вого, так сказать, челночного рейса на небо. И вот съехались десять че-
ловек, они купили ферму к северу от Сент-Джонсбери и сидят там уже около
семи недель в ожидании тарелки, которая прилетит и заберет их.
вие. Местечко стоило им девять тысяч долларов. А там и нет-то ничего,
кроме развалившегося фермерского дома да двух акров никудышной земли.
Вклад Веры составил семьсот долларов - это все, что она могла собрать.
Остановить ее не было никакой возможности... Разве только посадить под
замок. - Он помолчал, затем улыбнулся. - Не стоит об этом говорить на
вашей свадьбе, Сара. У вас должно быть все отлично. Я знаю, что так бу-
дет.
нется.
релка так и не прилетела, Вера вернулась домой. Тарелка не прибыла, ска-
зала она, потому что они еще не готовы к встрече с ней - они еще не от-
ринули всего несущественного и грешного в своей жизни. Но она была в
приподнятом настроении и воодушевлена. Во сне она получила знак. Ей,
возможно, и не придется улететь в рай на летающей тарелке. Но у Веры все
больше крепло убеждение: ее призвание состоит в том, чтобы руководить
сыном, направлять его на путь истинный, когда он очнется от забытья.
дился в коматозном состоянии уже два года.
месте - в каком-то проходе. Потолок - такой высокий, что его не было
видно, - терялся где-то во мраке. Стены были из темной хромированной
стали. Они расширялись кверху. Он был один, но до него, как будто изда-
лека, доносился голос. Он знал этот голос, слышал эти слова... где-то,
когда-то. Голос испугал его. Он стонал и обрывался, эхо билось о хроми-
рованные стальные стены, подобно оказавшейся в ловушке птице, которую он
видел в детстве. Птица залетела в сарай 1" отцовскими инструментами и не
знала, как оттуда выбраться. В панике она металась, отчаянно и тревожно
пища, билась о стены до тех пор, пока не погибла. В голосе слышалась та
же обреченность, что и в птичьем писке. Ему не суждено было выбраться
отсюда.
лос. - И всегда ведь хочешь самого хорошего, а парень приходит домой с
волосами до задницы и заявляет, что президент Соединенных Штатов свинья.
Свинья! Ну не дрянь, я...
Джонни был нем. Берегись чего? Он не знал. Он даже не знал с уверен-
ностью, кто он, хотя смутно помнил, что когда-то был то ли преподавате-
лем, то ли проповедником.
нущий. - ИИИИИИИ...
ждать, ибо время здесь не имело значения или смысла, - и он начал ощупью
выбираться из прохода, откликаясь на зов (возможно, только мысленно), в
надежде - как знать, что он вместе с обладателем голоса найдет выход, а
может, просто желая утешить и получить такое же утешение в ответ.
превратился в отзвук эха. И совсем исчез. Теперь он остался один, двига-
ясь по мрачному и пустынному залу теней. Ему уже чудилось, что это не
видение, не мираж и не сон - но все равно нечто необычное. Наверное, он
попал в чистилище, в этот таинственный переход между миром живых и оби-
телью мертвых. Но куда он шел?
вместе с ним, подобно духам, оказывались то сбоку, то впереди, то сзади,
потом окружали его странным хороводом - оплетали тройным кольцом, каса-
лись его век колдовскими перстами... но было ли все это на самом деле?
Он почти что видел их. Слышал приглушенные голоса чистилища. Там оказа-
лось и колесо, беспрерывно вращавшееся в ночи, Колесо удачи, красное и
черное, жизнь и смерть, замедляющее свой ход. На что же он поставил? Он
не мог вспомнить, а надо бы: ведь от этого зависело само его существова-
ние. Туда или оттуда? Пан или пропал? Его девушке нехорошо. Ее нужно
увезти домой.
это игра его воображения, своего рода сон во сне, если такое возможно,
однако прошло еще сколько-то времени, и просвет стал чересчур очевидным,
чтобы его можно было приписать воображению. Все пережитое им в проходе
стало меньше походить на сон. Стены раздвинулись, и он едва мог видеть
их, а тусклая темнота сменилась мягкой туманно-серой мутью, цветом суме-
рек в теплый и облачный мартовский день. И стало казаться, что он уже
совсем не в проходе, а в комнате - почти в комнате, ибо пока отделен от
нее тончайшей пленкой, чем-то вроде плаценты, он походил на ребенка,
ожидавшего рождения. Теперь он слышал другие голоса; не эхообразные, а
монотонные и глухие, будто голоса безымянных богов, говорящих на неведо-
мых языках. Понемногу голоса становились отчетливее, он уже почти пони-
мал их разговор.
вал), и наконец он увидел обладателей этих голосов - яркие, светящиеся,
призрачные пятна, не имевшие поначалу лиц, иногда они двигались по ком-
нате, иногда склонялись над ним. Он не подумал, что можно заговорить с
ними, во всяком случае вначале. Он предположил, что это, может быть, ка-
кие-то существа иного мира, а светлые пятна - ангелы.
нажды он увидел мать, она наклонилась над ним и, попав в поле его зре-
ния, медленно и грозно произнесла что-то бессмысленное. В другой раз по-
явился отец. Дейв Пелсен из школы. Медицинская сестра, которую он узнал:
кажется, ее звали Мэри или, быть может. Мари. Лица, голоса - все прибли-
жалось, сливалось в нечто единое.
нравилось Джонни. Он не доверял ему. Джонни считал, что любое изменение
ни к чему хорошему не приводит. Оно предвещает, думал он, лишь печаль и
плохие времена. Джонни вступил в темноту, обладая всем, теперь же он
чувствовал, что выходит из нее, не имея абсолютно ничего, - разве только
в нем появилось что-то странное, незнакомое.
вполне реальна, почти осязаема. Голоса, лица...
только одного - повернуться и бежать, скрыться в этом темном проходе
навсегда. Ничего хорошего его там не ожидало, но все же лучше уйти на-
вечно, чем проникнуть в комнату и испытывать это новое ощущение печали и
грядущей утраты.
стены комнаты становились цвета темного хрома, позади стула, незаметно
для входящих и выходящих светлых фигур, комната превращалась в проход,
уводивший, как он подозревал, в вечность. Там исчез тот, другой голос,
голос...
сына за длинные волосы, за то, что тот считал Никсона свиньей. Затем
свет четырех фар, двигавшихся по склону, - две пары фар по обе стороны
белой линии. Столкновение. Никакой боли, лишь мысль о том, что ноги за-
дели счетчик, да так сильно, что он сорвался с кронштейна. Затем холод-
ная сырость, темный проход, а теперь это странное ощущение.
ОНИ ВЫРВУТ ТЕБЯ ИЗ ЭТОГО НЕПОНЯТНОГО МЕСТА, КАК ВРАЧИ ВЫНИМАЮТ РЕБЕНКА
ИЗ УТРОБЫ МАТЕРИ ПОСРЕДСТВОМ КЕСАРЕВА СЕЧЕНИЯ.
однако ее лицо было не таким ярким, как другие склоненные над ним лица.
Она должна была быть где-то здесь, встревоженная и испуганная. Теперь
она почти принадлежала ему. Он это чувствовал. Он собирался предложить
ей выйти за него замуж.
перь оно было связано с Сарой. Но еще сильнее было желание обладать ею,
и Джонни принял решение. Он повернулся спиной к темноте, а когда позже
оглянулся, темнота исчезла; рядом со стулом - ничего, кроме гладкой бе-
лой стены комнаты, в которой он лежал. Вскоре он начал понимать, где на-
ходится, - конечно же, в больничной палате. Темный проход почти не ос-
тался в памяти, хотя и не забылся окончательно. Но более важным, более
насущным было другое: он - Джон Смит, у него есть девушка по имени Сара
Брэкнелл, и он попал в страшную автомобильную катастрофу. Наверное, ему
повезло, раз он жив, и хорошо бы еще не остаться калекой. Возможно, его
привезли в городскую больницу Кливс Милс, но скорее всего это "Ист-Мэн
медикэл сентр". Он чувствовал, что пролежал здесь долго - может, он на-
ходился без сознания целую неделю или дней десять. Пора возвращаться к
жизни.
стало на свои места и он открыл глаза.
уже выписали с наказом совершать прогулку в две мили ежедневно и следить
за едой, чтоб уменьшить содержание холестерина. В другом конце палаты
лежал старик, проводивший изнурительный пятнадцатый раунд схватки с чем-
Круз Андрей
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Сертаков Виталий