совой платок. Париж, черт возьми, не вымощен батистовыми платочками.
в котором задорный нрав начинал уже брать верх над мирными намерениями.
- Я действительно прибыл из Гаскони, и, поскольку это вам известно, мне
незачем вам напоминать, что гасконцы не слишком терпеливы. Так что, раз
извинившись хотя бы за сделанную ими глупость, они бывают убеждены, что
сделали вдвое больше положенного.
слава богу, не забияка какой-нибудь, и мушкетер я лишь временно. Дерусь
я, только когда бываю вынужден, и всегда с большой неохотой. Но на этот
раз дело нешуточное, тут речь о даме, которую вы скомпрометировали.
кармана.
именно из вашего кармана.
научу вас вести себя!
шпагу, прошу вас, и сию же минуту!
ве, что мы находимся против самого дома д'Эгильонов, который наполнен
клевретами кардинала? Кто уверит меня, что не его высокопреосвященство
поручил вам доставить ему мою голову? А я, знаете, до смешного дорожу
своей головой. Мне представляется, что она довольно ловко сидит у меня
на плечах. Поэтому я согласен убить вас, будьте спокойны, но убить без
шума, в укромном местечке, где вы никому не могли бы похвастать своей
смертью.
платочек: принадлежит ли он вам или нет, но он может вам пригодиться.
Но она необходима служителям церкви. И так как мушкетер я только времен-
но, то предпочитаю быть осторожным. В два часа я буду иметь честь встре-
титься с вами в доме господина де Тревиля. Там я укажу вам подходящее
для поединка место.
Люксембургскому дворцу, а д'Артаньян, видя, что уже довольно поздно, за-
шагал в сторону монастыря Дешо.
нельзя. Одно утешение: если я буду убит, то буду убит мушкетером".
единок с Атосом отправился без секунданта, решив удовольствоваться се-
кундантами противника, Впрочем, он заранее твердо решил принести храбро-
му мушкетеру все допустимые извинения, не проявляя при этом, разумеется,
слабости. Он решил это, опасаясь тяжелых последствий, которые может
иметь подобная дуэль, когда человек, полный сил и молодости, дерется с
раненым и ослабевшим противником. Если он окажется побежденным - против-
ник будет торжествовать вдвойне; если же победителем будет он - его об-
винят в вероломстве, скажут, что успех достался ему слишком легко.
ний, либо читатель должен был уже заметить, что д'Артаньян был человек
не совсем обыкновенный. Поэтому, хоть и твердя самому себе, что гибель
его неизбежна, он не мог безропотно покориться неизбежности смерти, как
сделал бы это другой, менее смелый и менее спокойный человек. Он вдумы-
вался в различия характеров тех, с кем ему предстояло сражаться, и поло-
жение постепенно становилось для него ясней. Он надеялся, что, извинив-
шись, завоюет дружбу Атоса, строгое лицо и благородная осанка которого
произвели на него самое хорошее впечатление. Он льстил себя надеждой за-
пугать Портоса историей с перевязью, которую он мог, в случае если не
Будет убит на месте, рассказать всем, а такой рассказ, преподнесенный в
подходящей форме, не мог не сделать Портоса смешным в глазах друзей и
товарищей. Что же касается хитроумного Арамиса, то он не внушал д'Ар-
таньяну особого страха. Если даже предположить, что и до него дойдет
очередь, то д'Артаньян твердо решил покончить с ним или же ударом в ли-
цо, как Цезарь советовал поступать с солдатами Помпея, нанести ущерб
красоте, которой Арамис так явно гордился.
советах его отца, сущность которых сводилась к следующему: "Не поко-
ряться никому, кроме короля, кардинала и господина де Тревиля". Вот по-
чему д'Артаньян не шел, а летел по направлению к монастырю Дешо. Это бы-
ло заброшенное здание с выбитыми стеклами, окруженное бесплодными пусты-
рями, в случае надобности служившими тому же назначению, что и
Пре-о-Клер; там обыкновенно дрались люди, которым нельзя было терять
время.
пробило полдень. Атос ожидал его всего пять минут - следовательно, д'Ар-
таньян был безукоризненно точен и самый строгий судья в законах дуэли не
имел бы повода упрекнуть его.
и наложил на нее свежую повязку, сидел на камне и ожидал противника, как
всегда спокойный и полный благородного достоинства. Увидев д'Артаньяна,
он встал и учтиво сделал несколько шагов ему навстречу. Д'Артаньян, со
своей стороны, приблизился к противнику, держа шляпу в руке так, что пе-
ро волочилось по земле.
и будут моими секундантами. Но друзья эти еще не пришли. Я удивляюсь их
опозданию: это не входит в их привычки.
прибыл в Париж, и у меня нет здесь ни одного знакомого, кроме господина
де Тревиля, которому рекомендовал меня мой отец, имевший честь некогда
быть его другом.
себе, как и к своему собеседнику. - Вот так история! Но если я вас убью,
я прослыву пожирателем детей.
был лишен достоинства. - Не совсем так, раз вы делаете мне честь драться
со мною, невзирая на рану, которая, несомненно, тяготит вас.
должен признаться. Но я буду держать шпагу в левой руке, как делаю всег-
да в подобных случаях. Таким образом, не думайте, что это облегчит ваше
положение: я одинаково свободно действую обеими руками. Это создаст даже
некоторое неудобство для вас. Левша очень стесняет противника, когда тот
не подготовлен к этому. Я сожалею, что не поставил вас заранее в извест-
ность об этом обстоятельстве.
глубоко признателен.
востью. - Поговорим лучше о другом, если вы ничего не имеете против...
Ах, дьявол, как больно вы мне сделали! Плечо так и горит!
мне дала с собой матушка, и я испытал его на самом себе.
уверен - будете исцелены, а по прошествии этих трех дней, когда вы поп-
равитесь, сударь, я почту за великую честь скрестить с вами шпаги.
вости и в то же время не дававшей повода сомневаться в его мужестве.
ше. Не то чтобы я на него согласился, по от него за целую милю отдает
благородством дворянина. Так говорили и действовали воины времен Карла
Великого, примеру которых должен следовать каждый кавалер. Но мы, к со-
жалению, живем не во времена великого императора. Мы живем при почтенном
господине кардинале, и за три дня, как бы тщательно мы ни хранили нашу
тайну, говорю я, станет известно, что мы собираемся драться, и нам поме-
шают осуществить наше намерение... Да, но эти лодыри окончательно пропа-
ли, как мне кажется!
с какой минуту назад он предложил Атосу отложить дуэль на три дня, - ес-
ли вы спешите и если вам угодно покончить со мной немедленно, прошу вас
- не стесняйтесь.
д'Артаньяну. - Это слова человека неглупого и, несомненно, благородного.
Сударь, я очень люблю людей вашего склада и вижу: если мы не убьем друг
друга, мне впоследствии будет весьма приятно беседовать с вами. Подождем
моих друзей, прошу вас, мне некуда спешить, и так будет приличнее... Ах,
вот один из них, кажется, идет!