просто разграничил окружающий мир на то, что причиняет боль, и то, что
боли не причиняет, и, разграничив, старался избегать всего, причиняющего
боль, то есть запретов и преград, и пользоваться только наградами и ра-
достями, которые дает жизнь.
му закону страха, волчонок держался подальше от выхода из пещеры. Выход
все еще казался ему светлой белой стеной. Когда матери в пещере не было,
он большей частью спал, а просыпаясь, лежал тихо и сдерживал жалобное
повизгивание, которое щекотало ему горло и рвалось наружу.
не знал, что это была росомаха, которая остановилась у входа в пещеру и,
трепеща от собственной дерзости, осторожно принюхивалась к идущим оттуда
запахам. Волчонок понимал только одно: звуки были непривычные, странные,
а значит, неизвестные и страшные, - ведь неизвестное было одним из ос-
новных элементов, из которых складывался страх.
гадался, что в ответ на эти звуки надо ощетиниться? У него не было тако-
го опыта в прошлом, - и все же так проявлялся в нем страх, которому
нельзя было найти объяснения в прожитой жизни. Но страх сопровождался
еще одним инстинктивным желанием - желанием притаиться, спрятаться. Вол-
чонка охватил ужас, но он лежал без звука, без движения, застыв, окаме-
нев, - лежал, как мертвый. Вернувшись домой и учуяв следы росомахи, его
мать зарычала, бросилась в пещеру и с необычной для нее нежностью приня-
лась лизать и ласкать волчонка. И волчонок понял, что ему удалось избе-
жать сильной боли.
тинкт и закон требовали от него повиновения, а рост требовал неповинове-
ния. Мать и страх заставляли держаться подальше от белой стены, но рост
есть жизнь, а жизни положено вечно тянуться к свету, - и никакими прег-
радами нельзя было остановить волну жизни, поднимавшейся в нем, подни-
мавшейся с каждым съеденным куском мяса, с каждым глотком воздуха. И на-
конец страх и послушание были отброшены в сторону напором жизни, и в
один прекрасный день волчонок неверными, робкими шагами направился к вы-
ходу из пещеры.
ваться, эта стена, казалось, отступала все дальше и дальше, по мере того
как он приближался к ней. Испытующе вытянув вперед свой маленький нежный
нос, он ждал, что натолкнется на твердую поверхность, но стена оказалась
такой же прозрачной и проницаемой, как свет. Волчонок вошел в то, что
мнилось ему стеной, и погрузился в составляющее ее вещество.
становился все ярче и ярче. Страх гнал волчонка назад, но крепнущая
жизнь заставляла идти дальше. А вот и выход из пещеры. Стена, внутри ко-
торой, как ему мнилось, он находился, неожиданно отошла неизмеримо дале-
ко. От яркого света стало больно глазам, он ослеплял волчонка; внезапно
раздвинувшееся пространство кружило ему голову. Глаза понемногу привыка-
ли к яркому свету и приноравливались к увеличившемуся расстоянию между
предметами. Сначала стена отодвинулась так далеко, что потерялась из ви-
ду. Теперь он снова разглядел ее, но она отступила вдаль и выглядела уже
совсем по-другому. Стена стала пестрой: в нее входили деревья, окаймляю-
щие ручей, и гора, возвышающаяся позади деревьев, и небо, которое было
еще выше горы.
Он съежился у входа в пещеру и стал смотреть на открывшийся перед ним
мир. Как страшно! Все неизвестное казалось ему враждебным. Шерсть у него
на спине встала дыбом; он оскалил зубы, пытаясь издать яростное, устра-
шающее рычание. Крошечный испуганный звереныш бросал вызов и грозил все-
му миру.
любопытства даже позабыл, что надо рычать, забыл даже про свой испуг.
Жизнь, крепнущая в нем, на время победила страх, и страх уступил место
любопытству. Волчонок начал различать то, что было у него перед глазами:
открытую часть ручья, сверкающего на солнце, засохшую сосну около откоса
и самый откос, поднимающийся прямо к пещере, у входа в которую он при-
мостился.
ходилось испытывать ушибы от падений - да он и не знал, что такое паде-
ние, - поэтому он смело шагнул прямо в воздух. Задние ноги у него задер-
жались на выступе у входа в пещеру, так что он упал головой вниз. Земля
больно стукнула его по носу, он жалобно тявкнул и тут же вслед за этим
покатился кубарем по откосу. На него напал панический страх. Неизвестное
наконец овладело им, оно держало его в своей власти и готовилось причи-
нить ему невыносимую боль. Жизнь, крепнущая в нем, снова уступила место
страху, и он завизжал, как завизжал бы всякий перепуганный щенок.
не переставая. Это было куда хуже, чем лежать, замирая от страха, когда
неизвестное только промелькнуло мимо него. Теперь оно завладело им цели-
ком. Молчание ничему не поможет. Кроме того, теперь его терзал уже не
страх, а ужас.
Скорость падения уменьшилась. Остановившись наконец, волчонок отчаянно
взвыл, потом заскулил протяжно и жалобно; а вслед за тем, как ни в чем
не бывало, точно ему уже тысячу раз приходилось заниматься своим туале-
том, принялся слизывать приставшую к бокам сухую глину.
сделал бы первый человек, попавший с Земли на Марс. Волчонок пробился
сквозь стену мира, неизвестное выпустило его из своих объятий, и он ос-
тался невредимым. Но первый человек на Марсе встретил бы гораздо меньше
необычного для себя, чем волчонок здесь на земле. Без всякого предвари-
тельного знания, без всякой подготовки он очутился в роли исследователя
совершенно незнакомого ему мира.
он забыл обо всех ее ужасах. Он испытывал лишь любопытство ко всему, что
его окружало. Он осмотрел траву под собой, кустик брусники чуть по-
дальше, ствол засохшей сосны, которая стояла на краю полянки, окруженной
деревьями. Белка выбежала из-за сосны прямо на волчонка и привела его в
ужас.
быстро вскарабкалась на дерево и, очутившись в безопасности, сердито за-
цокала оттуда.
вслед за тем встретиться, заставил его вздрогнуть, он уверенно продолжал
свой путь. Уверенность эта возросла до такой степени, что, когда ка-
кая-то дерзкая птица подскочила к волчонку, он, играя, протянул к ней
лапу. В ответ на это птица больно клюнула его в нос; он весь сжался и
завизжал. Птица испугалась его визга и тут же упорхнула.
сделал вывод. Вещи бывают живые - и неживые. И живых вещей надо остере-
гаться. Неживые всегда остаются на месте, а живые двигаются, и никогда
нельзя знать заранее, что они могут сделать. От них надо ждать всяких
неожиданностей, с ними надо быть начеку.
которая, казалось, была так далеко, задевала его по носу или хлестала по
бокам; земля была неровная. Он спотыкался, ушибал нос, лапы. Мелкие кам-
ни выскальзывали у него из-под ног, лишь только он наступал на них. И
наконец волчонок понял, что не все неживые вещи находятся в состоянии
устойчивого равновесия, как его пещера, и что маленькие неживые вещи го-
раздо чаще падают и переворачиваются, чем большие. С каждой своей ошиб-
кой волчонок узнавал все больше и больше. Чем дальше он шел, тем тверже
становился его шаг. Он приспосабливался. Он учился рассчитывать свои
движения, приноравливаться к своим физическим возможностям, измерять
расстояние между различными предметами, а также между ними и собой.
(хотя сам он и не знал этого), волчонок напал на дичь сразу около пеще-
ры, в первую же свою вылазку на свет божий. Искусно спрятанное гнездо
куропатки попалось ему только вследствие его же собственной неловкости:
он свалился на него. Он попробовал пройтись по стволу упавшей сосны;
гнилая кора подалась под его ногами, и он с отчаянным визгом сорвался с
круглого ствола, упал на куст и, пролетев сквозь листву и ветви, очутил-
ся прямо в гнезде, где сидели семь птенцов куропатки.
совсем маленькие, он осмелел. Птенцы двигались. Он примял одного лапой,
и тот затрепыхался еще сильнее. Волчонку это очень понравилось. Он обню-
хал птенца, взял его в рот. Птенец бился и щекотал ему язык. В ту же ми-
нуту волчонок почувствовал голод. Челюсти его сомкнулись, птичьи косточ-
ки хрустнули, и он почувствовал на языке теплую кровь. Кровь оказалась
очень вкусной. В зубах у него была дичь, такая же дичь, какую ему прино-
сила мать, только гораздо вкуснее, потому что она была живая. Волчонок
съел птенца и остановился только тогда, когда покончил со всем выводком.
Вслед за тем он облизнулся, точно так же, как это делала его мать, и
стал выбираться из куста.
крыльев ослепили, ошеломили волчонка. Он уткнулся головой в лапы и за-
визжал. Удары посыпались с новой силой. Куропатка-мать была вне себя от
ярости. Тогда волчонок разозлился. Он вскочил с рычанием и начал отби-
ваться лапами, потом запустил свои мелкие зубы в крыло птицы и принялся
что есть силы дергать и таскать ее из стороны в сторону. Куропатка рва-
лась, ударяя его другим крылом. Это была первая схватка волчонка. Он ли-
ковал. Он забыл весь свой страх перед неизвестным и уже ничего не боялся
Акунин Борис
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Никитин Юрий