трех случаях нашел отдаленные черты, чем-то напоминающие Джесси; причем один
случай падал, странно сказать, на старушку, второй - на малолетнюю девочку и
лишь третий соответствовал возрасту Джесси. Это была жена капитана Гойля,
сердечная и нервная женщина, которая иногда бегала по столу. На вопрос,
зачем ей это нужно, она отвечала: "Не знаю, но в домашней обстановке это
действует освежительно. Вы попробуйте". Старушка, о которой мы упомянули,
была некогда его квартирной хозяйкой; она сама приносила обед; ее когда-то
красивая, а теперь сухая рука дрожала, ставя тарелку, и она произносила одни
и те же неизменные, торжественные слова: "Кушай, голубчик". После такого
обращения Детрей съедал все, как бы много она ни ставила. Что касается
девочки, то ей едва ли было три года, и он ее никогда ранее не видал.
Девочка, опередив няньку, решительно пошла навстречу Детрею и, охватив его
ноги, сказала тоненьким, убедительным голосом: "Дядя, пойдем к нам".
провести ночь в городе, Детрей, однако, спать еще не хотел. К его услугам
всегда был диван одной из полковых канцелярий; он поехал туда, убедился, что
его место не занято никаким странником, и, потолковав с дежурным о новостях
завтрашнего приказа, отправился в дивизионный клуб. Недавно все получили
жалованье, а потому народу было много в баре и в карточной. Детрею было
приятно ходить среди охмелевших групп со своим особенным настроением, о
котором никто не знает. Он встретил знакомых, между ними - бывшего
сослуживца Тирнаура, и сел с ним за отдельный стол.
соглашающимися глазами, смотря на руки Детрея.
расстроилось.
белокурый офицер в пенсне. - Я вас встречал, - обратился он к Детрею, - в
суде, вы были свидетелем.
Безант.
усаживаясь, - но сегодня я как-то забыл об этом. А мои партнеры не знали, и,
черт меня побери, если я еще когда-нибудь буду прикупать к пиковому тузу!
Тирнаур.
пожар.
проигрывает все жалованье своего мужа.
шампанским.
молодого артиллериста, который, засунув руки в карманы, проходил мимо с
сосредоточенным видом:
отрекомендован ему Безантом как лучший стрелок по голубиным садкам. После
того все принялись пить.
шум!
предсказывали, по крайней мере, дивизию. О нем не слышно теперь.
хлама нашел старинный пистолет. Он обратил внимание, что не может разглядеть
травку фамилии мастера. Через месяц он был вынужден обратиться к врачам, и
ему предсказали, что он может ослепнуть. Некоторое время он курил опиум;
потом зарядил пистолет пулей и покончил с собой.
он участвовал в шести экспедициях и не был ни разу ранен. Как твои малютки,
Леклей?
страшно давно не был в их доме.
Тирнаур.
клеенчатого дивана, - сказал Детрей. - Я живу в Ламмерике и пристроился на
эту ночь в канцелярии.
я и прикупал к пиковому тузу, однако начну первым.
Слуге было наказано уложить в корзину сыр, фрукты, консервы, конфеты и
двенадцать бутылок; затем все это слуга снес в автомобиль Безанта, и
компания отправилась на шоссе, среди садов которого находился дом с
обещанными Леклеем Розитой и Мерседес. Когда Детрей усаживался, ему что-то
мешало отдаться беспечной болтовне, как если бы он ехал прямо от Евы
Страттон. Но автомобиль выругался, и ощущение помехи исчезло.
огни окраины, и, резко вертя руль на поворотах, Безант доставил компанию к
началу шоссе, где стоял скрытый деревьями одноэтажный кирпичный дом,
погруженный во тьму.
что по щелям веранды пересеклись линии света.
нем показалась полуодетая женщина; прикрывшись веером, она крикнула:
- Тут что-то есть!
опустело, а офицеры уселись на перилах и стульях, прислушиваясь к суете за
окном, которая скоро кончилась; Розита открыла дверь и впустила гостей.
благодаря неверному покровительству одного местного богача, зажились и
разленились. Мерседес, двадцати шести лет, выше среднего роста, была
раздражительна, смугла и черноволоса; Розита, в противовес ей, сметливая и
покладистая, имела рыжие волосы и скромное лицо с толстыми губами, выдающими
африканского предка. Они вышли к гостям в приличных муслиновых платьях; на
Розите было розовое, на Мерседес - голубое.
прислуга Салли ушла на всю ночь, а другой прислуги мы не имеем. Съедим, что
привезено.
корзину, а Детрей сел в стороне, осматриваясь. Хотя его уже познакомили с
хозяйками, они еще не признавали его заслуживающим внимания, так как не он
был главным лицом. Тон давали Тирнаур и Леклей.
гостиной и столовой; в углу шел проход ко второй комнате, где стояли
кровати, а третья, справа от веранды, была пуста и лишена мебели. В углу
помещалось пианино; два кресла у туалетного стола, заваленного банками и
альбомами; по стенам были прибиты веера и куски тканей; несколько вееров
валялись на ковровом диване. За спиной Детрея белый с розовым какаду
перевернулся в кольце и, проскрипев клювом, сказал с заученным выражением:
"Алло, старый дурак!"
Мерседес отправилась с Безантом ставить автомобиль, для чего следовало
открыть ворота, иначе мошенники могли увести машину, а Тирнаур и Леклей
передавали Розите бутылки, и вышел через пустую комнату на двор к кухне. Она
оказалась не запертой. Детрей усмехнулся, открыл дверь и разыскал свечу,
которую тотчас зажег. В углу кухни стоял ящик, набитый соломой и яйцами, так
что Мерседес была, безусловно, права. Кучи яичной скорлупы валялись вдоль
стен, привлекая рои мух.
проголодался, кроме того, он хотел сделать сюрприз компании, подав пламенную
яичницу, кроме сыра и ветчины, по существу скучных. Разыскав связку лука,
Детрей очистил две луковицы, искрошил, перемешал на большой сковороде с
солью, полил месиво оливковым маслом из плетеной бутылки, разбил десятка два
яиц; после того он зажег патентованную спиртовку и поставил сковородку на
венок синих огней. Вся процедура заняла не более десяти минут; уже яичница
шипела и пузырилась, как за спиной Детрея раздались глубокомысленные слова: