солдатам:
головой:
дьяволы!
на батарею.
столь ретиво, как вначале. На фрегате что-то загорелось, но дым вскоре
прекратился: видно, удалось залить пожар.
Длинный, тонкий нос инженера был запачкан копотью. Отвес зажат в кулаке, на
ветру мотался конец бечевки. Опустив трубу, Резен передал ее Иевлеву.
будет показать в виде трофея... А яхта - та едва держится на воде.
нарочно их на мель посадил. Преудивительно. - Глянув в трубу, он закричал
радостно: - Удирают! Удирают шведы! Так их, раз-эдак! По лодкам лупи,
братцы!
позицию у самой воды на берегу.
матушке Двине хозяевать? Как бы не так!
расхохотался, глядя на кругленького, исходящего бранью стольника. А тот
рассердился, хлопнул солдата шпагой плашмя пониже спины:
скомандовал Иевлев.
висела на перевязи.
улепетывали на уцелевший второй фрегат, предусмотрительно остановившийся в
отдалении от первого. Шлюпки летели, как гонимые ураганом. В воду падали
треуголки, оружие, оброненные в великой суматохе.
похожей на полуподвальное помещение. В крохотный иллюминатор пробивался
слабый предутренний свет.
и тяжелы бахилы у шведского лейтенанта! Как он озверел! Целы ли хоть ребра?
Вроде целы... Но все тело болит. Эк отделали, гады ползучие!"
палубу, круша мачты, реи, надстройки.
переборке, прижав руку к виску. Из под пальцев сочилась кровь.
мель!
снаружи.
никаких предметов не было.
Брызнул лучик света.
он невольно отпрянул за косяк. И тут же увидел, как Борисов, схватившись за
живот, мягко осел на пол.
отполз в угол, лег на спину, закрыв глаза и неловко раскинув руки, будто
мертвый. Под ударами дверь вылетела, и в каюту заглянул швед, с лицом,
перекошенным от страха и ненависти. Увидев две неподвижные фигуры на полу,
он решил, что русские убиты. На всякий случай, почти не целясь, выстрелил
еще из пистолета в человека, лежавшего в углу, и опрометью бросился бежать:
надо было успеть в шлюпку.
штормтрапу.
Гребцы налегли на весла.
доносившейся со стороны Березовского устья.
гремели у Новодвинской крепости.
встрепанный со сна, с мешками под глазами.
Архангельскому. Вдруг они туда прорвутся? Вели снарядить карбас и дай мне
пяток солдат.
стояли карбаса. А Прозоровский торопливо засобирался в дорогу. Дрожащими
руками скидывал он в укладку бумаги, лежавшие на столе, приказал слуге
уложить в ларец походные припасы.
Воевода, ежась от утреннего холода, как нахохлившийся ворон, сидел на банке,
угрюмо посматривая на проснувшуюся воду.
очень похоже на бегство, но он меньше всего думал об этом.
плечо. "Конец, добьют..." - подумал он, ожидая следующего выстрела, и
потерял сознание.
осмотрелся: дверь каюты настежь распахнута. Тишина. И рядом очень тихий
голос:
лице - ни кровинки.
воли Рябов поднялся на ноги и, добравшись вдоль переборки до двери, выглянул
наружу. Палуба была вся взломана ядрами, повсюду в беспорядке валялись
обрывки парусов, канаты, обломки мачт и реев.
из каюты и тяжело ступая, он подошел к фальшборту и замер, глядя на
видневшийся вдали родной русский берег, на желтевшие у стен крепости
строительные леса.
берег и прикидывал: "Доплыву ли? Ну, с богом! Доберусь до своих - попрошу,
чтобы послали карбас за Дмитрием". Собравшись с силами, он бросился за борт,
вынырнул и поплыл, превозмогая боль в плече.
осмотреть покинутые суда, если можно, отбуксировать их к берегу, а если
фрегат и яхту невозможно привести на плаву, снять и доставить в крепость
пушки, ядра, припасы и все, что осталось там ценного, "особливо
неприятельские флаги". Вскоре карбас подгребал к борту фрегата. Рябов к тому
времени уже добрался до берега. На вражеских судах русские взяли пять
флагов, тринадцать пушек, двести ядер и много других припасов.
победе и в качестве доказательств тому - шведский флаг и "чиненое" ядро. В
донесении князю Прозоровскому стольник писал, что "неприятельские корабли
Эриксон Стивен
Акунин Борис
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Андреев Николай
Орлов Алекс