отказавшись от всякого права действовать, жить и любить!"
уже некуда больше идти? - вдруг припомнился ему вчерашний вопрос
Мармеладова, - ибо надо, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было
пойти..."
голове. Но вздрогнул он не оттого, что пронеслась эта мысль. Он ведь знал,
он предчувствовал, что она непременно "пронесется", и уже ждал ее; да и
мысль эта была совсем не вчерашняя. Но разница была в том, что месяц назад,
и даже вчера еще, она была только мечтой, а теперь... теперь явилась вдруг
не мечтой, а в каком-то новом, грозном и совсем незнакомом ему виде, и он
вдруг сам сознал это... Ему стукнуло в голову, и потемнело в глазах.
искал скамейку; проходил же он тогда по К-му бульвару. Скамейка виднелась
впереди, шагах во ста. Он пошел сколько мог поскорее; но на пути случилось
с ним одно маленькое приключение, которое на несколько минут привлекло к
себе все его внимание.
женщину, но сначала не остановил на ней никакого внимания, как и на всех
мелькавших до сих пор перед ним предметах. Ему уже много раз случалось
проходить, например, домой и совершенно не помнить дороги, по которой он
шел, и он уже привык так ходить. Но в идущей женщине было что-то такое
странное и, с первого же взгляда, бросающееся в глаза, что мало-помалу
внимание его начало к ней приковываться - сначала нехотя и как бы с
досадой, а потом все крепче и крепче. Ему вдруг захотелось понять, что
именно в этой женщине такого странного? Во-первых, она, должно быть,
девушка очень молоденькая, шла по такому зною простоволосая, без зонтика и
без перчаток, как-то смешно размахивая руками. На ней было шелковое, из
легкой материи ("матерчатое") платьице, но тоже как-то очень чудно надетое,
едва застегнутое и сзади у талии, в самом начале юбки, разорванное; целый
клок отставал и висел болтаясь. Маленькая косыночка была накинута на
обнаженную шею, но торчала как-то криво и боком. К довершению, девушка шла
нетвердо, спотыкаясь и даже шатаясь во все стороны. Эта встреча возбудила,
наконец, все внимание Раскольникова. Он сошелся с девушкой у самой
скамейки, но, дойдя до скамьи, она так и повалилась на нее, в угол,
закинула на спинку скамейки голову и закрыла глаза, по-видимому от
чрезвычайного утомления. Вглядевшись в нее, он тотчас же догадался, что она
совсем была пьяна. Странно и дико было смотреть на такое явление. Он даже
подумал, не ошибается ли он. Пред ним было чрезвычайно молоденькое личико,
лет шестнадцати, даже, может быть, только пятнадцати, - маленькое,
белокуренькое, хорошенькое, но все разгоревшееся и как будто припухшее.
Девушка, кажется, очень мало уж понимала; одну ногу заложила за другую,
причем выставила ее гораздо больше, чем следовало, и, по всем признакам,
очень плохо сознавала, что она на улице.
Этот бульвар и всегда стоит пустынный, теперь же, во втором часу и в такой
зной, никого почти не было. И однако ж в стороне, шагах в пятнадцати, на
краю бульвара, остановился один господин, которому, по всему видно было,
очень бы хотелось тоже подойти к девочке с какими-то целями. Он тоже,
вероятно, увидел ее издали и догонял, но ему помешал Раскольников. Он
бросал на него злобные взгляды, стараясь, впрочем, чтобы тот их не заметил,
и нетерпеливо ожидал своей очереди, когда досадный оборванец уйдет. Дело
было понятное. Господин этот был лет тридцати, плотный, жирный, кровь с
молоком, с розовыми губами и с усиками, и очень щеголевато одетый.
Раскольников ужасно разозлился; ему вдруг захотелось как-нибудь оскорбить
этого жирного франта. Он на минуту оставил девочку и подошел к господину.
и смеясь своими запенившимися от злобы губами.
удивившись.
рассчитав даже и того, что плотный господин мог управиться и с двумя
такими, как он. Но в эту минуту кто-то крепко схватил его сзади, между ними
стал городовой.
надо? Кто таков? - строго обратился он к Раскольникову, разглядев его
лохмотья.
лицо с седыми усиками и с толковым взглядом.
студент, Раскольников... Это и вам можно узнать, - обратился он к
господину, - а вы пойдемте-ка, я вам что-то покажу...
из каких, а не похоже, чтоб по ремеслу. Вернее же всего где-нибудь напоили
и обманули... в первый раз... понимаете? да так и пустили на улицу.
Посмотрите, как разорвано платье, посмотрите, как оно надето: ведь ее
одевали, а не сама она одевалась, да и одевали-то неумелые руки, мужские.
Это видно. А вот теперь смотрите сюда: этот франт, с которым я сейчас
драться хотел, мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил
дорогой, сейчас, пьяную-то, себя-то не помнящую, и ему ужасно теперь
хочется подойти и перехватить ее, - так как она в таком состоянии, -
завезти куда-нибудь... И уж это наверно так; уж поверьте, что я не
ошибаюсь. Я сам видел, как он за нею наблюдал и следил, только я ему
помешал, и он теперь все ждет, когда я уйду. Вон он теперь отошел маленько,
стоит, будто папироску свертывает... Как бы нам ему не дать? Как бы нам ее
домой отправить, - подумайте-ка!
понятен, оставалась девочка. Служивый нагнулся над нею разглядеть поближе,
и искреннее сострадание изобразилось в его чертах.
ребенок. Обманули, это как раз. Послушайте, сударыня, - начал он звать ее,
- где изволите проживать? - Девушка открыла усталые и посоловелые глаза,
тупо посмотрела на допрашивающих и отмахнулась рукой.
вытащил двадцать копеек; нашлись), вот, возьмите извозчика и велите ему
доставить по адресу. Только бы адрес-то нам узнать!
сейчас извозчика вам возьму и сам вас препровожу. Куда прикажете? а? Где
изволите квартировать?
рукой.
опять закачал головой, стыдя, сожалея и негодуя. - Ведь вот задача! -
обратился он к Раскольникову и тут же, мельком, опять оглядел его с ног до
головы. Странен, верно, и он ему показался: в таких лохмотьях, а сам деньги
выдает!
скамейки дошла, так и повалилась.
немудреная, и уж пьяная! Обманули, это как есть! Вон и платьице ихнее
разорвано... Ах как разврат-то ноне пошел!.. А пожалуй, что из благородных
будет, из бедных каких... Ноне много таких пошло. По виду-то как бы из
нежных, словно ведь барышня, - и он опять нагнулся над ней.
нежных", с замашками благовоспитанных и со всяким перенятым уже
модничаньем...
дать! Ну что ж он еще над ней надругается! Наизусть видно, чего ему
хочется; ишь подлец, не отходит!