мимо нескольких великанов, растянувшихся кто здесь, кто там на куче ветвей -
к счастью для тетона, в полном бесчувствии, - когда добрался наконец до
места, где расположился Ишмаэл. Матори сразу понял, что перед ним самый
главный человек в стане бледнолицых. Он долго стоял, наклонившись над спящим
атлетом, раздумывая, осуществим ли его замысел и как извлечь из него
наибольшую выгоду.
Ишмаэл повернулся на своем ложе и, приоткрыв глаза, хрипло окликнул: "Кто
там?" Только индеец с его выдержкой и находчивостью мог найти выход из
создавшегося положения. Подражая услышанной интонации и звукам, Матори
буркнул что-то нечленораздельное, плюхнулся на землю и сделал вид, что
засыпает. Хотя Ишмаэл и видел это сквозь сон, выдумка тетона так была дерзка
и так мастерски исполнена, что не могла она кончиться неудачей. Отец закрыл
глаза и крепко уснул, так и не сообразив, какой коварный гость проник в
лагерь.
пока он не уверился, что за ним не наблюдают. Но, если тело было неподвижно,
мысль не оставалась праздной. Матори использовал задержку, чтобы до мелочей
обдумать план, который должен был полностью отдать в его власть лагерь со
всем, что в нем было: скотом, имуществом и их владельцами. Едва миновала
опасность, неутомимый индеец двинулся дальше. Теперь он подбирался ползком -
все так же тихо, так же осмотрительно - к маленькому загону, где находился
скот.
небезопасная задержка. Пугливое создание, может быть сознавая в силу тайного
инстинкта, что среди бескрайних равнин самый верный защитник ему человек, с
удивительной послушливостью дало себя осмотреть. Кочевник-тетон с ненасытным
любопытством ощупывал пушистую шерсть, мягкую морду и тонкие ноги неведомой
твари; но наконец отбросил мысль о такой добыче - в грабительских набегах
проку от нее не будет, а брать на пищу тоже соблазн невелик. Но, очутившись
среди упряжных лошадей, он восхитился и несколько раз с трудом сдержал
возглас восторга, готовый сорваться с губ. Тут он забыл, с каким риском
пробрался сюда; и осторожность хитрого, опытного воина едва не утонула в
буйной радости дикаря.
Глава 5
безмолвия прерии. Сиу лежали каждый на своем посту и с неизменным терпением
туземцев ждали сигнала, который должен был призвать их к действию. С вершины
холма, где ведено было держаться пленникам, перед взволнованными
наблюдателями открывался угрюмый степной простор в тусклом свете месяца
сквозь облака. Место лагеря обозначилось более густою чернотой, чем та, что
заполняла узкие долины, а здесь и там более светлая полоса отмечала вершины
волнистых подъемов. Кругом лежал глубокий, торжественный покой пустыни.
было захватывающим. Их тревога все росла, по мере того как проходила за
минутой минута, а ни единого звука не доносилось из тишины и тьмы, обнявшей
ивовую рощу. Поль дышал глубоко и шумно, Эл-лен, беспомощно припав к его
плечу, ощущала, что он весь дрожит, и ее пронизывал безотчетный страх.
удивит, что начальник стражи сам же первый забыл утвержденные им условия.
Как раз в ту минуту, когда мы расстались с Матори, еле сдерживающим свой
восторг перед лошадьми бледнолицых, человек, на которого он возложил охрану
пленников, вздумал потешить свою злобу, мучая тех, кого должен был
оберегать. Нагнувшись к трапперу, дикарь не прошептал, а скорее проворчал
ему на ухо:
Ножей, умрут и старые и молодые.
как и его другие дети, должен склоняться перед его законом. Человек умирает,
только если захочет Ваконда; и ни один дакота не властен изменить
назначенный час.
на волосок от его глаз. - Для пса Уюча сам Ваконда.
когда в их глубине загорелся огонь честной ненависти; но он тут же угас,
уступив место выражению сочувствия, если не горести.
поддаваться гневу из-за жалких измышлений разума? - сказал он по-английски
куда громче, чем с ним говорил Уюча.
пленника за редкие седые волосы, ниспадавшие из-под шапки, и уже хотел в
злобном торжестве полоснуть под их корнями острием ножа, когда резкий,
протяжный вопль разорвал воздух и, подхваченный эхом, прокатился по простору
прерии, как будто тысяча демонов разом отозвалась на призыв. Уюча с
возгласом исступленного восторга разжал руку.
А ну, старый Ишмаэл, пора! Покажи, что в твоих жилах течет кровь
кентуккийца! Ниже огонь, ребята, - целься по кочкам, краснокожие жмутся к
земле!
сторон из пятидесяти глоток. Сторожа еще оставались на посту подле
пленников, но и им не терпелось ринуться вперед, точно скаковым коням у
старта. Они махали руками и прыгали на месте, похожие больше на
расшалившихся детей, чем на взрослых мужчин, и не прекращали неистового
крика.
когда надвигается стадо бизонов, а затем пронеслись перепуганные, сбившиеся
в кучу овцы, коровы и лошади Ишмаэла.
наделали, мерзавцы! Он теперь без копыт, как бобер!
склону и понесся по гребню холма, где стояли пленники, а следом бешено
мчались темные демоноподобные фигуры.
вперед, и караульщики с большим трудом сдерживали их нетерпение. В этот миг,
когда все глаза были направлены на пролетающий вихрь людей и животных,
траппер с неожиданной для его возраста силой выхватил нож из руки своего
зазевавшегося сторожа и одним взмахом перерезал ремень, который связывал
вместе всех животных. Обезумевшие лошади заржали в радости и страхе и,
взрывая копытами землю, понеслись во все стороны по степному простору.
пустые ножны, в бессильной спешке нащупывал и не мог нащупать рукоять
томогавка, а глаза его в это время глядели вслед уносящимся лошадям - глаза
жадного до коней западного индейца. Борьба между алчностью и жаждой мести
была жестокой, но недолгой. Первая быстро одержала верх. Прошло не более
секунды, и стража пустилась в погоню за умчавшимися лошадьми. Траппер в то
напряженное мгновение, что последовало за его дерзкой выходкой, спокойно
смотрел в лицо врагу; и сейчас, когда Уюча побежал вслед за остальными,
старик рассмеялся своим глухим, почти беззвучным смехом и сказал:
вольность часовой-христианин самое малое хватил бы прикладом по башке, а
тетон погнался за своими конями, точно думает, что в такой скачке две ноги
не уступят четырем! А ведь черти еще до света переловят лошадок всех до
одной, потому что у тех инстинкт, а у этих разум. Жалкий разум, согласен, а
все же и индеец человек... Эх, делавары - вот были индейцы! Гордость
Америки! А где сейчас этот сильный народ? Почти весь рассеян, истреблен.
Так-то! Придется путешественнику осесть на этом месте: хотя природа откажет
ему здесь в удовольствии беззаконно оголять землю от деревьев, зато воды
будет вволю. Но своих четвероногих ему уж не видать - или я плохо знаю
хитрую повадку сиу.
доброй драки: едва ли старик вдруг обратился в труса.
друг, - обратился он к Полю, - достаточно ли храбр?
человеком, если он не может показать купчую на землю, которая его кормит.
ход свинец да порох, чтоб отстоять свое добро?
старый траппер, чье ружье расправилось с помощником шерифа, который
собирался согнать поселенцев, захвативших землю у Буффало-Лик в старом
Кентукки? Я в тот день выследил отличный рой до дупла сухого бука, а под
буком лежал помощник шерифа с дыркой в тех "милостью господней" <То есть в
исполнительных листах (с этих слов обычно начинались постановления суда и
прочие официальные документы).>, которые он держал при себе в кармане
куртки, точно думал, что лист бумаги послужит ему щитом против скваттерской
пули! Ничего, Эллен, тебе не о чем беспокоиться: дальше подозрений дело не
пошло - в округе, кроме Ишмаэла, еще с полсотни хозяев поселились на тех же