гана. Теперь его нужно было испытать, и еврей послал его в покои возлюб-
ленной кагана, принцессы Атех. Наутро принцесса велела передать настоя-
щему кагану следующие слова:
нет. Значит, или он не каган, а кто-то другой, или каган перешел к евре-
ям, совершил обрезание и стал кем-то другим. Итак, реши, что же случи-
лось.
чал:
Атех. Она отвела его в подвалы своего дворца и показала двойника. По ее
приказу он был закован в цепи и брошен за решетку. Но цепи он сумел ра-
зорвать и сотрясал решетку с невероятной силой. За одну ночь он вырос
так, что настоящий, необрезанный каган казался рядом с ним ребенком.
только, что приказал убить обрезанного кагана. Принцесса Атех плюнула
великану в лоб, и он упал мертвым.
назвал их веру своей.
827-869) - православный святой, греческий участник хазарской полемики ?,
один из основателей славянской письменности. Седьмой ребенок в семье ко-
мандира друнга Леона, который по поручению византийского двора выполнял
в Солуне военные и административные функции, Константин сменил ряд чи-
новничьих и дипломатических должностей. Вырос он среди голых церквей,
без икон, в те времена, когда в Царьграде у власти были иконоборцы. К
ним относились и многие выходцы из Солуна, и Константин обучался разным
наукам у людей, которые были известными противниками икон. Лев Матема-
тик, преподававший ему Гомера, геометрию, арифметику, астрономию и музы-
ку, был иконоборцем и родственником царьградского патриарха-иконоборца
Иована Грамматика (837-843), кроме того, он поддерживал связи с сараци-
нами и их калифом Мамуном. Вторым наставником Константина был известный
философ, а позже патриарх, Фотий, который преподавал ему грамматику, ри-
торику, диалектику и философию и которого прозвали христианским Аристо-
телем. Вместе со Львом Математиком он начал гуманистическое возрождение
византийского мира, благодаря которому тот смог осознать, что является
отростком античного, эллинистического корня. Фотий занимался таинствен-
ными, запрещенными науками - астрологией и магией, византийский импера-
тор говорил, что у него "хазарское лицо", а при дворе кружила легенда о
том, что Фотий еще в молодости продал душу какому-то еврейскому чародею.
Константин любил языки, считая, что они вечны, как ветер, и менял их так
же, как хазарский каган менял жен разной веры.
кий, самаритянский и языки, имевшие готскую или "русскую" письменность.
Константин вырос и всю жизнь провел в ненасытной жажде странствий. Он
всегда носил с собой накидку и говорил: "Где моя накидка, там и мой
дом", а век его прошел главным образом среди диких племен, где после то-
го, как пожмешь кому-нибудь руку, следует на своей пересчитать пальцы.
Только болезни время от времени были островками покоя в его жизни. Стои-
ло ему заболеть, и он забывал все языки, кроме родного. Правда, его бо-
лезни всегда имели по крайней мере две причины. Когда в 843 году была
свергнута власть солунской партии иконоборцев и после смерти императора
Теофила объявлено о восстановлении культа икон, Константин был вынужден
скрыться в монастыре в Малой Азии. Он думал так: "И Бог отошел, чтобы
дать место толпе. Наш глаз - это мишень для окружающих вещей. Они прице-
ливаются в него, а не наоборот". Потом ему пришлось вернуться в столицу
и публично выступить против своих прежних учителей и земляков, в защиту
икон. "Иллюзия, что мысли заключены в нашей голове, - решил он тогда. -
И головы, и мы целиком переполнены мыслями. Мы и наши мысли - это море и
течения в нем; наше тело - течение в море, а мысли само море. Так тело,
прорываясь сквозь мысли, завоевывает себе место в мире. Душа же - русло
и одного и другого..."
братом Мефодием, который никогда не выступал против единомышленников. Он
видел, как оставляет позади своего некогдашнего духовного отца и брата и
как становится ему старейшиной. На службе у царьградского двора он был
сначала архонтом одной славянской провинции, потом преподавал в столич-
ной придворной школе; став священником, был назначен библиотекарем пат-
риархии при церкви Святой Софии в Царьграде, затем был преподавателем
философии в Царьградском университете и здесь получил почетное звание
"философа", которое носил до самой смерти. Но сам он держался другого
пути и как все моряки был уверен, что в качестве еды умные рыбы вредны
для желудка и жестче, чем глупые. Так что только глупцы едят и глупых и
мудрых, а мудрецы выбирают и ищут глупых.
Портрет
Константина
Солунского -
Святого
Кирилла
(фреска IX в.)
вину нес их перед собой как щит. Однако выяснилось, что если к иконе Бо-
городицы он смог привыкнуть, то к самой Богородице - нет. Когда много
лет спустя он в хазарской полемике ? сравнил ее с прислугой из свиты ка-
гана, он сравнил ее с человеком, а не с женщиной.
жизни.
вую дам музыканту, дующему в рог, вторую - певчим в церкви, а третью -
поющим небесным ангелам. И с такой мыслью пустился в свое бесконечное
странствие. Ему никогда не случалось смешать крошки от обеда и ужина. Он
постоянно был в пути. В 851 году он отправился к арабскому калифу в Са-
мару, недалеко от Багдада, и, вернувшись из этой дипломатической миссии,
увидел в зеркале первую морщину на собственном лбу, которую назвал сара-
цинской. Заканчивался 859 год, и Константин теперь стал сверстником
Александра Великого, умершего в тридцать три года. Как раз столько было
сейчас Константину.
он тогда,- одногодков из всех веков: из времени Рамзеса Третьего, критс-
кого лабиринта или первой осады Царьграда. И я стану подземным сверстни-
ком многих из живых. Вот только, старея здесь, на земле, я все время ме-
няю ровесников под землей, предавая мертвых, которые моложе меня..."
Пока славяне в 860 году осаждали Царьград, Константин на Олимпе Малой
Азии, в тишине монашьей кельи, делал для них ловушку - вычерчивал первые
письмена славянской азбуки. Сначала он придумал округлые буквы, но язык
славян был столь дик, что чернила не удерживали его. Тогда он попробовал
составить азбуку из решетчатых букв и заточить в них этот непокорный
язык, как птицу. Позже, после того как он был приручен и обучен гречес-
ким языком (потому что и языки учат другие языки), славянский можно было
ухватить и с помощью тех первоначальных, глаголических знаков...
Язык варваров никак не хотел поддаваться укрощению. Как-то быстрой трех-
недельной осенью братья сидели в келье и тщетно пытались написать
письмена, которые позже получат название кириллицы. Работа не клеилась.
Из кельи была прекрасно видна середина октября, и в ней тишина длиной в
час ходьбы и шириной в два. Тут Мефодий обратил внимание брата на четыре
глиняных кувшина, которые стояли на окне их кельи, но не внутри, а сна-
ружи, по ту сторону решетки.
- спросил он. Константин разбил один кувшин, черепок за черепком перенес
сквозь решетку в келью и собрал по кусочкам, склеив его собственной слю-
ной и глиной с пола под своими ногами.
ки, перенесли их через решетку кириллицы в свои уста и склеили осколки
собственной слюной и греческой глиной под своими ногами...
сольство от хазарского кагана ?, который просил направить к нему из
Царьграда человека, способного объяснить основы христианского учения.
Император обратился за советом к Фотию, которого звал "хазарским лицом".
Этот шаг был двусмысленным, однако Фотий к просьбе отнесся серьезно и
порекомендовал своего подопечного и ученика Константина Философа, кото-
рый, как и его брат Мефодий, отправился со второй дипломатической мисси-
ей, названной хазарской. По пути они остановились в Херсонесе, в Крыму,
где Константин изучил хазарский и еврейский языки, готовясь выполнить ту
дипломатическую задачу, которая перед ним стояла. Он думал: "Каждый -
это крест своей жертвы, а гвозди пробивают и крест". Прибыв ко двору ха-
зарского кагана, он встретил там миссионеров исламской и еврейской веры,
которых тоже призвал каган. Константин вступил с ними в полемику, изла-
гая свои "Хазарские проповеди", которые Мефодий позже перевел на сла-
вянский язык. Опровергнув все аргументы раввина и дервиша, которые
представляли иудаизм и ислам, Константин Философ убедил хазарского кага-
Шломо Вульф
Афанасьев Роман
Буркатовский Сергей
Никитин Юрий
Лондон Джек
Роллинс Джеймс