Он следовал божьему гласу, святой воле своего Мастера и Повелителя, он
всматривался в темноту за пределами света фар и говорил себе: "Спеши. Нужно
спешить, он не любит долго ждать". Голос его казался тонким, как у ребенка,
который не может успокоиться в предвкушении награды за исполненное
приказание.
"фольксваген" все выше и выше. Время от времени Бенфилд краем глаза видел
отблеск городских огней внизу, где старая ухабистая дорога с потрескавшимся
бетонным покрытием близко подходила к обрыву. За последние недели он много
раз проезжал этой дорогой, но все равно приходилось напрягать все внимание
- дорога была очень коварной. В первый раз, кода он привез сюда симпатичную
рыжеволосую девушку, которой было не больше шестнадцати, он заблудился и
ездил кругами, пока Голос Бога не направил его на верную тропу.
ветра, называя по имени. Бенфилд улыбнулся, в глазах показались слезы
радости.
Девушка что-то тихо простонала один раз по-испански и замолчала.
одного дерева к другому. На ней висела металлическая табличка: "Частное
владение - проезд посторонним воспрещен". Бенфилд с громко стучащим сердцем
остановил машину на обочине, выключил свет и начал ждать. Голос казался ему
прохладным бальзамом на воспаленном мозге. Теперь он разговаривал с
Бенфилдом почти каждую ночь, когда Уолтер лежал на матрасе в своей комнате
возле Мак-Артур Парк, находясь в сером пространстве, которое было и не
сном, и не бодрствованием. В эти ужасные, полные гнева ночи, к нему
возвращались воспоминания.
руках огромный пульсирующий пенис, словно питона. Она открывала рот и пьяно
кричала: "Убирайся отсюда!" И тогда Голос успокаивал его, охлаждая
лихорадку памяти, словно холодный морской бриз. Но иногда даже Голос был не
в силах остановить ход ослепительно-пестрого кошмара, разворачивающегося
внутри головы Бенфилда. Чужой мужчина ухмылялся и говорил: "Маленький
поганец хочет смотреть Бев. Иди-ка сюда, Уолти, гляди, что у меня есть!" И
Уолтер-ребенок стоял, словно приколоченный к месту, в дверном проеме,
ощущая горячую пустоту в голове, глядя, как чужой мужчина все ниже
наклоняет голову матери, пока ее смех не становится глухим. Он смотрит до
конца. Губы и чресла слились в какой-то отвратительный узел. И когда они
кончили, мать - "старушка Бев никогда не говорит "нет" - отхлебнула из
бутылки "Четыре розы", стоявшей рядом с диваном, потом обняла чужого
мужчину и сказала густым голосом:
бедер, белья на ней не было. Мальчик Уолтер не мог оторвать глаз от
секретного места, которое, казалось, подмигивало ему, как греховный глаз.
Руки прижимались к собственному паху, и секунду спустя чужой мужчина громко
захохотал, словно довольный буйвол:
зарядом. Иди сюда, Уолти, я сказал, иди сюда!
стеклянными глазами.
помнил лишь, как он жестоко замахивался своим ремнем.
Подойди, поцелуй же меня.
старый твой Франк. Он вернулся домой. - Он тихо засмеялся, зло глядя на
мальчика. - Спусти трусы, Франк.
ты так ей нужен, она так ждет тебя...
Христос, это надо видеть!
Бенфилд был благодарен, когда Голос сказал, что Бенфилду снова разрешено
выходить в ночной город, чтобы отыскать и поймать еще одну смеющуюся Бев.
Отобрать ее у ухмыляющихся незнакомцев и привезти к священной горе.
сознание. Виски болели, ему хотелось принять таблетку от головной боли.
Иногда в те моменты, когда с ним разговаривал Голос, он чувствовал, что в
мозгу вспенивается какой-то магический котел. Голос переменил его жизнь,
придал ей настоящее значение и цель - служение Мастеру. Повернув голову
влево, Бенфилд мог видеть мерцающие огни ночного города. Ему было интересно
узнать, кто из живущих там, внизу, тоже был частью варева этого магического
котла, варева, которое трансформировало душу, воспламеняло ее сладким
холодным огнем. Конечно, это была магия. Голос говорил правду, он расцветит
магией город ночи и убьет всех Бев, утопит их в бурлящем котле. Иначе...
как же иначе?
спускалась с горы, приближаясь к нему. Он вылез из машины и открыл дверцу
для пассажиров. Оглушенная девушка почти вывалилась наружу, но Бенфилд
протянул руки и поймал ее, словно охапку дров. Потом он повернулся лицом к
приближающейся машине.
блестели, словно зеркало. Он остановился в десяти футах от заградительной
цепи, фары его, словно жадные глаза, сконцентрировались на Бенфилде и его
жертвоприношении.
женщиной, которую он тут же узнал. У нее были длинные светлые волосы,
всклокоченные на ветру и грязное платье. Бенфилд увидел, что водитель -
Слуга Голоса, пожилой мужчина в коричневом костюме и белой рубашке. Его
длинные седые волосы развевались на ветру, глаза глубоко погрузились в
бледно морщинистое лицо. У него была хромающая сутулая походка. Он дошел до
цепи и устало сказал Бенфилду:
без усилий взяла ее, словно мать, баюкающая ребенка.
исполнена.
на поцарапанную руку Бенфилда, потом подняла взгляд и посмотрела ему в
лицо.
отражение. Он моргнул и протянул к девушке руку.
Девушка подалась назад и поспешила вместе со своей добычей к автомашине.
пошел к "линкольну".
развернулся и исчез, умчавшись вверх по горной дороге.
зашептал, успокаивая его, давая ему понять, что он им нужен и они оберегают
его, снова избавляя Бенфилда от головной боли. Некоторое время он стоял
неподвижно, вокруг него свистел и завывал ветер, а потом вернулся к машине.
Ведя "фольксваген" вниз, к городу, он включил приемник и настроился на
станцию, передающую религиозные гимны. Он крутил руль и подпевал,
счастливый и уверенный в том, что воля Мастера будет исполнена.
взрыв, окрасив небо в серо-голубой цвет, который постепенно перейдет в
голубизну по мере того, как вызревает утро. Щупальцы желтоватого тумана
стлались низко над грунтом, словно какой-то гигантский осьминог пытался
прилипнуть к стенам небоскребов из стали и стекла, или к бетонным стенам
пульсирующих кипящей работой фабрик, или к полудюжине шоссе, уже с
оживающим движением. Зябкие тени остатки ночной темноты, поспешно
скрывались перед лучами солнца, как остатки разбитой армии, бегущей перед
наступлением победителя - Солнца.
тщательно выбирал галстук на сегодня. На нем были свободные темно-голубые
брюки и светло-голубая рубашка с аккуратно отутюженным воротничком. Он
остановил выбор на зеленом с голубыми и красными крапинками галстуке, потом
вышел в коридор, облокотясь слегка о перила лестницы. Он слышал
позвякивание посуды в кухне внизу, где Джоанна готовила завтрак. Оттуда
доносился аппетитный запах жаренных сосисок в картошке, от которого во рту