Чтение 11–й страницы книги ~Право на поиск~

- Но спи! - приказала она с экрана. - Я только что вернулась от Роя.
Приди ко мне.

Я мигом вскочил. О том, чтобы идти к ней, не могло быть и речи.

- Не могу оторваться от механизмов, Жанна. Сделай одолжение, приходи
в мою лабораторию.

- Буду через пять минут.

Экран погас, и я кинулся к аппаратам. Пяти минут еле-еле хватало,
чтобы ввести новую программу. От недавней скорби и нерешительности не
осталось ничего. План был ясен, его надо было выполнять без колебаний.
Теперь меня беспокоило одно: не совершу ли в этой спешке ошибки? Я быстро
регулировал автоматы и датчики и дважды повторял - для верности - каждую
операцию.

Жанна вошла, когда я отошел от аппаратов и водрузил себя на
подоконник - самая безмятежная из моих поз, она это знала.

- Какой трудный день! - со вздохом сказала она. -

Если бы не наставления Чарли и не твои упрашивания, вряд ли беседа с
Роем сошла бы благополучно. Это был самый настоящий допрос, по правилам
старины.

- Он спрашивал тебя о Павле?

- И о нем. Я сказала, что о Павле лучше узнавать у тебя. Вы вместе
вели исследования. Ты присутствовал при его гибели.

- Что он ответил?

- Он сказал, что не увидел в тебе желания распространяться о Павле.

- Он и не спрашивал меня о Павле, ограничился тем, что услышал от
Чарли. Впрочем, он не ошибся: у меня не было желания распространяться о
Павле.

- Примерно так я и объяснила.

- Ты сказала, он расспрашивал и о Павле. Значит, его интересовали и
другие?

- Другие - это ты один.

- Вот как! Он не интересовался ни Чарли, ни Антоном?

- Он сказал, что Антон и Чарли ему ясны, а ты - загадка. Он с первых
слов попросил подробно расшифровать таинственную природу существа,
именуемого хронофизиком Эдуардом Барсовым.

- Ты это сделала?

- В меру своего понимания.

- Это много - мера твоего понимания? Чарли шутит: каждый говорит в
меру своего непонимания.

- Суди сам. Если, конечно, ты способен судить о себе объективно и
беспристрастно. Павел часто говорил, что ты в себе не разбираешься.

- Думаю, что и он во мне не очень-то разбирался. Тайны природы всегда
ему были ясней, чем человеческие характеры. Он интересовался законами мира
больше, чем странностями людей.

- Тобой он интересовался. Возможно, он видел в тебе одну из тайн
природы. У Роя я начала рассказ о тебе словом, которое Павел назвал сутью
твоей души. Ты помнишь то слово?

- Нет, естественно.

- Между прочим, Павел часто говорил его. Ты должен был его слышать.

- Я мало собой увлекался. Наверно, пропускал это слово мимо ушей.

- Не смотри на меня. Меня раздражает твой взгляд.

- Буду смотреть в сторону. Так хорошо?

- Лучше. Теперь слушай. В разговоре с Роем я вспомнила, как
познакомилась с вами четырьмя. Я прилетела на Уранию с направлением на
Энергостанцию и каким-то грузом для Института Времени. Институт
достраивался, груз свалили в общежитии. Трое из вас пожертвовали для груза
своими номерами, вы переселились к Чарли, его директорская квартира была
обширней ваших комнатушек. Каждый внес что-то свое в украшение временного
жилья. Чарли радостно подчеркнул беспорядок в комнате красивым плакатом,
он повесил его на двери: "Выходя на улицу, вытирайте ноги!"

- Плакат в стиле его острот. Я помню это его воззвание.

- Антон нарисовал чертенят с хвостами, рожками и руками, гибкими, как
хвосты. На чертенят падали молекулы, они ловко отшвыривали их - большие
направо, маленькие налево. В общем, оправдывал прозвище "Повелитель
Демонов Максвелла". Павел прибил к стене схему переключений регуляторов в
каком-то процессе, а ты повесил над своей кроватью портрет древнего
философа Декарта.

- Было. Отличная репродукция знаменитой картины Франца Гальса. Я
очень любил эту картину, хотя к творчеству Франца Гальса равнодушен.

- Вот, вот! К творчеству Гальса равнодушен, а этот портрет любил. Я
спросила у Павла с уважением, - так странно в наше время встретить
поклонника старых философов: "Этот твой друг Эдуард Барсов, наверно,
большой знаток учения Декарта?" Павел ответил: "Сомневаюсь, чтобы Эдик
держал в руках хоть одну книгу Декарта". - "Но почему он повесил его
портрет?" - спросила я. "А ты присмотрись к портрету, - посоветовал Павел,
- на этой картине изображена душа Эдика".

- И ты присмотрелась к портрету Декарта?

- Много раз присматривалась. Мне очень хотелось узнать все ваши души.
С портрета, ты помнишь, глядел мужчина средних лет, длинноволосый - кудри
прикрывали плечи, - длинноносый, тяжелые веки наполовину заэкранивали
большие выпуклые глаза, он недавно побрился, но плохо побрился, художник
лукаво изобразил и порез на подбородке, и островок недобритой у шеи
бородки. А Декарт не просто глядел на зрителя, он радостно удивлялся тому,
на что падал его взгляд. Франц Гальс с совершенством воссоздал душевное
состояние философа, тот словно говорил каждому, кто подходил к портрету:

"Боже, как удивителен, как прекрасен этот мир! Восхищайтесь им,
поражайтесь ему!" И Павел сказал мне: "Теперь ты понимаешь, почему Эдуард
выбрал портрет Декарта в наставники? Не учение Декарта - только его
портрет. Здесь икона души самого Эдика, его вечное удивление перед всем,
что его окружает. Если Антона Чиршке раздражают законы природы, то Эдуард
им восторженно удивляется".

- Так вот оно, это загадочное словечко! Удивление - формула моей
души! Так, по-твоему?

- Это сказал Павел, и я каждодневно утверждалась, что он прав.

- Ты поведала это и следователю?

- Конечно. Он ведь интересовался твоим характером, как я могла скрыть
главную твою особенность? И я рассказала ему, что ты способен замереть от
восхищения, когда мимо твоего носа пролетит гудящий жук, и, забыв на время
обо всем ином, ты будешь следить зачарованными глазами за тяжелым полетом
жука. Что когда на обочине дороги вдруг раскроется краткожизненным
цветочком какой-нибудь вздорный сорняк, ты остановишься перед ним и
упоенно удивишься, сколь совершенны невзрачные лепестки, до чего
прекрасно, каким-то особым бордюром, их облепила придорожная пыль! И ради
такого дурацкого времяпрепровождения опоздаешь к началу важнейшего
эксперимента. А в эксперименте, объяснила я Рою, тебя захватывают порой
такие пустяки, что тормозится сам эксперимент. Я вспомнила, как пришла
как-то к вам и ты воскликнул с сияющими глазами, словно случилось что-то
абсолютно неожиданное: "Жанна, посмотри результат, как же все поразительно
сошлось!" Я спросила Павла, в чем неожиданность, а он захохотал: "Никакой
неожиданности, все по расчету, но не будем мешать Эдуарду безмерно
поражаться тому, что в науке отклонений от законов природы не
наблюдается". А когда ты вечером смотришь на небо, Эдуард! Со стороны
впечатление, будто тебя весь день одолевал тайный ужас, что звезды не
выйдут на ночное дежурство, и ты радостно ошеломлен, что они все же
появились, и поэтому должен насладиться их красотой, ибо она дана только
на одну ночь. Вот ты таков, Эдуард. И в наших с тобой отношениях до
предела сказалась эта твоя привычка всему поражаться, любой штамп
воспринимать как открытие. Ненасытная твоя любопытность, обращенная
одинаково на важное и неважное. Любознательность без разбора!

- Ненасытная любопытность в наших с тобой отношениях? Или лучше
второе словечко - любознательность

- Ты, конечно, снова впадаешь в удивление! Это ведь секрет твоего
понимания.

- Постараюсь на этот раз не впадать в удивление. Ты говорила Рою о
наших отношениях?

- С чего бы мне их скрывать? Он спрашивал, я отвечала. Не хочешь ли и
ты спросить, что я сказала о нас с тобой?

- Хочу, Жанна.

- Он интересовался, крепка ли наша дружба. Я ответила, что не очень.
Ты опять впился в меня глазами, Эдик. Ты ведь знаешь, я этого не терплю!
Итак, я сказала Рою, что ты влюбился в меня почти мгновенно, как увидел.
Надеюсь, ты не будешь этого отрицать? И еще я сказала, что твоя любовь
показалась мне такой привлекательной, меня так трогало твое неизменное
восхищение мной, ты с такой доброй радостью следил за каждым моим
движением, что и я стала влюбляться в тебя.

- Этого не было, Жанна!

- Это было, Эдуард. Но тут вмешался Павел, сказала я Рою. Павел, в
отличие от тебя, был настойчив, когда чего-нибудь хотел добиться. И он
был... В общем, Павел был Павлом, тебе этого не нужно растолковывать, а
Рою я кое-что объяснила. Но был момент, Эдуард, когда я заметалась между
вами, не зная, кого выбрать. Очень короткий момент, но он был, и увлечение
мое могло тогда переломиться в твою сторону. Но ты отошел от
соперничества. Тебя поразило, что Павел, так страстно увлеченный наукой,
может испытывать и другие страсти. Тебя вмиг заинтересовало, а как я
отвечу на его домогания. Перед тобой появилась замечательная картина:
некто без церемоний прививает девушке свою любовь, стремительно заражает
ее своей страстью - ну как этим не полюбоваться? Как не поразиться
могуществу чувства, ведь он буквально теряет голову, когда перед ним
появляется та девушка? "Деятельный обсерватор" - разве не так шутит о тебе
Чарли? Он еще говорит - "неистовый наблюдатель"... А что до нас с Павлом,
то я объяснила Рою, что все совершилось по другой шуточке того же Чарли