отрока в фартуке, спросил у него, где хозяин.
царство, тесное от кузнечных орудий. Наковальни, кувалды, небольшие
молотки-ручники, клещи разных размеров, зубила, пробойники были
расставлены, разложены и развешаны по стенам. Морщась от жара горна,
Олекса с удовольствием и опаской взирал на огненную работу кузнечную. Вот
подручный, схватив изымало, поворачивает тускло рдеющую заготовку, с нее
дождем сыплются искры, и от оглушительных ударов молотков по железу
закладывает уши.
фартуке, с измазанным, мокрым от пота лицом - только глянул. Подмастерье,
старший сын Дмитра, бил тяжелым омлатом, а Дмитр кидал россыпь мелких
ударов небольшим ручником, выравнивая края и закругляя поверхность.
Швырнув наконец откованный шелом в чан с водой - кузница сразу наполнилась
шипением и паром, - Дмитр кивнул Олексе и, передав молот подручному,
скинул фартук, ополоснув руки и лицо, попенял:
Огляделся Олекса, вздохнул. Какой дом был у кузнеца!
стола, заворачивая в холст мелкую железную работу, поклонился гостю, молча
прихватил за плечо меньшого брата, что стоял рядом, двинулся к выходу.
взглядом широкие, еще по-детски угловатые плечи и большие руки отрока, -
что старший, что младшие - в батька! Только вот волосом в мать пошли.
оглядела мужа, поставила кувшин с квасом на стол.
запряг! Ну, коли так, выберутся!> Он приободрился, повеселел. Совсем
отогнал вредную мыслишку передать товар кому-нибудь другому.
извинившись. Кузнец дождался, когда захлопнулась дверь, молча поднял
глаза, спрашивая.
Дмитр.
кузнеца. - Ну, это еще бабушка надвое гадала.
весна, крестьяне сошники да наральники живо раскупят, неревчане твои,
гляди, строятся! А плата сразу: железо не остынет, куны уж в руках!
заказал. Нет свободного серебра, Олекса!
ответе, не одному себе беру, знашь!
шестьнадесять... Постой! Товар мой у Зверинца. Я воз провезу тебе даром.
Ночью. Чтоб никто не знал.
кузнеца. Что ему до других посадских, а вот же! Впрочем, сейчас склонен
был и согласиться с ним. Ответил:
назвал по памяти вес воза. - Мало чтой-то получаетце. Никак по
цетыренадесять кун с веверицей?
трехнадсеяти, с векшей, боле не уступлю!
кузнечного братства, - а боле не дам ни просяного зернышка!>
мирились, отдыхая, пили квас и снова ругались, но в конце концов сошлись
на трехнадесяти кунах с векшей, и оба остались довольны. Зато Олекса
выторговал на послухах объявить по шестьнадесять кун с половиной.
Дмитр по шестнадесять с половиной кун брал, заплатит и по семьнадесять!
Дмитра уломать было потрудней>.
долго, ссылался на послухов, сам сокрушался дороговизне, разводил руками.
Сперва туго шло, а как понял, что купит, велено, - осмелел. Сперва уступил
от семнадцати полчетверть куны, а тут накинул четыре веверицы. Но только
уж, когда сбыл все, вздохнул свободно. Знал бы Озвад - мог бы и даром
взять, да еще навалялся бы у него Олекса в ногах опосле!
все будто краденое продавал, огляделся.
Хрустальные сосульки со звоном опадали рядами с вырезных краев нагретых
солнцем кровель. Оглушительно кричали птицы. Онфим уже давно ходил по
пятам за отцом, тут выбрал время Олекса, вывесил скворечню. Воробьи
купались в лужах, торопили весну. Спешили мужики с возами, все в городе
запасались на распуту дровами и сеном. Везли мороженую рыбу, репу, бревна,
дубовую дрань для крыш. Увязая в снежной каше, тянулись останнне обозы с
зерном через Торжок и Русу. Торопились по последнему санному пути боярские
дружины из Югры, Печоры, Колоперми, Терского берега, Двины; везли меха,
рыбий зуб, жемчуг, ловчих соколов, серебро, соль, красную рыбу, вели
челядь. Из ближних и дальних погостов свозили воск, мед, жито, полти мяса,
бочки с пивом, сыры, кур, солод, хмель, коноплю, железо, масло, лен и
шерсть. Спешили гости переяславские, тверские, костромские, смоленские -
не опоздать бы к летнему пути! Ехали гости восточные: булгары, татары
Золотой Орды, армяне. Ехали завернутые в полосатые ватные халаты, с
крашеными бородами персидские купцы. Ехали корелы в холщовых некрашеных
портах, в волчьих и медвежьих шубах, везли воск, шкуры, рыбу, вели коней.
Ехали из Устюга, Белоозера, Вологды... Со всей великой земли русской
собирались гости к водному пути в Новгород. Тесно становилось на
подворьях, в торгу поднялись цены на сено, овес, ячмень.
чистили амбары. Уже кое-где начинали смолить челны, окапывали шорош вокруг
черных носов кораблей - вот-вот двинется лед из Ильмеря! Уже забереги шире
и шире расходились на Волхово.
колоколов. Свежие смолистые щепки на голубом весеннем снегу изводили
жадных сорок. Серое небо, влажное и припухлое, низко бежало над городом,
открывая в разрывах ослепительную промытую синь, и тогда вспыхивали главы,
сверкали слюдяные оконца, полыхали пламенем алые наряды горожанок, и во
всех лужах, скопившихся над замерзшими водоотводами, рябило, дробилось
голубое весеннее небо.
гадали, какая падет весна? Даст ли бог с сенами, с нивами? Мальчишки
взапуски шлепали по лужам, брызгались, кричали пуще воробьев. Уже
весенними, звенящими голосами запевали в светлые вечера девки по дворам...
утром другого дня Олекса на ветру, на высоком берегу Волхова, и жадно
вдыхал весенний запах тающего снега и разогретой солнцем смолы.
на пристанях ладейных... Вот оно, счастье! Эх, сила, эх, удача! Эх, удаль
молодецкая!
чьи такие? По платью - боярская чадь.
сведем!
не стронулся ни на шаг.
Маккарти Кормак
Ильин Андрей
Мороз Александра
Кервуд Оливер Дж.
Суворов Виктор