инстинктивно напряглась. Не потому, что это ее шокировало, а потому, что
ничего подобного она не ожидала. Для нее это было в новинку. Их близость,
которую он воспринимал как нечто само собой разумеющееся, его реакция - все
это было для нее потрясающе ново.
и перестал ласкать кончиком языка ее щеку. Скользнув губами к ее уху, он
прошептал:
пришлось посмотреть на него. Глаза их встретились.
обезоруживаешь. Больше всего на свете мне хочется отнести тебя в кровать и
любить, любить, любить...
отодвинуться, бормоча:
показалось, даже не обидевшись. - Да, я понимаю. И хочу, чтобы ты знала, что
я тоже не имею привычки так себя вести.
ее.
губах заиграла веселая улыбка.
выражение его лица резко изменилось, взгляд стал испытующим, и он
нахмурился. Мелани тут же насторожилась.
игра.
эротически, опасно, нетерпеливо.
меня.
блюсти себя и наконец взлететь к самым высотам чувств; так вот что значит
проснуться както утром и вдруг обнаружить, что заветный сон стал явью!
ухо:
произнести эти слова?
звон.
прикосновение, не нашла в себе сил отвернуться.
и трепетала от их блеска.
любовью, которые испытывала к нему, но не осмеливалась выразить словами. И
когда, прижимаясь к нему, вновь почувствовала его желание, то напряглась не
от страха, а от сладкого предвкушения.
дотрагиваться, никогда еще она не испытывала ответного желания; раньше ей
это было неприятно. Даже с Полом, и он на нее за это сердился. А вот сейчас,
в объятиях Люка, когда руки его, скользнув под свитер, гладили ее
шелковистую кожу, она испытывала невообразимое удовольствие и потребность
помочь ему лучше узнать ее тело, подвинуться так, чтобы он поскорее нашел ее
грудь.
напряженных сосках задолго до того, как их коснулись пальцы Люка.
себя, она все повторяла и повторяла его имя, вся во власти неизвестного ей
доселе священного трепета.
только от прикосновений. И если у нее захватывает дух от простого
прикосновения его руки, то что будет, когда... если... если он будет ласкать
ее грудь губами?
открыла глаза, щеки ее были залиты горячим румянцем. Люк, оторвавшись от ее
губ, смотрел на нее сверху вниз,
в жар. Когда он перевел взгляд с ее глаз на губы, сердце Мелани рванулось из
груди.
гладил напряженные соски и нежно целовал ее в губы.
нее. Но браслет часов зацепился за нить ее шерстяного свитера, и, когда он
положил руку ей на плечо, свитер задрался.
глаз с белевшей обнаженной груди, тут же покрывшейся гусиной кожей.
дальше. Он закрыл ее собой от холодного ветра, и теплые лучи солнца тут же
согрели ее.
испытала необычное, эротическое удовольствие от прикосновения лучей солнца к
обнаженной коже; во-вторых, это ощущение было особенно сильным в столь
интимной части ее тела; и, в-третьих, было что-то страшно возбуждающее в
том, что тело ее так распутно, хотя и без ее вины, открыто глазам Люка.
отправился исполнять работу, которую сам на себя взвалил. Но она так и не
смогла прогнать ощущение, что тело ее испытывает колоссальное удовольствие
от взгляда Люка.
запястья.
грудь - белую, с тонкими синими прожилками и красными, разбухшими,
напрягшимися сосками.
голову и медленно, очень медленно заскользил губами по шелковистой коже меж
двух холмиков, все выше и выше по мягкому изгибу, пока не достиг
чувствительного венчика.
каждым вздохом усиливалось головокружение, а с ним и неспособность
противостоять затопившим ее чувствам.
сладкой муки и сжала его плечи. Она понимала, что ведет себя развратно, что
шокирует его, но ничего не могла с собой поделать.
летящего самолета. Единственное, в чем Мелани была уверена, так это в том,
что, если бы Люк захотел, он мог бы уложить ее на сырую жесткую землю, а
тело ее было бы страшно этому радо, хотя он стал бы ее первым мужчиной.
большей готовностью, чем Люк - он первым услышал самолет, - а то, что она
сама его к этому подталкивала и скрыто молила, посылая ему тысячу женских
сигналов, о существовании которых до того момента даже и не подозревала.
свитер. - Может, это и к лучшему, - добавил он и, внимательно посмотрев
Мелани в глаза, мягко сказал: - Я не знаю, что в тебе такого, от чего я
забываю обо всем на свете. Но мне кажется, я начинаю понимать...
холодными и пустыми. Мелани содрогнулась, чувствуя себя отверженной и
презренной, словно он воздвиг между ними стену.
что она так себя повела? Может, его неприятно поразило ее распутство?
назад он обнимал ее и целовал...
стоит Люку притронуться к ней, поцеловать и обнять, как всякая логика и
здравый смысл покидают ее, и она превращается в совершенно незнакомую себе
женщину.
посмотрел в окно на сад и спросил:
ждать, когда цены подскочат до максимума из-за новой дороги, и продашь?
помрачнела.
себя это сделать. Она боялась насмешек и колкостей. Она понимала, что даже
Луиза посчитала бы ее сумасшедшей, а может, и просто дурой, узнай о ее
намерении отказаться от наследства. Только тот, кто выстрадал столько,