колеса повозок.
отстал. В толпе беглецов не было также царя и ближайших друзей Бесса.
Все кончено.
раздумал, усмехнулся и вяло махнул рукой.
Когда отряд гетайров вырвался из-за рыжего бугра, македонцы увидели только
крохотного перса рыдающего над трупом неизвестного человека. Рядом, в
котле над костром, бурлила и переливалась через край жидкая похлебка, - к
ней так никто и не прикоснулся.
ликиец.
грустно ответил тот, вытирая грязными кулачками жалобно мигающие глаза.
назад он именовался царем царей и владел половиной мира...
наущению Бесса, правителя Бактры и Согдианы.
кажется, бес их разберет, эти варварские имена.
Помнишь, мы видели его в Коринфе? Он лежал перед своей глиняной бочкой и
грелся. Ты долго беседовал с ним, потом спросил: "Могу ли я сделать
что-нибудь для тебя?" "Конечно, - ответил он, - вот, посторонись немного и
не загораживай мне солнца". Помнишь?
острослов, ходит в дырявых шкурах леопарда и никто не боится.
имя которого священно.
волосы золотые, как и у тебя (Лаг хотел сказать "Рыжие", но не решился).
Род Спитамена почетен и славен в Согдиане.
Спитамен радуется падению Кодомана. Поет, как дитя, когда другие плачут.
О негодяй! Он вырвал из моих рук добычу, о которой я мечтал четыре года!
Илиаду"?), который поднимает с лога молодого оленя и гонит его по горам,
несется за ним через кусты и овраги и, даже если тот спрячется, в страхе
припав под куст, чутко следит и бегает неустанно, пока не сыщет". Четыре
года уходил от меня Дарейос, и вот, когда уже почти попался... о, чтобы он
провалился в тартар, этот Бесс! Я хотел, чтобы Кодоман сам возложил на мою
голову свою корону. Понимаешь?
он убил царя?
из рода Ахемена, родич Дарейоса.
Филиппа. Поскольку Дарейос умер, отныне повелителем Востока я объявляю
себя, Александра, сына бога Аммона!
царя. Они собрались для того, чтобы провозгласить Александра властелином
Иранской державы. По случаю торжества македонцы сменили плащи и хитоны,
однако не сделались от этого краше, - загорелые, обветренные лица и густо
разросшиеся бороды роднили их с разбойниками гор.
ноги по варварскому обычаю. Под ним тяжелым пластом лежал азиатский ковер.
Перед ним в бронзовых азиатских жертвенниках курились азиатские
благовония. Вокруг него толпились азиаты: Артабаз, сатрап Дария,
перешедший на службу к македонцам, и его сын Кофен; Атропат, сражавшийся
при Гавгамелах против Александра, попав в плен, стал верным слугой
македонского царя и его наместников в стране мидян; Абулит, правитель
Сузианы; ликиец Фарнух; Мазей, без боя сдавший македонцам Вавилон, его
дети Гидарн и Артибол и перс Певкест.
бустан, дастан, люлистан), и Александр слушал их с нескрываемым
удовольствием. Ему, кажется, нравились их длинные холеные бороды,
просторные одежды, нарумяненные, по мидийскому обычаю, щеки и подкрашенные
губы. Азиаты незаметно оттеснили от царя его соратников македонцев, и даже
Клит, молочный брат Александра, спасший ему жизнь при Гранике, с унылым
видом сидел в стороне. Это неприятно удивило македонцев. Но еще больше
огорчило их то, что сказал, открыв совет, Птолемайос Лаг.
Птолемайос, - и Азия лишилась своего правителя, то отныне повелителем этой
страны по праву становится Александр, сын бога Аммона. Воздадим же ему
почести, какие подобает воздавать царю Востока! Отныне никто не должен
обращаться к властелину мира, будто к равному себе. Преклоним же колени
перед сыном бога Аммона, владыкой стран от восхода и до заката солнца!
неслыханный в Элладе.
и бледный Койнос, зять Пармениона, седой Парменион, его мрачный сын Филота
и пэон Аминта, сын Аррабайя, пораженные словами и действиями Лага, не
двигались с места.
Птолемайосу Лагу, а грозный Фердикка обеими руками поднял над головой
Александра трехъярусную корону Дария, захваченную в Экбатане. Лучи солнца
весело играли на золотых пластинках и многоцветных камнях убора. Отблеск
короны падал на лицо телохранителя, - казалось, он держит раскаленный
добела тяжелый камень. Фердикка щурился, сурово глядел на гетайров и ждал.
назад, так что его тонкая шея оставалась открытой, и молча смотрел на
восток. Лицо его было совершенно бесстрастным, словно он вовсе не замечал
окружающих. И только жилка, резко бьющаяся на виске, говорила о внутреннем
напряжении, которое испытывал царь.
крючконосый, насупив мохнатые брови и перекосив лицо, он окинул
собравшихся таким пронизывающим взглядом, что все опустили глаза. Да,
македонцы многое потеряли сегодня. Александр уже не тот юнец, каким
отправлялся в поход на Восток. И если они не поступят так, как требует от
них Птолемайос, им придется плохо.
фалангитов, пеших и конных солдат, окружавших холм, пали на колени и
ударялись лбами о землю. Заблестели скованные панцирями выпуклые спины.
Казалось, все поле усеялось вдруг россыпью продолговатых валунов. Грозно
запели рога. Послышались звуки литавр, кимвалов и флейт. Волосатые пэоны и
одевшиеся в меха агриане выхватили кривые мечи и закружились, сверкая
диковатыми очами, в мерном воинственном танце.
Напившимся гетайрам стало казаться, что Александр прав, как всегда, и все,
что он не совершает, делается для их же блага. В конце концов это
возвышенно - преклонять колени перед царем. Александр заслуживает
почитания. А воинам средней и особенно легкой пехоты было на все
наплевать, - они радовались уже тому, что могли сегодня отдохнуть и
вдоволь поесть.
его приспешника не могли примириться с новыми порядками. Как, он, Филота,