этого негодяя, чтобы я мог его здесь публично казнить.
предоставить мне этого двойного изменника на публичную казнь, - ответил
майор Шурудан.
нас.
встали справа, воины Фигероя зашли слева. Антон Пустероде сверкал
плечевыми фонариками и победно ревел, рея над обреченным Конрадом.
Внутренний Голос отчаянно завопил: "Беги, беги, пока жив, не то, говорю
тебе, точно казнят!" И Конрад ринулся в кустарник, опрокинув на землю
Марка Фигероя и так тяпнув ногой Шурудана, что тот взвыл. Солдаты сперва
растерянно попрыгали и потолкались, потом пустились преследовать беглеца.
Но Конрад спасал собственную жизнь, а преследователи ничего не спасали и
потому не усердствовали. Они вскоре отстали так далеко, что и голосов уже
не было слышно. Конрад, однако, бежал со все той же отчаянной
торопливостью и не остановился, пока не выскочил на затерянную в
кустарнике новую полянку.
На скамейке сидел жилистый старик и молча глядел на Конрада. В неистовстве
бега Конрад примчался к собственному дому, откуда еще сегодняшней ночью с
таким облегчением удрал на широкую волю - отец с хмурым любопытством
ожидал, как поведет себя Конрад дальше.
усилие, чтобы встать на ноги.
что ты не вовсе потерял совесть, хотя к этому шло. Расскажи теперь, что
тебе пришлось пережить за этот день. Судя по тому, как ты рвался сквозь
кусты, выход в другую жизнь не принес тебе радости.
избранных дорогах. Все восстановилось в памяти с такой яркостью, словно
было только что пережито, и уже не казалось трижды одолевавшим его сном, а
было как бы трижды повторенной явью. Отец слушал и кивал, потом сказал:
было быть именно так, убежден. Ибо в тебе бог смешан с чертом, и ты равно
годен и на зло, и на добро, и на подвиг, и на позор. И не ты командуешь
обстоятельствами, а они - тобой, хоть тебе и воображается по-иному. А как
ты поведешь себя, зависит не так от тебя, как от обстановки, ибо каждая
найдет в тебе, что ей нужно. Сколько раз я колотил тебя, но так и не
выколотил неопределенности из твоего характера. И еще бы надо поотдубасить
- да бесполезно.
равнодушен...
проклятой планете это чаще всего ведет к катастрофе.
вырубленный из плотного узловатого дерева, с густой, как смола, кровью -
не жиденькой водицей. Его жесткую руку Конрад хорошо знал, его советами и
наставлениями перенебрегал, слушал только свои Внутренние Голоса. Но
сейчас Внутренние Голоса молчали, и Конрад был готов выслушать самый
жестокий совет, был бы он только полезен.
и скрылась вот на этой скудной, поганой Марите. Здесь мы постепенно
вырождаемся, истребляем один другого в бесчисленных мятежах и
кратковременных захватах власти. Возвращайся на Землю, сын. Уверен, там не
обстоятельства командуют людьми, а люди обстоятельствами. Надо же, чтобы
где-нибудь в мире было местечко, где не дорога выбирает тебя, а ты - свою
жизненную дорогу. Иди там по главной, а не по боковой душевной склонности;
по основной, а не по второстепенной способности. И ты будешь там стоить
ровно столько, сколько реально стоишь. Не больше - но и не меньше.
с досадой. - Но в знаменитой и затхлой пещере в ущелье Альдонсы все эти
сто лет покоится поврежденный звездолет. И нет надежды, что его
восстановят для самостоятельного похода.
помощник Кренстон закончили долгий ремонт космического корабля. И они
тайно подготовили группу людей, мечтающих о прародине. Завтра они
отлетают. Мне тоже предложили присоединиться, я отказался.
Другое дело - ты. Ты сможешь еще увидеть зеленую горячую Землю - уверен,
уверен, что она именно такая!
на этих трех дорогах! Ты говоришь - отлетают завтра утром? В таком случае
ночь я посплю, а на рассвете ты меня разбуди. Что я должен сказать твоему
другу механику Бартоломею Хапи?
достаточно для побега на Землю.
буди меня до утренней Москиты.
в кустах. Вон там, там...
треск далеких шагов, Конраду послышался даже трубный рев Антон Пустероде.
разыскивают меня. Что делать, отец?
время ты пробежишь половину пути до пещеры Альдонса. Торопись, Конрад,
твои враги приближаются.
Отец торопливо сложил баррикаду из бревен, залег за ней, направил
импульсатор на кусты. Конрад не видел лица отца, но не сомневался, что оно
светится торжеством. В годы военной службы отец хорошо овладел
импульсатором и собирался теперь действовать, как давно жаждала душа.