кин отвернулся, он залез под деревянный помост, соединяющий широкие во-
рота клуба с бонами, и, должно быть, сейчас же уснул, свернувшись.
цо и руки и повел ужинать. Мальчика посадили за стол с гребцами. Тараш-
кин сказал товарищам:
учим, нам расторопный мальчонка нужен.
степенно ел. Поужинав, молча полез с лавки. Его ничто не удивляло, - ви-
дел и не такие виды.
если приехал.
этот вечер Тарашкин ничего от него не добился.
как скрипка, - узкой полоской едва двигалась по зеркальной реке. Обе па-
ры весел плашмя скользили по воде. Шельга и Тарашкин в белых трусиках,
по пояс голые, с шершавыми от солнца спинами и плечами, сидели неподвиж-
но, подняв колени.
вокруг шеи, глядел на секундомер.
гу. Деревья казались преувеличенно вытянутыми. Небо до того насыщено
солнцем, что голубовато-хрустальный свет его словно валился грудами
кристаллов. Ломило глаза, сжимало виски.
весла, откинулись, почти легли, вытянув ноги, откатываясь на сидениях.
лись, нависая над коленями, тела гребцов, распрямлялись, как пружины.
Мерно, в ритм потоку крови, в горячем напряжении работали мускулы.
барахтали веслами. Гребя, Шельга и Тарашкин прямо глядели перед собой, -
на переносицу рулевого, держа глазами линию равновесия С прогулочных ло-
док успевали только крикнуть вслед:
терли пот с лица. "Ать-два!" Повернули обратно мимо яхт-клуба, где мерт-
выми полотнищами в хрустальном зное висели огромные паруса гоночных яхт
ленинградских профсоюзов. Играла музыка на веранде яхт-клуба. Не колыха-
лись протянутые вдоль берега легкие пестрые значки и флаги. Со шлюпок в
середину реки бросались коричневые люди, взметая брызги.
мостом, несколько секунд висела на руле у четырехвесельного аутригера из
клуба "Стрела", обогнала его (рулевой через плечо спросил: "Может, на
буксир хотите? "), вошла в узкую, с пышными берегами, Крестовку, где в
зеленой тени серебристых ив скользили красные платочки и голые колени
женской учебной команды, и стала у бонов гребной школы.
помост длинные весла, нагнулись над гичкой и по команде рулевого выдер-
нули ее из воды, подняли на руках и внесли в широкие ворота, в сарай.
Затем пошли под душ. Растерлись докрасна и, как полагается, выпили по
стакану чаю с лимоном. После этого они почувствовали себя только что
рожденными в этом прекрасном мире, который стоит того, чтобы принялись
наконец за его благоустройство.
зал про вчерашнего мальчика.
крикнул: - Иван, поди-ка сюда.
Рваную кофту он снял (По санитарным соображениям ее сожгли на кухне.) На
нем были гребные трусики и на голом теле суконный жилет, невероятно вет-
хий, весь перевязанный веревочками.
ни уговариваю снять жилетку - нипочем не хочет. Как ты купаться будешь,
я тебя спрашиваю? И была бы жилетка хорошая, а то - грязь.
пупок, помялся и придвинулся поближе к двери.
следы, крякнул с досады:
допустить не можем. Берем мою жилетку, раздевайся.
беспокойно забегали. Один раз, умоляя, он взглянул на Тарашкина и все
придвигался бочком к стеклянной двери, раскрытой на внутреннюю темную
лестницу.
нул ключ и сел прямо против двери. - Ну, снимай.
ной к стеклам. Брови у него сдвинулись. Вдруг решительно он сбросил с
себя лохмотья и протянул Шельге:
го, подпирающего плечами дверные стекла.
(Мальчик, точно от толчка, ударился затылком в стекло.) Повернись, все
равно вижу, что у тебя на спине написано.
перекатился через перила. Тарашкин на лету едва успел схватить его. Ост-
рыми зубами Иван впился ему в руку.
тал ему в ухо:
Убьют меня за это.
смеха. Шельга все это время стоял в другом конце террасы, - кусал ногти,
щурился, как человек, отгадывающий загадку. Вдруг он подскочил и, нес-
мотря на сопротивление Тарашкина, повернул мальчика к себе спиной. Изум-
ление, почти ужас изобразились на его лице. Чернильным карандашом ниже
лопаток на худой спине у мальчишки было написано расплывшимися от пота
полустертыми буквами:
лагаю на пяти киломе. - ах, продолж... изыскания, необх... помощь... Го-
лод... - торопись экспедиц..."
ного розыска, и голос агента крикнул снизу:
блокнота:
ти переговоры об известном ему аппарате инженера Гарина.
дверь в кабинет химического короля. Роллинг писал. Не поднимая глаз,
предложил сесть. Затем - не поднимая глаз:
рукой он схватил пресс-папье и стукнул по написанному, - тем не менее я
готов слушать вас. Даю две минуты. Что нового об инженере Гарине?