Эмиля хотелось забыть о ней как можно скорее. Ни словом не обмолвилась
она в своей синей тетради о том, что произошло с Эмилем в злосчастный
день десятого августа. История вышла просто ужасная, и мама не могла
заставить себя ее записать. Но одиннадцатого августа она сделала в тет-
ради небольшую запись, и если ее прочтешь без предварительной подготов-
ки, то невольно вздрогнешь:
трезвый". Так там и написано. И больше ни единого слова.
редко бывал трезв. Мне кажется, что маме Эмиля следовало бы рассказать,
как все произошло на самом деле. Но, как уже говорилось выше, она, веро-
ятно, не могла заставить себя это сделать.
записала следующее:
чу двести штук. Но потом, ясное дело, ох, сердешные вы мои... "
читай сам - и ты увидишь! Должна сказать, что Эмиль провел веселую ночь.
И если тебе приходилось ловить раков в каком-нибудь смоландском озерце
темной августовской ночью, тогда ты знаешь, как весело промокнуть до
нитки и каким необыкновенным кажется все вокруг. Ух, темно, хоть глаз
выколи, черный лес окаймляет озеро, тишину нарушает лишь плеск воды под
ногами, когда бредешь вдоль берега. А если посветишь факелом, как это
делали Эмиль с Альфредом, то увидишь, что по каменистому дну повсюду
ползают большие черные раки. И остается только брать их рукой за спинку
и одного за другим класть в мешок.
раков гораздо больше, чем они могли унести. Эмиль шел, насвистывая и
распевая на ходу.
телось отличиться перед папой, хотя частенько это ему не удавалось. Эми-
лю хотелось, чтобы отец, проснувшись, увидел гору раков, которых они на-
ловили. Сложив их в большой медный котел, в котором они с Идой купались
по субботам, Эмиль поставил его в спальне рядом с папиной кроватью.
мал Эмиль; радостный и усталый, он залез в свою кровать и уснул.
Такой, какой обычно бывает, когда ползают раки.
ные часы в горнице пробили пять, он сбросил одеяло, спустил ноги с кро-
вати и посидел некоторое время, чтобы стряхнуть с себя сон. Он потянул-
ся, зевнул, пригладил волосы и слегка пошевелил пальцами левой ноги. Од-
нажды большой палец его левой ноги побывал в крысоловке, которую поста-
вил Эмиль, и с тех пор палец по утрам словно окостеневал и его надо было
растирать. И вот, растирая палец, папа внезапно так завопил, что мама и
маленькая Ида вскочили вне себя от страха. Они подумали, что папу, по
крайней мере, режут. А на самом деле в его палец, тот самый, что побывал
в крысоловке, всего-навсего вцепился рак. Если когда-нибудь твой большой
палец побывал в клешнях рака, ты знаешь, что это так же приятно, как по-
пасть в крысоловку, - есть от чего завопить! Раки - упрямые плуты, они
вцепляются в тебя мертвой хваткой и щиплют все больше и больше - ничего
удивительного, что папа Эмиля закричал!
раков, кишмя кишевших на полу. Какой же тут поднялся крик!
диться от рака, и он хотел, чтобы Эмиль принес их ему. Но Эмиль спал, и
его было не добудиться никаким криком. Папе самому пришлось прыгать на
одной ноге за клещами, которые лежали в ящике с инструментами в кухонном
шкафу.
большом пальце другой ноги у него болтается рак, у нее даже сердце заще-
мило при мысли о том, какое зрелище проспит Эмиль.
взгляд - он явно не понимал, что ее так позабавило.
ей удалось собрать их всех, и когда Эмиль наконец к обеду проснулся, он
почувствовал божественный запах свежесваренных раков, доносившийся из
кухни, и радостно вскочил с постели.
Кроме того, Эмиль засолил уйму раковых хвостиков и продал их в пасторс-
кую усадьбу по двадцать пять эре за литр. Заработок он честно поделил с
Альфредом, у которого как раз было туго с деньгами. Альфред считал, что
Эмиль - ну просто до удивления - горазд на выдумки.
заработанных разными путями. Однажды он даже задумал настоящую крупную
аферу, решив продать всех своих деревянных старичков фру Петрель, пос-
кольку она была от них без ума, но, к счастью, ничего из этого не вышло.
Деревянные старички остались по-прежнему стоять на полке и стоят там до
сих пор. Фру Петрель хотела, правда, купить еще деревянное ружье и от-
дать его одному знакомому противному мальчишке, но из этого тоже ничего
не вышло. Эмиль, конечно, понимал, что сам он уже слишком большой, чтобы
играть с этим ружьем, но и продавать его не хотел. Он повесил ружье на
стене в столярной и написал на нем красным карандашом: "НА ПАМЯТЬ ОБ
АЛЬФРЕДЕ".
польщен.
вые пошел в школу, и вся Леннеберга затаила дыхание.
предсказала она.
раздило поджечь пасторшу, так за это он уже отсидел в столярке, и нечего
тебе упрекать его.
раз в тот день пасторша явилась в Каттхульт к маме Эмиля, чтобы снять
узоры для тканья. Сначала ее пригласили на чашку кофе в беседку, зарос-
шую сиренью, а потом она захотела рассмотреть узоры. Она плохо видела и
достала из сумки увеличительное стекло. Такого Эмиль никогда раньше не
видел и очень им заинтересовался.
шила пасторша.
проказ любые предметы, и увеличительное стекло не было исключением.
Эмиль быстренько понял, что его можно использовать как зажигательное
стекло, если держать так, чтобы солнечные лучи собирались в одной точке.
И он стал оглядываться в поисках чего-нибудь легко воспламеняющегося,
чего-нибудь, что можно было бы поджечь. Пасторша, горделиво и безмятежно
подняв голову и ни о чем не подозревая, спокойно болтала с его мамой.
Пышные страусовые перья на ее изящной шляпке, пожалуй, сразу вспыхнут...
И Эмиль попробовал их поджечь - вовсе не потому, что надеялся на удачу,
а потому, что просто решил попытаться. Иначе ничего на свете не узнаешь.
гареться они не могут, а только пахнут паленым. А я-то думала, что ти-
перь, когда Эмиль стал членом Общества трезвости, он исправится. Как бы
ни так! Этот гаспадин, член Общества трезвости, как миленький просидел
остаток дня в столярке. Вот как было дело". А двадцать пятого августа
Эмиль пошел в школу. Если жители Леннеберги думали, что он там опозорит-
ся, то они просчитались. Учительница, вероятно, была первой, кто начал
подозревать, что на ближайшей к окну скамейке сидит будущий председатель
муниципалитета. Потому что... слушай и удивляйся: Эмиль стал лучшим уче-
ником в классе! Он уже умел читать и даже немножко писать, а считать он
выучился быстрее всех. Без небольших проделок тут, конечно, тоже не
обошлось, но они были такие, что учительница могла их вынести... Да,
правда, однажды он умудрился поцеловать учительницу прямо в губы. И об
этом долго судачили в Леннеберге.
трудную задачу: "74-7=?", а когда он с ней справился и сказал "Четырнад-
цать", учительница похвалила его:
кафедре, и крепко поцеловал ее. Ничего подобного с ней никогда прежде не
случалось. Покраснев, она заикаясь спросила:
по доброте душевной", - сказал мальчишка из Каттхульта, поцеловав учи-
тельницу", - говорили леннебержцы, а может, и сейчас еще так говорят.
Кто знает!
подразнить его.
шись.
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Ковальчук Вера
Лукин Евгений
Корнев Павел
Белогорский Евгений