Чтение 11–й страницы книги ~Саша и Шура~

Никифоровиче ничего на свете не существует.

Лежа в постели, я еще раз повторил отрывок про себя. А потом припомнил
всякие мудрые выражения, которые часто употребляли наши учителя. Такие вот,
например: "Учись мыслить самостоятельно!", "Если хочешь что-нибудь сказать
- подними руку", "Не будем тратить время - его ведь не вернешь", "Не смотри
в потолок, там ничего не написано!" и т. д. и т. п. А ночью мне приснилось,
что невоздержанный на язык Иван Никифорович обозвал Ивана Ивановича
"безударной гласной" и что с этого именно началась знаменитая ссора.

Утром, как только умолкла дедушкина палка, начался первый урок. Саша вошел
в комнату, держа в руках толстую тетрадь в красной клеенчатой обложке.
"Неужели всю ее исписать собирается?" - с ужасом подумал я. В глазах у Саши
было что-то новое, незнакомое мне до тех пор: что-то уважительное и немного
застенчивое. И это у него! У капитана Саши!.. Ну да, ведь я теперь был для
него не просто Шуркой, а учителем. Как пишут в газетах, "наставником и
старшим другом". Все эти мысли настроили меня на строгий тон.

- Не будем терять время - его ведь не вернешь, - сказал я. Саша покорно
уселся за стол, развернул тетрадку и посмотрел на меня, ожидая новых
распоряжений.

- Начнем с безударных гласных, - объявил я и зашагал по комнате, мысленно
воображая, что шагаю между рядами парт. - Гласные произносятся четко и ясно
лишь тогда, когда они находятся под ударением, - объяснял я. - В безударном
положении они звучат ослаблено, неотчетливо. Чтобы правильно написать
безударную гласную в корне, нужно изменить слово или подобрать другое слово
того же корня так, чтобы эта гласная оказалась под ударением...

- Вот, например: вода - воды, тяжелый - тяжесть, поседеть - седенький... -
насмешливым тоном продолжил мои объяснения Саша. - Так, да? Прямо по
учебнику шпаришь.

Нет, он не так уж робел передо мною! В первый момент я, войдя в роль
педагога, чуть было не сказал: "Хочешь что-нибудь спросить - подними руку!"
Но вовремя удержался: пожалуй, Саша поднял бы руку и щелкнул меня по
затылку, чтобы сразу сбить с меня всю педагогическую важность.

- Значит, нужно слово изменить? - все так же насмешливо спросил Саша. - Вот
измени, пожалуйста, слово "инженер". А? Измени.

Я стал лихорадочно соображать, но слово "инженер" никак не изменялось.

- Это исключение, - сказал я. - Нужно просто запомнить это слово - и все.

- А тогда измени слово "директор", чтобы безударная стала ударной.

Я снова и так и сяк повертел в уме слово, предложенное Сашей. Ничего не
получалось.

- Это тоже исключение, - объяснил я. - И не перебивай, пожалуйста!

- А ты не забивай мне голову всякими правилами! Я их без тебя знаю, а пишу
все равно с ошибками. Ведь на каждое правило две тысячи исключений. Давай
лучше диктанты писать.

Что было делать?

- Хорошо, возьмем первый попавшийся отрывок из Гоголя, - согласился я и
раскрыл "первую попавшуюся" страницу, заложенную промокашкой - уже не
чистой, а с пунктирными следами букв и расплывчатыми очертаниями клякс,

Я стал с выражением диктовать:

" - Поцелуйтесь со своею свиньею..."

- Сам ты поцелуйся со свиньею, если так диктовать собираешься! - разозлился
вдруг Саша.

- Так с учителями не разговаривают! - в свою очередь, вспылил я.

- А что же ты каждую безударную, как ударную произносишь? Прямо нажимаешь
на нее изо всех сил. Сам говорил, что безударные звучат ослаблено,
неотчетливо... Мне твои подсказки не нужны!

Я и в самом деле произносил каждое слово чуть ли не по складам и очень ясно
выговарил безударные гласные.

Ведь мне всегда хотелось, чтобы именно так диктовали учителя.

- Ты по-человечески диктуй, - уже без всякой робости сказал Саша. Казалось,
он вот-вот скажет: "А то как щелкну!"

Тогда я стал диктовать очень быстро. Сашина ручка вновь остановилась.

- Не валяй дурака, - предупредил он. - Хочешь, чтобы я вообще ни одной
буквы не разобрал? Так, что ли? Ты только одни безударные от меня прячь.
Понятно?

Да, настоящим учителям и не снились, наверное, такие ученики!

Я диктовал, почти не заглядывая в книжку: весь отрывок был вызубрен
наизусть.

Саша удивился:

- Ты всего Гоголя, что ли, наизусть знаешь?

- Ну, не всего, конечно, - скромно ответил я. - Но довольно значительную
часть его произведений...

Сам того не замечая, я стал изъясняться как-то по-взрослому: ведь я
все-таки был педагогом!

- Валяй дальше! - распорядился Саша. Но вот я добрался до конца и сказал:

- Хватит! Давай проверим! - А сам подумал: "Сейчас начнет спорить. Скажет:
диктуй дальше. А я дальше не выучил".

Но Саша покорно протянул мне тетрадь. Проверял я очень медленно, про себя
повторяя текст и по буквам вспоминая, как написано каждое слово в книжке.
Проверив слово, я машинально подчеркивал его, как это делала телеграфистка,
когда подсчитывала стоимость телеграммы.

Заметив, что я все время подчеркиваю, Саша заволновался:

- Неужели столько ошибок?

- Да нет... Я просто так, для себя.

На самом деле ошибок было всего пять. Я позавидовал Саше: ведь вчера,
впервые переписывая этот отрывок на память, я сделал гораздо больше ошибок.

"Саша пишет в два раза лучше меня - и все-таки у него двойка, - подумал я.
- Значит, если я буду делать ошибок вдвое меньше, чем сейчас, я все равно
не сдам переэкзаменовку..." От этих мыслей лицо у меня стало такое
печальное, что Саша даже насторожился:

- Очень плохо, да?

- Да нет, вполне сносно, - ответил я. Взял ручку и вывел под Сашиным
диктантом четкую, с острыми углами четверку, похожую на недописанную букву
"Н".

- Уж очень ты добренький, - усмехнулся Саша. Он ведь не знал, что это была
моя давнишняя мечта, чтобы за пять ошибок ставили четверку.

Я вздохнул так облегченно, как вздыхал в классе, услышав спасительный
звонок, избавлявший меня от вызова к доске. "Слава богу, первый урок
кончился!" - подумал я.

Но не тут-то было! Саша вдруг стал выпытывать у меня, почему трудные слова
пишутся не так, как произносятся. Начал он со слова "поцелуйтесь".

В школе учительница часто говорила мне: "Петров, ты совсем не умеешь
анализировать слова". Но умел я или не умел, а тут уж надо было
анализировать. Сперва я старался изменить слово так, чтобы на первый слог
"по" падало ударение. "Поцелуй, поцеловаться..." - шептал я про себя. Но
ударение никак на "по" не попадало. Тогда я подумал: "А что вообще такое
это самое "по"?" И вдруг меня осенило: так это же приставка! Ну да, самая
настоящая приставка. А ведь приставки "па" вообще не существует на свете.
Это только в танцах бывают разные па, а приставок таких не бывает. Значит,
все очень просто. Я объяснил это Саше.

- Ага... Интересно, - сказал он. И что-то записал в тетрадку, словно
отметку мне выставил. - А скажи-ка, пожалуйста, почему пишется "свинья", а
не "свенья"? Не знаешь?

- Так ученики вопросов не задают! - возмутился я. - Похоже, что я из
детского сада только что пришел, а ты уже какой-нибудь десятиклассник и
экзамен мне устраиваешь.

Но, сказав про детский сад, я сразу вспомнил стихи Маяковского, которые мы
там учили наизусть: "Вырастет из сына свин, если сын свиненок..." Эти стихи
я тут же прочитал Саше.

- Раз "свин" - значит, "свинья", - объяснил я.

- Ага, - снова сказал он и снова записал что-то в тетрадку. В общем, не зря
я накануне зубрил правила. И вовсе не из одних только "исключений" русский
язык состоит. Напрасно Саша о нем такого мнения!

С тех пор мне очень понравилось "анализировать" слова. Как только услышу
какое-нибудь трудное слово, так сразу начинаю разбирать его. И очень часто
оно оказывается вовсе не таким уж трудным.

Но и на разборе слов тот первый урок не окончился. Ведь в нашем "классе", к
сожалению, распоряжался не учитель, а ученик.

- Давай-ка теперь я подиктую, - сказал Саша и поднялся со стула, уступая
мне место.

Но я садиться на это место вовсе не хотел.

- Ты? Мне?! Будешь диктовать?!

- Ага. Я! Тебе! Буду диктовать! - передразнивая меня, ответил Саша.

- Зачем же терять время? Его ведь не вернешь!

Но мои "педагогические" фразы на Сашу не действовали.

- Диктовать тоже очень полезно, - объяснил он. - Это мне сама Нина Петровна
советовала. Она-то уж лучше тебя понимает. "Когда, говорит, диктуешь, очень
внимательно вглядываешься в каждое слово". Понятно?

Спорить с Ниной Петровной было опасно. И я, как утопающий за соломинку,
схватился за отрывок из Гоголя. Ведь я знал его наизусть.

- Хорошо, успокойся. Никто с твоей учительницей не спорит. Диктуй мне,
пожалуйста, первый попавшийся отрывок. - Я взял томик Гоголя. - Вот,
например, со слов: "Поцелуйтесь со своею свиньею..."

- Что это тебе все время одно и то же место случайно попадается? - удивился
Саша.

"Сейчас обо всем догадается!" - испугался я и с самым независимым видом
произнес:

- Диктуй откуда хочешь. Хоть из "Носа"! Хоть из "Записок сумасшедшего"!

- Да, одно и то же по два раза читать неинтересно, - сказал Саша. - Я
что-нибудь другое найду.

Он стал перелистывать страницы, а я от предчувствия своего полного краха,