Чтение 11–й страницы книги ~Дерни за веревочку~

выла: я пойду-у! - и нельзя не пустить силой, потому что нельзя
дотронуться, ведь стоит дотронуться, криком кричит: мне же больно!.. Кому
старухи нужны, доктор, вздыхала бабуля смиренно.

- Спасибо, - тягуче сказала она и стала выбираться из-под одеяла.

- Ты куда?

- Огрызок выбросить, - бабуля, пошатываясь, встала, нащупала босыми
ногами шлепанцы.

- Да я отнесу, лежи, пожалуйста! - Юрик стал рвать у нее огрызок.
Бабуля не давала.

- Да что уж, - канючила она. - Не пачкай ручки-то после старой
старухи. Пройдусь, мне лежать тяжело...

Весь взмокнув, Юрик выскочил из этого склепа. Мама искала.

- Ампулы, помнится, мы выбросили, - обернулась она. - У них все равно
срок годности кончился. Но рецепты я нашла. Сбегаю сейчас в аптеку, и
завтра ты, будь добр...

- Мам, пожалуйста, я сам схожу. Ничего же не болит...

Он привирал, конечно. Но маме знать ни к чему. Делать для него больше
она не могла, а бессильное стремление помочь - самая страшная из пыток, он
знал это с раннего детства.

Мама благодарно улыбнулась.

- Да ничего, я быстрее... по пути в кулинарию зайду, может, к вечеру
завезли чего. Так бывает...

- Уже набегалась сегодня!

- Где это я набегалась? У плиты натопталась, это верно. Вот и
прогуляюсь заодно, а то опять голова раскалывается.

- Лекарство приняла?

- Конечно. И пятирчатку, и анальгин...

- И не утихла?

- Утихла.

Юрик недоверчиво посмотрел на маму.

- Утихла, утихла, - повторила она с улыбкой.

- Ну ты хоть иди помедленнее, подыши. На улице хорошо. Я выходил до
обеда.

- Да я знаю, из библиотеки-то ехала.

Мама работала в публичке.

- Все, бегу. Последи за картошкой, у меня стоит.

- Конечно, мам.

- И посмотри, чтобы бабушка не вставала.

- Конечно, мам.

- Сегодня, по идее, должен врач прийти - если без меня, ты послушай,
что скажет.

- Конечно, мам.

Она наскоро причесалась. Критически посмотрела в зеркало, качнула
головой.

- Совсем обвисла, - неодобрительно пробормотала она. - Мурлин
Мурло...

- И неправда! - Юрик, услышав, выскочил к ней в коридор. И от резкого
движения запульсировала боль в подъеме левой ноги. - Ты еще в самом соку!

- Ах ты, господи! - весело улыбнулась мама и чмокнула сына в щеку. -
Ты и в этом понимаешь?

- Я во всем понимаЮ, только сказать не могу. Как собака.

Мама ласково засмеялась, счастливо блестя глазами.

- Умница ты моя. Ну, не скучай, - открыла дверь на лестницу. -
Побежала!

- Не побежала, а прогулочным шагом! - крикнул Юрик ей вслед.

Мама опять засмеялась, и дверь захлопнулась.

Из своей комнаты уже выглядывала бабуля.

- Куда это она? - пытливо спросила она.

- В аптеку, - рассеянно ответил Юрик. - Хочет, чтоб я опять покололся
перед колхозом...

Бабуля вышла вся.

- Ох, не бережешь ты матку, ох не бережешь, уж и так возле тебя
бьется-бьется! Всю жизнь ведь болеешь. А сейчас вот и здоровый не можешь
шаг шагнуть себе же за лекарством! Ох, эгоиста, ох, эгоиста мы вырастили
безжалостного! И я-то! Здоровья остатки губила, ночей с ним не спала,
пеленки стирала, а он теперь волком смотрит...

Юрик пытался читать, но не мог, пока бабуля не удалилась. Не успел он
и страницы пробежать, как с кухни донесся шум воды и лязг посуды. Что это
она там, с беспокойством подумал Юрик, откидывая журнал.

Бабуля раскрыла настежь окна у себя в комнате и на кухне, и теперь
стояла у раковины, на самом сквозняке, жертвенно выскабливая кастрюлю.

- Ты чего? - очумело спросил Юрик. Он даже не понял сразу, что
происходит. - Зачем окна-то?

- Душно тут...

Невинный взгляд, ангельский голосок...

- Ложись немедленно! - Юрик стал рвать у нее кастрюлю. - У тебя же
о-эр-зэ!

- Коли уж ты матке не помогаешь, мне не мешай. Она и так будто белка
в колесе крутится! - бабуля не выпускала кастрюлю, и Юрик не решался
рвануть посильнее - встряхнешь ее, приступ еще начнется. Бывало и так. Он
бросился закрывать окна.

- Не смей! - бессильно закричала бабуля. - Доктор сказал, при
простудах свежий воздух полезен, а матка тут начадила.

В дверь позвонили. Бабуля остолбенела.

- Я открою! - Юрик подскочил к двери. - Может, мама что забыла.

Но это была врач - молоденькая, не по-врачебному милая, в больших
очках.

- Здравствуйте, - она с удовольствием улыбнулась Юрику. За эти десять
дней она приходила уже третий раз.

- Добрый вечер, - ответил Юрик, принимая у нее увесистую сумку. Она,
уже не спрашивая, что где, пошла мыть руки. Редкая была врач.

- Бабуля, это врач! - крикнул Юрик.

Бабуля попыталась пронырнуть в комнату, но девушка заметила.

- Зачем же вы встаете? - укоризненно спросила она.

- Чайку попить, доченька, - елейно сообщила бабуля, укладываясь.

- Что ж ты, Юрик, бабуле чайку не принес? - врач дружелюбно
улыбнулась еще раз и вслед за бабулей прошла в комнату. Юрик с ее сумкой
вошел третьим. Он не знал, что ответить, и бабуля, как всегда, упредила
его.

- Да господь с тобой, доченька, разве ж стану я его отрывать по
пустякам. Он у нас в университет поступил, читает!

Юрик вспыхнул. Врач неодобрительно покосилась на него.

- Ну, давайте я вас послушаю.

- Юрочка, выйди, я рубаху подыму, - приказала бабуля. Юрик вышел,
притворил дверь. Неужто опять ничего не пропишет, с ненавистью думал он.
Прошлый раз бабуля тоже его вытолкала. Что они понимают, говорила она
потом. Сопливку пришлют, чтоб отвязаться. У ней парни одни на уме. Ничего
не прописала. Молоко, лежать, больничный вот... Не волновать меня велела.
Из комнаты донеслись ритмичные долгие выдохи. Юрик подслушивал.
"Покашляйте", - отчетливо раздался голос врача. Бабуля осторожно
кашлянула, в горле у нее что-то булькнуло, и она зашлась. Юрик бросился за
пертуссином.

Когда он вбежал в комнату, бабуля, красная, с выпученными глазами,
корчилась на диване, вздергивая к подбородку обтянутые одеялом острые
колени, а врач, покачивая головой, сосредоточенно строчила, пристроив
рецептурный бланк на подлокотнике кресла.

- Напрасно не взяли эритромицин, - проговорила она, не поднимая
головы.

- Ч-что?.. - рассеянно переспросил Юрик, подавая столовую ложку с
пертуссином. Бабуля вцепилась в нее, сотрясаясь уже беззвучно,
полузадохнувшись. Проглотила и, не глядя, ткнула пустую ложку Юрику.

- Напрасно не взяли эритромицин, - резко осуждающим тоном повторила
девушка. Юрик обернулся к ней.

- Какой эритромицин?

- Который я выписала в прошлый раз. В легких отчетливые хрипы.

Юрик жгуче покраснел. Недоумение было мгновенным и тут же сменилось
ледяной злобой.

- Вы, наверное, помните, что бабуля прошлый раз не позволила мне
присутствовать на осмотре, - проговорил он ровно и звонко. - Впоследствии
она не дала мне никакого рецепта, передав лишь, что вы велели ее не
волновать.

Бабуля завершающе кашлянула и спрятала лицо. Врач медленно
повернулась к ней.

- Как же? - беспомощно выговорила она.

Юрик ликовал с каменным лицом.

- Ах, доченька, они у меня такие занятые все, - сорванным голосом
запричитала бабуля. - Чувствовала себя бодро, читать по-вашему не умею,
решила - неважное... Из-за пустяков-то не по-людски родных людей гонять,
внучек у меня сам болящий, да и в университет поступил, не годится мне,
старой старухе, надоедать со своими недугами. Доченька опять же в
библиотеке допоздна, сынок в рейсах длительных...

Доктор слушала с приоткрытым ртом, у нее были детски обиженные глаза.
Она чуть встряхнула головой. Будто дурман отгоняла.

- Я прописала уколы, вот, - она обращалась исключительно к Юрику,
чуть заискивающим тоном. - Надо вызвать сестру, она будет ходить
ежедневно. Госпитализировать необходимости пока все-таки нет... Или вы
хотите? - она повернулась к бабуле. Та страдальчески улыбнулась.

- Кто ж по своей воле к вам пойдет-то! - перевела взгляд на Юрика. -
Я не очень уж вас натомила, родненькие? Скажите - уйду...

Сама жертвенность. Ах, сбагрить бы ее туда! Но Юрик помнил, как мама