read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



очень забавляло, "как будто все спрятались от кого-нибудь".
Когда все сели, Фока тоже присел на кончике стула; но
только что он это сделал, дверь скрипнула, и все оглянулись. В
комнату торопливо вошла Наталья Савишна и, не поднимая глаз,
приютилась около двери на одном стуле с Фокой. Как теперь вижу
я плешивую голову, морщинистое неподвижное лицо Фоки и
сгорбленную добрую фигурку в чепце, из-под которого виднеются
седые волосы. Они жмутся на одном стуле, и им обоим неловко.
Я продолжал быть беззаботен и нетерпелив. Десять секунд,
которые просидели с закрытыми дверьми, показались мне за целый
час. Наконец все встали, перекрестились и стали прощаться.
Папа обнял maman и несколько раз поцеловал ее.
- Полно, мой дружок, - сказал папа, - ведь не навек
расстаемся.
- Все-таки грустно! - сказала maman дрожащим от слез
голосом.
Когда я услыхал этот голос, увидал ее дрожащие губы и
глаза, полные слез, я забыл про все и мне так стало грустно,
больно и страшно, что хотелось бы лучше убежать, чем прощаться
с нею. Я понял в эту минуту, что, обнимая отца, она уже
прощалась с нами.
Она столько раз принималась целовать и крестить Володю, что
- полагая, что она теперь обратится ко мне - я совался вперед;
но она еще и еще благословляла его и прижимала к груди.
Наконец я обнял ее и, прильнув к ней, плакал, плакал, ни о чем
не думая, кроме своего горя.
Когда мы пошли садиться, в передней приступила прощаться
докучная дворня. Их "пожалуйте ручку-с", звучные поцелуи в
плечико и запах сала от их голов возбудили во мне чувство,
самое близкое к огорчению у людей раздражительных. Под
влиянием этого чувства я чрезвычайно холодно поцеловал в чепец
Наталью Савишну, когда она вся в слезах прощалась со мною.
Странно то, что я как теперь вижу все лица дворовых и мог
бы нарисовать их со всеми мельчайшими подробностями; но лицо и
положение maman решительно ускользают из моего воображения:
может быть, оттого, что во все это время я ни разу не мог
собраться с духом взглянуть на нее. Мне казалось, что, если бы
я это сделал, ее и моя горесть должны бы были дойти до
невозможных пределов.
Я бросился прежде всех в коляску и уселся на заднем месте.
За поднятым верхом я ничего не мог видеть, но какой-то
инстинкт говорил мне, что maman еще здесь.
"Посмотреть ли на нее еще или нет?.. Ну, в последний раз!"
- сказал я сам себе и высунулся из коляски к крыльцу. В это
время maman, с тою же мыслью, подошла с противоположной
стороны коляски и позвала меня по имени. Услыхав ее голос
сзади себя, я повернулся к ней, но так быстро, что мы
стукнулись головами; она грустно улыбнулась и крепко, крепко
поцеловала меня в последний раз.
Когда мы отъехали несколько сажен, я решился взглянуть на
нее. Ветер поднимал голубенькую косыночку, которою была
повязана ее голова; опустив голову и закрыв лицо руками, она
медленно всходила на крыльцо. Фока поддерживал ее.
Папа сидел со мной рядом и ничего не говорил;
я же захлебывался от слез, и что-то так давило мне в горле,
что я боялся задохнуться... Выехав на большую дорогу, мы
увидали белый платок, которым кто-то махал с балкона. Я стал
махать своим, и это движение немного успокоило меня. Я
продолжал плакать, и мысль, что слезы мои доказывают мою
чувствительность, доставляла мне удовольствие и отраду.
Отъехав с версту, я уселся попокойнее и с упорным вниманием
стал смотреть на ближайший предмет перед глазами - заднюю
часть пристяжной, которая бежала с моей стороны. Смотрел я,
как махала хвостом эта пегая пристяжная, как забивала она одну
ногу о другую, как доставал по ней плетеный кнут ямщика и ноги
начали прыгать вместе; смотрел, как прыгала на ней шлея и на
шлее кольца, и смотрел до тех пор, покуда эта шлея покрылась
около хвоста мылом. Я стал смотреть кругом: на волнующиеся
поля спелой ржи, на темный пар, на котором кое-где виднелись
соха, мужик, лошадь с жеребенком, на верстовые столбы,
заглянул даже на козлы, чтобы узнать, какой ямщик с нами едет;
и еще лицо мое не просохло от слез, как мысли мои были далеко
от матери, с которой я расстался, может быть, навсегда. Но
всякое воспоминание наводило меня на мысль о ней. Я вспомнил о
грибе, который нашел накануне в березовой аллее, вспомнил о
том, как Любочка с Катенькой поспорили - кому сорвать его,
вспомнил и о том, как они плакали, прощаясь с нами.
Жалко их! и Наталью Савишну жалко, и березовую аллею, и
Фоку жалко! Даже злую Мими - и ту жалко! Все, все жалко! А
бедная maman? И слезы опять навертывались на глаза; но
ненадолго.

Глава XV. ДЕТСТВО
Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не
любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти
освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником
лучших наслаждений.
Набегавшись досыта, сидишь, бывало, за чайным столом, на
своем высоком креслице; уже поздно, давно выпил свою чашку
молока с сахаром, сон смыкает глаза, но не трогаешься с места,
сидишь и слушаешь. И как не слушать? Maman говорит с
кем-нибудь, и звуки голоса ее так сладки, так приветливы. Одни
звуки эти так много говорят моему сердцу! Отуманенными
дремотой глазами я пристально смотрю на ее лицо, и вдруг она
сделалась вся маленькая, маленькая - лицо ее не больше
пуговки; но оно мне все так же ясно видно: вижу, как она
взглянула на меня и как улыбнулась. Мне нравится видеть ее
такой крошечной. Я прищуриваю глаза еще больше, и она делается
не больше тех мальчиков, которые бывают в зрачках; но я
пошевелился - и очарование разрушилось; я суживаю глаза,
поворачиваюсь, всячески стараюсь возобновить его, но напрасно.
Я встаю, с ногами забираюсь и уютно укладываюсь на кресло.
- Ты опять заснешь, Николенька, - говорит мне maman, - ты
бы лучше шел на верх.
- Я не хочу спать, мамаша, - ответишь ей, и неясные, но
сладкие грезы наполняют воображение, здоровый детский сон
смыкает веки, и через минуту забудешься и спишь до тех пор,
пока не разбудят. Чувствуешь, бывало, впросонках, что чья-то
нежная рука трогает тебя; по одному прикосновению узнаешь ее и
еще во сне невольно схватишь эту руку и крепко, крепко
прижмешь ее к губам.
Все уже разошлись; одна свеча горит в гостиной; maman
сказала, что она сама разбудит меня; это она присела на
кресло, на котором я сплю, своей чудесной нежной ручкой
провела по моим волосам, и над ухом моим звучит милый знакомый
голос!
- Вставай, моя душечка: пора идти спать. Ничьи равнодушные
взоры не стесняют ее: она не боится излить на меня всю свою
нежность и любовь. Я не шевелюсь, но еще крепче целую ее руку.
- Вставай же, мой ангел.
Она другой рукой берет меня за шею, и пальчики ее быстро
шевелятся и щекотят меня. В комнате тихо, полутемно; нервы мои
возбуждены щекоткой и пробуждением; мамаша сидит подле самого
меня; она трогает меня; я слышу ее запах и голос. Все это
заставляет меня вскочить, обвить руками ее шею, прижать голову
к ее груди и, задыхаясь, сказать:
- Ах, милая, милая мамаша, как я тебя люблю! Она улыбается
своей грустной, очаровательной улыбкой, берет обеими руками
мою голову, целует меня в лоб и кладет к себе на колени.
- Так ты меня очень любишь? - Она молчит с минуту, потом
говорит: - Смотри, всегда люби меня, никогда не забывай. Если
не будет твоей мамаши, ты не забудешь ее? не забудешь,
Николенька?
Она еще нежнее целует меня.
- Полно! и не говори этого, голубчик мой, душечка моя! -
вскрикиваю я, целуя ее колени, и слезы ручьями льются из моих
глаз - слезы любви и восторга.
После этого, как, бывало, придешь на верх и станешь перед
иконами, в своем ваточном халатце, какое чудесное чувство
испытываешь, говоря: "Спаси, господи, папеньку и маменьку".
Повторяя молитвы, которые в первый раз лепетали детские уста
мои за любимой матерью, любовь к ней и любовь к богу как-то
странно сливались в одно чувство.
После молитвы завернешься, бывало, в одеяльце; на душе
легко, светло и отрадно; одни мечты гонят другие, - но о чем
они? Они неуловимы, но исполнены чистой любовью и надеждами на
светлое счастие. Вспомнишь, бывало, о Карле Иваныче и его
горькой участи - единственном человеке, которого я знал
несчастливым, - и так жалко станет, так полюбишь его, что



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.