остановился, и пока остальные путники выполняли поклон, с наглой улыбкой
подал ближайшему рыцарю маленький светлый квадратик. Тот передал его еще
одному - старшему, а старший внимательно посмотрев квадратик на свет
сделал дозволяющий жест рукой, после чего положил пропуск на высокий
обрубок бревна и с размаху ударил его рукояткой кинжала. Раздался сухой
треск, как от расколовшейся черепицы, и осколки брызнули на снег,
добавившись к лежащим вокруг колоды таким же.
вопросительным "Ы-ы-м-м?", тогда вор плюнул, пошел раздвигать створки
ворот сам. Рыцари засмеялись, а Скрал за шиворот стащил обоих парней с
сена, злясь и ругаясь, и закрывать ворота пришлось уже им. А когда они
забрались обратно вор сказал тихо:
была границей между ними, а когда погорелые сани въехали на одну из двух
торговых площадей Кодукая, уже и вечер успел превратиться в ночь. Площадь
была очень широка, и половину ее занимали летние ряды, сейчас заброшенные
и засыпанные снегом, перемешанным с мусором. Ближе горело несколько
костров, у которых расположился приезжий люд, а еще ближе, в середине
утоптанного пустого пространства стояла непривычного вида виселица, на
которой раскачивался вверх ногами скорченный и обледенелый труп. Отблески
костров лишь изредка освещали лицо, а вернее то, что от него осталось, и
узнать повешенного было трудно, однако Айс сказал тихо и уверено:
специально Айсу.
требовала для себя Орда. Поэтому гости побогаче теперь ютились в паршивых
и когда-то дешевых трактирах, а кто победнее соответственно оставались на
улице, либо устраивая свои костры, либо прибиваясь к чужим, так что в
описанный Линой "хороший трактир" не стоило и соваться. Скрал-скраду
подогнал телегу к одному из огней, поздоровался, заставил Лину вытащить
единственный котел, а двух полудурков послал вслед за одним из мужиков за
дровами.
прилавков и добротных ларей, он махал топором на Айса с Данисием, стоило
им только приблизиться, но зато когда удалось развалить один из летних
навесов, встал руки в боки, и не помог даже взвалить добычу на спину. На
обратном пути мужик где-то замешкался, и Данисий шепнул:
смирным.
происходящее у костров, нужно было еще выбраться из лабиринта летнего
рынка. Он хотел переспросить, но сзади нагонял начальник с топором, и Айс
снова вошел в роль: лицо кривое и мертвое, только подбородок равномерно
дергается, и ноги переставлять стал уж совсем не по-человечески. Мужик
поглядев на него сплюнул, и вновь отошел подальше.
быстрее, но оглянувшись на деревянно шагающего Айса, принудил себя не
спешить, так что когда все так же, под конвоем вредного мужика, они
подошли к кострам, ордынской стражи там уже не было. А еще не было у
костров полуобгорелых саней, щуплого проныры-попрошайки и завернутой в
несуразные тряпки простоватой девушки по имени Лина. Дровосек-начальник
это тоже заметил, и быстро сообразил, что надо делать. Привычно потрясая
топором, он заставил Айса и Данисия сбросить свою ношу, и потом тем же
способом принялся отгонять их обратно в темноту. Данисий было направился к
другой кучке народу, но от нее отделились двое крепких парней с колами,
делающими все те же красноречивые жесты. Остальное сообщество казалось
настроенным так же решительно, и потеряв сразу половину своей
придурковатости, Данисий повернулся к кострам спиною и побрел обратно к
летнему рынку, соображая по дороге, что если какой-нибудь лабаз взломать,
внутри что-нибудь запалить, то ночь пересидеть можно будет не совсем
плохо.
даже в темноте были видны яркие краски росписи, правда уже потекшие, он
обернулся. Айс покорно шел сзади, все так же дергая головой и кое-как
двигая ногами.
промолчал, тупо глядя на Данисия.
вовсе доиграешься! - и вновь в ответ только беззвучно двигающийся
подбородок. Это Данисия окончательно взбесило, и он влепил в этот
подбородок размашистую затрещину, из тех, что абсолютно неприменимы в
мало-мальски серьезной драке, но душу отводят хорошо. Айс неловко упал на
снег, и остался лежать, а голова его все так же равномерно дергалась, и
тогда Данисий испугался. Он тормошил Айса, бил по щекам а потом,
припомнив, несколько раз ткнул с размаху в снег, как его самого недавно
приводили в себя после встречи с лешим. Последнее оказалось наиболее
верным: пациент наконец перестал дергаться и произнес незнакомое, но явно
осмысленное слово, судя по тону - ругательное.
скособоченный прилавок.
воздух, - пару раз так, и придуриваться уже не надо будет. Ну, чего ты на
меня так смотришь? Думаешь, презирать дальше, или хватит пока? Лицо уж
больно участливое, за последнее время непривычно.
выпад, и говорил очень серьезно. - Мне теперь кажется, что я тогда просто
чего-то не понял. И на тебя тогда напраслину сгоряча возвел. Так что
извиняюсь.
платок достать, глаза промокнуть, а потом сморкнуться - да вот беда, сопли
все померзли. А если без шуток, то мне до твоих разных там
презрений-извинений дела большого нету, как тебе самому удобнее, так и
обходись. По делу я что смогу, то сделаю, а всякие чувства можешь для
девок приберечь, им нужнее. Еще вопросы на возвышенные темы есть?
при этом ощущения человека, которому не пожали честно протянутую руку. Айс
это понял, и решив, что дальше так не стоит, переменил разговор.
мне не хочется. Может чердак?
думаю, так будем. Это приезжие на площади жмутся, а всякие тертые
человечки наверняка здесь.
пойдем-ка. Если чердаки тебе уже по ночам сняться, так давай в подвал
какой метиться, только чтоб не здесь.
краю площади, время от времени запутываясь в поворотах и глухих
загородках, или завязая в нетронутых сугробах. Потом Айс набрел на
утоптанную тропинку, которая вела вроде бы туда, куда надо, и предложил
пойти по ней. Данисий согласился, и действительно движение заметно
ускорилось, но когда сквозь частокол навесов замерцали огоньки городских
домов, возникло неожиданное препятствие. Дорожка здесь была чуть пошире, и
поперек нее на замусоренном снегу стояли трое оборванцев, один с топором и
двое с любовно обструганными дубинками. Данисий оглянулся назад - из-за
хлипкой дощатой стенки ларька, мимо которого они с Айсом только что
прошли, один за другим вышли еще четверо. Данисий плюнул и сказал:
до того, чтобы сообщить:
хороший человек.
шагнул в сторону, и рывком оторвал от стены стоящего рядом маленького
сарая подгнившую доску. В доске было кольцо, а в кольце болтался обрывок
цепи длиной с руку - может собака на ней когда-то сидела, или медведь
ученый, но об этом думать было некогда - трое спереди, подняв свое оружие
кинулись вперед. Цепь в руках Данисия ожила, и превратилась как-бы в
туманный колеблющийся диск, а кусок доски на ее конце описывал самые
неожиданные кривые, пока не разлетелся в щепки об топор. К этому моменту
владелец одной из дубинок скорчившись визжал на снегу, зажав рукою глаз, а
его товарищ лежал напротив молча и неподвижно. Хозяин топора оказался не
робкого десятка, и вновь попытался нанести удар, но цепь неожиданно выбила
оружие куда-то далеко в сторону, и оказавшись вдруг с пустыми руками
смельчак замер. Только теперь успевшие подбежать четверо озадачено
остановились не доходя шагов десяти до Данисия, и по-видимому колебались.
Остававшийся все это время как-то в стороне Айс сказал тихо:
заканчивать.
головою, сверкнуло подряд несколько коротких вспышек. После каждой от цепи
отрывались куски в два-три звена длиною, и как пущенные из пращи они
летели вперед. Два из четырех обрывков уложили в снег двух нападавших,
третий просвистел рядом с ухом еще одного, а четвертый летел уже вслед
убегающим - все вместе оказалось слишком даже для тертых человечков из
летних рядов.