автомобиль газодымозащитной службы -- газовка, и в ней отделение
газодымозащитников, тоже девять человек, и замыкала колонну автолестница,
ведомая Потапенко, рядом с которым сидели двое -- им лестницу устанавливать
и выдвигать. Итого двадцать пять человек -- полный боевой расчет, ибо в этот
день никто не болел и не был в отпуске.
теще на блины едут, а на пожар, и не куда-нибудь, а на высотку. Сам Гулин в
дороге всегда молчал, чтобы в короткие минуты пути отключиться от всего
ненужного, перестроить свою психику. По опыту знал, что эти минуты самые
волнующие, потому что ничто другое так не воздействует на нервную систему
пожарного, как неизвестность. Конечно, опасность тоже влияет, но
неизвестность куда сильнее. Как в книгах про фронтовиков -- пока не увидишь
врага. Увидишь, вступишь в бой -- в бою думать о собственной судьбе некогда,
там тобою овладевают совсем иные чувства, и только, когда бой заканчивается,
позволяешь себе подумать: ну, пронесло на этот раз, и спасибо. А в дороге
нужно молчать, накапливать в себе силу и злость, готовность увидеть самое
худшее, доложить о прибытии, получить от штаба приказ и пойти в атаку.
"Запорожец" и грозя ему кулаком.
радиосвязи. -- ...Некрасова, 21...
напрягся, даже похолодел: ведь он -- ближе всех, он -- первый! Первый!
той поры ему приходилось быть первым РТП, но все это были не очень серьезные
пожары; в пожарах более сложных он всегда оказывался подчиненным, выполнял
приказы, и, как считалось, исполнял их отменно. Но -- исполнял!
чувствовал, что на сей раз дело очень трудное -- и ему быть первым РТП.
Пусть несколько минут, пока не приедет начальство, но все равно -- первым.
по спине снова пополз холодок: только бы горели не нижние этажи! Ветер, как
назло, северный, в самый фасад Дворца, пламя с нижних этажей пойдет наверх,
да еще подвалы там -- не подвалы, а катакомбы, врагу их тушить не пожелаешь:
гаражи, склады...
тянет дымом, высотка -- как дымовая труба, тяга там огромная... Люди бегут,
в мороз и ветер многие без пальто и шапок -- оттуда? Машина круто свернула
налево, на улицу Некрасова -- вот он!
асфальт, отбросил от себя какогото гражданина (вцепился в него с криком:
"Людей спасайте!") -- и начал оценивать обстановку.
дым. Сначала Гулину показалось, что все здание объято пламенем, но он тут же
сообразил, что высотная часть, водруженная, как огромный куб, на
десятиэтажное, стометровой длины, основание, не горит -- не дошел туда
огонь. Полыхают с пятого по восьмой этажи, выше -- только дым... Но что его
ошеломило -- так это неумолчный гул, не такой, как на стадионе, когда
атакует любимая команда, а какой-то непонятный, абсолютно неуместный в
центре города, неумолчный, грозный и страшный гул.
подоконниках, молили о помощи, кричали и те, кто уже выбрался вниз, на
асфальт, словно криком своим облегчали душу тем, кто остался, -- и это было
страшнее всего: слившиеся в один сплошной гул вопли сотен людей.
-- побоку, профессионалу эмоции вредны. И передал в радиоцентр: "Прибыл к
месту вызова, Некрасова, 21, из окон пятого и вышележащих этажей до высотки
пламя и дым, большое количество людей просит о помощи, приступаю к спасению,
пожару номер пять! Пожару номер пять!"
пожара. Через несколько минут уже будет другой РТП, но сейчас РТП -- он. Так
и будет впоследствии проходить по всем документам: лейтенант Гулин первый
РТП на Большом Пожаре.
растерянных, с безумными глазами людей, и -- трем подбежавшим милиционерам:
-- Помогай, братва, всех зевак -- к дьяволу! Командиры отделений ко мне!
-- это не шутка, двадцать пять многое могут сделать. Как "Скорая помощь" --
первый укол, а потом уже все другое.
туда -- автолестницу. Над центральным входом, на уровне четвертого этажа,
большой бетонный козырек, туда -- трехколенную десятиметровую лестницу и
штурмовки. Других средств спасать с этажей пока что нет, но вот-вот придут,
по пятому номеру придет все, что есть в городе и области. Автонасос
немедленно поставить на гидрант и проложить магистральную линию -- уже
прокладывают, без команды, молодцы! И линию от автоцистерны тянут -- тоже
без команды, вот что значит выучка! Пятерых газодымозащитников со стволами
Никулькин поведет на автолестницу, остальных взять с собой на разведку через
центральный вход...
Пожар.
говорю, там стоянка и личные машины, а л-т Гулин приказал: "Сбрось их к
чертовой бабушке!", что лично я считаю мудрым и правильным, потому что если
эти собственные машины не сбросить, то где разворачивать лестницу? А когда я
сказал л-ту Гулину, что эти сброшенные собственники за горло возьмут в
смысле возмещения убытков, л-т Гулин справедливо послал меня и велел
выполнять, что считаю мудрым и правильным.
готов до конца службы платить им из своей зарплаты.
автомашин одобряю. Подготовьте письмо и исполком и проконсультируйтесь с
юристами.
надеюсь, не увижу. Ну, склады там горят, цех или даже дом жилой -- там людей
спасать нужно считанных, про склады или цех говорить нечего, а в доме что
сгорит? Ну, квартира-другая, редко больше, вполне нам по силам тот пожар
довольно быстро задавить. А тут что было? Людей -- сотни, живых людей! Шесть
лет прошло, а помню, будто вчера, как на шторах висели... Ладно, не о тебе
речь, про себя ты сама лучше знаешь. Было так. Лейтенант поставил задачу --
на козырек. Я и сержант Лиховец побежали через центральный вход на четвертый
этаж, разбили оконный проем, вышли на козырек и на веревке подняли
трехколенку. Тут же стали работать на пятый и шестой этажи, а Петька Морозов
и Дима Карпов таким же макаром притащили на козырек три штурмовки, ну, ты
знаешь, четырехметровые лестницы с крюком и зубьями на нем, чтоб не
скользило.
расскажу. Помнишь историю с полигоном? Я еще совсем молодой был, Кожухов нас
с Дедом взял, только Дед находился в танке, а я наверху. Но речь не об этом.
Когда потушили, Кожухов привез нас к себе домой -- чайку попить. Разговор
пошел, а тогда еще был жив батя Кожухова, тоже бывший пожарный, а в
молодости моряк, матросом плавал. Вот он и задал нам такую задачу: тонут два
человека, академик и вахтер, а ты на шлюпке и она только одного из них
выдержит -- ну, кого спасать? Спросил и хитро на нас поглядывает. Разгорелся
спор, я говорю, академика спасать нужно, пользы от него больше, а Дед --
вахтер, думаешь, меньше жить хочет? Ну, я уклончиво, с вами не разберешься,
-- а Кожухов улыбается, знает батин ответ. "Разберешься! -- батя трахнул
кулаком по столу.-- Сам вылезай, прыгай в море, а людей спасай!" Вот
примерно такая и здесь была обстановка, что не знаешь, кого спасать первым:
чуть не в каждом окне люди, и каждый только на тебя надеется. Раздумывать
некогда, я полез на седьмой, где одна женщина на шторе висела, а другая с
подоконника ноги свесила и кричит. Снял я их, а потом... Как снял?
Обыкновенно, сначала одну, потом другую... Подробности тебе... Сначала со
шторы, она руками намертво в ту тряпку вцепилась, я одной рукой ее за талию,
а другой штору осколком стекла перерезал. Трехколенка широкая, почти
полметра, так что я ту женщину, а она, слава богу, худенькая была, легко на
ступеньку поставил, а дальше она с помощью Саньки Лиховца спускалась. За ней
потом снял вторую... нет, ни той, ни другой фамилии не знаю... вторая
средних лет, покрупнее, лицо от дыма черное, родной муж не узнает. Плохо ее
снимал, боялась, а между тем дверь из комнаты в коридор совсем прогорела,
Лукьяненко Сергей
Максимов Альберт
Пехов Алексей
Бажанов Олег
Земляной Андрей
Майер Стефани