щеках играл пунцовый
румянец, пальцы теребили воротник комбинезона. Наташка взглянула на него и
улыбнулась виноватой, неестественной улыбкой. Иван показал ей большой
палец.
что вероятность поражения цели не превышает двадцати пяти процентов.
Вместе с мисс...
оставлю. Ни за что!
тоном, что Иван замолк.
Ручной или автоматический?
- Наведению он не помешает. Аппаратура имеет абсолютную помехозащищенность
от разрядов.
ребята.
подумал Иван, совсем не похоже на крест. А на пульте опять бесились
разноцветные огоньки и транспаранты, и пусковые начали одновременно
задирать носы, словно связанные невидимой веревкой, и компьютер доложил,
что цель сопровождается без посторонних помех, а таймер уже отсчитывал не
минуты, а секунды, и когда он досчитал до нуля и компьютер объявил старт
залпом, Иван аккуратно, не спеша, без всяких волнений надавил желтую
кнопку. Чуть дрогнул пол, на средних экранах встали столбы ослепительного
огня, в объектив камеры полетели какие-то ошметки, и изображение слегка
размазалось. Внешние микрофоны донесли быстро угасший вдалеке рев, и когда
он затих, раскатом прошел по небу гром. И было непонятно: то ли это эхо
старта, то ли голос приближающейся грозы.
противопожарные системы, укутывая пусковые плотными облаками пара, и
догорали на земле какие-то щепки. А ракеты уже появились из-за обреза
верхнего экрана - все шесть - маленькими искрами, роем, как безжалостные