read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



друг друга иноками. И даже непрерывное пение... Когда-нибудь. И очень не
скоро еще!
Он разогнул книгу, услужливо положенную пред ним на аналой верным
Михеем, и, властно отодвинув наконец посторонь все заботы, земные и
церковные, начал читать, отдавшись тому, что подступало и подступило
наконец с первыми гласами хора - мужского хора! - усилившегося и окрепшего
с умножением братии. И когда волны стройного славословия наполнили храм,
он и вовсе отдался звучному осиянию завораживающей неземной красоты,
которая уносила выше и выше, реяла уже где-то за гранью телесного
естества, открывая духовному лицезрению помимо и вне сознания горние
сияющие миры. Пел хор, пел Сергий. Глубокие, мужественные, басовитые гласы
твердили победу добра и света над миром зла, реял в выси чистый детский
голос Ваняты, взмывающий к небесной тверди, и рокот старческих голосов
крепил победоносное шествие ангельских ратей. Высокий голос Симона легко
входил в созвучие с его собственным, и ширила радость в груди, и приходило
такое, когда уже не он пел, а пелось само, и уносило на волнах торжества и
баюкало, и то облегченной печалью отречения, то мужеством духовной борьбы
целило и наполняло святыню сердца.
Редко пелось так, как сегодня. Видимо, и всем передалось несказанное,
совершавшееся в душе Сергия, и потому, отпевши канон и акафист, они
глядели друг на друга слегка опьяневшие, как пьянеют светом и воздухом
вырвавшиеся на волю из тесного, мрачного узилища, и радовали собою, и
кто-то утирал восторженную слезу.

До поздней заутрени следовало истопить, выпахать печь и поставить
просфоры, а также заквасить новые из намолотой намедни муки, и Сергий,
воротясь в хижину, не садясь, скоро принялся за дело. Ощупью найдя чело
русской печи, он обнаружил, что дрова были уже наложены и сухая лучина
только ждала огня, чтобы весело запылать в прокопченном глиняном чреве.
Михей, занятый уборкою церкви, еще не приходил, и Сергий, скупо
улыбнувшись, сразу понял, кто озаботил себя дровами и растопкою.
Печи в обители зажигались по утрам от лампадного огня храмовой иконы
Живоначальной Троицы, и Михей, назначенный учиненным братом, ежеутренне
разносил огонь по кельям. Вскоре он заглянул в дверь, прикрывая полою
слюдяной фонарь. Сергий принял огонь, кивком головы отпустив Михея, только
еще начавшего свой обход, раздул пламя в очаге, и хижина осветилась теплым
и живым трепещущим светом. Уютно потрескивали, распространяя тепло,
поленья, дым, загибаясь серыми прядями, медленно потек над головою, нехотя
разыскивая черное устье дымника, и Сергий, засучив рукава и омывши руки,
начал раскатывать тесто.
Скрипнула дверь, и первее по духовному теплу, чем по легким детским
шагам, Сергий угадал Ваняту, младшего сына Стефанова.
Отрок, коему шел двенадцатый год, ожидал пострижения.
Многие качали головами, дивясь юности отрока и про себя ужасаясь
суровому нраву родителя и дяди, не поимевших жалости к цветущему детскому
возрасту.
Один Онисим знал, что все было иначе, что Ванята сам заставил отца
отвести его в монастырь, к <дяде Сереже>; что и того ранее, с первых даже
не лет, с первых месяцев бытия, дитятею, оставшись без матери, тянулся он
к дяде пуще, чем к родному отцу, что в минуты редких посещений Сергием
радонежского дома лез к нему на колени, плакал, не хотел отпускать. И что
истиною решения Сергия с братом была отнюдь не жестокость сердца, а
любовь.
Онисим знал и молчал. Молчал и Стефан. Это был их собственный
семейный счет и семейная тайна, невнятная более никому.
Покойная Нюша год от году легчает, яснеет. Все то тяжелое, бабье,
плотяное, что проявилось в ней в годы ее недолгого замужества за Стефаном,
угасает в отдалении лет. В ней все больше света, все меньше земного бытия.
Помнятся только легкая задумчивость улыбки, только ветерок радости от
бегущей девичьей поступи...
Он без спору уступил ее некогда старшему брату. Даже не уступил, а -
отступил посторонь, когда это у них со Стефаном началось. С тяжким
недоумением следил непонятные ему чередования семейных ссор и приступов
нежности, неизбежные, как начал понимать много спустя, когда любимых
связывает, омрачая духовное, голос плоти. У него, Сергия, <это> почуялось
много позже, в лесном духовитом одиночестве поздней весны. Ограничив себя
в пище и усугубив труды и молитвенное бдение, он сумел раз и навсегда
одолеть искус плоти. Одолеть, победить, быть может, сломить себя, но
многое понял с тех пор и в себе и в других, приходящих к нему ради
духовной помощи. Понял и брата Стефана...
Умирая в бреду родильной горячки, Нюша бормотала покаянно: <Я была
такая глу-у-пая! Мне бы тоже уйти в монастырь где-то рядом с тобою. И
приходить к тебе на исповедь каждый год, нет, каждый месяц, или, еще
лучше, по воскресным дням...>
И вот она пришла к нему, возродясь в этом своем дитяти, которого
когда-то он, Сергий, мыл в корыте и пеленал заместо матери. Пришла,
задумавши свершить наконец подвиг иночества, к коему призывал ее некогда
отрок Варфоломей своими рассказами о святой Марии Египетской...
И Стефан, видимо, понял тоже. И потому так круто решил и содеял,
отдав ребенка на руки Сергию.
И вот теперь Ванята подходит к нему сзади, уже понявши, впрочем, что
дядя разгадал его приход, и только чтобы поддержать игру, не поворачивает
головы. Подходит и трется, словно котенок, щекой о рукав Сергия. Ласкание,
даже ребенка, греховно для монаха, но у Сергия своя мера и свое понятие о
греховности, и Ванята чует ее, меру эту, никогда не преступая дозволенной
грани.
- Что Онисим? - спрашивает Сергий, помолчав.
- Я воды согрел, и кашу сварил, и горшок убрал, и подмел, и дровы
наносил, - начинает перечислять Ванята, загибая пальцы, - а деинка Онисим
бает... - Ванята опускает голову, замолкая, и, жарко стыдясь, шепотом
договаривает: - Бает, какой я добрый... и погладил меня вот так... Отче! А
это плохо, да?
- Хорошо, отроче, душевная похвала идет к вышнему! - заглядывая в
печь и морщась от жара, отвечает Сергий. - Токмо помни всегда, что иной
болящий временем, в тягости, в омрачении ума, и словом огрубит тебя, и
ударит... Ты же твори завсегда Господу своему и не приимь остуды в сердце
ни на какое нелепое деяние болящего!
Ванята кивает молча. Отроку сему не надобно повторять дважды, как
иным. Сказанное тотчас укрепляет в его памяти навсегда.
Вот сейчас он, безотрывно глядючи на ловкие движения дядиных рук,
оттискивающих вырезной печатью головки просфорок - символ церкви небесной,
тщится что-то спросить, крайне важное для себя, опасаясь, однако, не
огорчит ли дядю его вопрошание. Сергий (движения его рук становятся
осторожнее и тверже) мысленно разрешает ребенку, и Ванята, нахрабрясь,
разжимает уста:
- Отче! А ты теперь станешь игуменом, да? - Он торопится сразу же
досказать главное: - И возможешь постричь меня во мнихи?!
На лице дяди колдовская игра света и теней. Глаза безотрывно
устремлены на свое делание. Отрок, сам того не понимая, затронул сейчас
тайная тайных его души. Он безотчетно поправляет тыльной стороною руки
рыжую прядь, выбившуюся из-под ремешка, охватившего потный лоб.
Полусогласие, вырванное у него намедни братией, совершенное в разуме и
разумом, по понятию долга, еще не было полным согласием, вернее, не взошло
еще на ту, вторую ступень, на которой, по словам Иллариона, вослед закону,
как высшее его завершение, возникает любовь. (И не дивно ли, что это было
первое творение русского иерарха нарождающейся церкви? <Слово о законе и
благодати> митрополита киевского Иллариона все было посвящено этому
наиважнейшему для россиян понятию высшей, благодатной любви. Почему и
культ Богоматери, почему и <Хождения Богоматери по мукам>, почему и века
спустя жестокая <прусская> система закона так была чужда русскому сердцу и
уму. Да, закон, но после и выше его - благодать, высокая любовь,
согревающая сердце, дающая смысл закону, смысл бытию, ибо мертво и убого
без того, без любви, без сердечного понимания самое разумное устроение!
Так - на Руси. Быть может, даже и перед греческою церковью тем отлична
оказалась русская, что больше и сильнее выразилось в ней начало любви
Господней к миру, созданному величавою любовью, и начало любви граждан,
осиянных светом Логоса, друг к другу; почему, по словам летописца, и
казнил Господь русичей так прежестоко за отпадение от любви, за измену
ближнему своему! Ибо взявший крест на рамена своя уже его взял и не волен
сбросить, и грешен, иже уклонит с пути, паче невегласа, не просвещенного
светом истины!)
И у Сергия, при всей суровости подвига его, всякое делание поверялось
возникающею любовью: к человеку, к труду, к зверю и гаду, ко всякому
произрастанию травному (ибо живое - все, вся земля!), и любовью той
выверялась истина. И днесь чуял он, что на самом дне души доселева
оставалось сомнение в истине, и сейчас вопрошание дитяти потребовало
обнажить тайная тайных и решить духом, решить - полюбив избранный путь.
- Да, - отвечает он наконец, ощутив тот теплый ток в сердце, который
означал для него всегда правоту избранного решения. - Да, милый! Ежели
меня изберут! - поправляется он.
- Тебя изберут! - обрадованно спешит утвердить Ванята и, горячо
приникая к Сергию, с детской пронзительной серьезностью проговаривает
торопливо: - Я ведаю, что схима - подвиг! И в уныние не впаду! Ты не боись
за меня, хорошо?
Сергий молчит, чуть-чуть улыбаясь. Долог путь, отроче, и подвиг
труден, но - <Бог есть жизнь и спасение для всех, одаренных свободною
волею>, долог путь, и благо, что с юных лет путь этот для тебя прям и
несомненен, а наставник твой уже взошел по многим ступеням, сужденным тебе
в грядущем, и возможет остеречь и поддержать, ежели надо, в подвиге. Но и



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.