разбойники каждый день спорили о том, чей черед разгребать снег на тропе.
Родник был на полпути к Волчьему ущелью, и расчищать тропу, когда вокруг
пела и бесновалась вьюга, а потом тащить в замок тяжелые ведра с водой, да
так, чтобы хватило и людям и животным, было делом нелегким.
драться да разбойничать. Тут уж вы трудитесь на совесть! И ленивые
разбойники мечтали о весне, когда снова начнется славная разбойничья жизнь.
Долгие дни ожидания они проводили, все чаще и чаще, расчищая тропинки и
вырезая из дерева лыжи, осматривая свое оружие и чистя лошадей или играя в
кости; еще они, как всегда, плясали разбойничьи пляски и распевали перед
очагом разбойничьи песни.
разбойники, страшно тосковала по весне и весеннему лесу. Тогда она
наконец-то снова сможет увидеть Бирка, сможет поговорить с ним и узнать, в
самом ли деле он хочет быть ее братом, как обещал во время снежной бури.
просто не знала, чем заняться, да и время тянулось так медленно. Поэтому
однажды она спустилась вниз, в подземелье, подвал под сводами, где так давно
не была. Ей были не по душе старые пещеры, в которых прежде томились узники.
Там, внизу, пещер было несколько, и они были выбиты в скале. Правда, Пер
Лысуха уверял, что никто не сидел там в заточении с тех самых незапамятных
времен, когда знатные вельможи и мелкие короли правили Маттисборгеном еще
задолго до того, как замок стал разбойничьим. Но все-таки Ронья, спускаясь
вниз в этот затхлый холод, чувствовала, как будто отзвуки рыданий и вздохов
давным-давно умерших узников застряли в этих каменных стенах, и на душе у
нее становилось жутко. Она осветила роговым фонариком темноту пещер, где
несчастные узники сидели безо всякой надежды когда-либо увидеть свет божий.
Некоторое время она постояла молча, опечаленная всеми жестокими
преступлениями, совершавшимися в Маттисборгене. Затем, дрожа от ужаса,
плотнее завернулась в волчью шкуру и поплелась дальше через подземный ход,
который тянулся мими пещер узников, простираясь затем подо всем замком.
Здесь она ходила когда-то вместе с Пером Лысухой. Это он показал ей, что
натворила гроза в ту ночь, когда она родилась. Мало того, что молния
разрушила замок, образовав Адский провал. Прямо под этим провалом она
расколола и гору, и поэтому подземный ход был перегорожен каменной осыпью
ровно посредине и битком набит осколками камней.
приказал ей Пер Лысуха, когда она была здесь вместе с ним.
тоже продолжается подземный ход, это она знала, и об этом тоже говорил Пер
Лысуха. Ее всегда раздражало, что она не могла пройти дальше, а теперь -
больше чем когда-либо. Потому что, кто знает, быть может, за всеми этими
каменными осколками именно сейчас скрывается Бирк.
поняла, что ей надо делать.
видели в каменном зале. Каждое утро она исчезала, и никто не знал куда; и ни
Маттис, ни Лувис даже и не подозревали, где она. Они думали, что она, как и
все остальные, расчищает тропинку. А вообще, они привыкли, что она приходит
и уходит, когда ей вздумается.
валилась по вечерам в постель, ина точно, раз и навсегда, знала одно:
никогда больше в этой жизни она не сдвинет с места ни одного камня, ни
большого, ни маленького. Но едва наставало утро, как она уже снова была в
подземелье. И там, как одержимая, принималась заполнять одно ведро за другим
каменными осколками. Она ненавидела ее, всю эту громаду каменных осколков,
так, что гора могла бы просто растаять от ее ненависти. Но громада камней не
растаяла, она по-прежнему лежала на том же месте, и Ронье самой пришлось
уносить одно ведро за другим и высыпать его в ближайшую темни-
камней у осыпи к тому времени так растаяла, что, приложив некоторые усилия,
можно было бы, пожалуй, перелезть через нее на другую сторону. Если только
осмелиться на такое! Ронья понимала, что теперь ей нужно как следует обо
всем подумать! Посмеет ли она отправиться прямиком в крепость Борки? И что с
ней там будет? Этого она не знала. Зато точно знала, что она - на опасном
пути. Хотя на свете, верно, не существовало преград настолько опасных, чтобы
ей не хотелось преодолеть их на пути к Бирку. Она тосковала о нем! Как это
получилось, она не понимала! Ведь раньше она презирала его и желала, чтобы
он и все разбойники Борки убрались подальше. И вот теперь она больше всего
на свете желает наконец-то перебраться через груду камней и попытаться
отыскать Бирка.
стороне каменной осыпи. Она услыхала чьи-то шаги. Кто бы это мог быть?
Может, один из разбойников Борки? Затаив дыхание, она не смела пошевелиться;
она замерла и стала прислушиваться. Ей хотелось уйти, прежде чем человек по
ту сторону осыпи заметит, что она здесь.
которую она уже когда-то раньше слышала. Да, конечно же, она слышала ее
раньше! Бирк насвистывал ее, когда надрывался, стараясь изо всех сил
освободить ее от ниссе-тол сто гузок. Так, может, это сам Бирк так близко от
нее? А может, все разбойники Борки насвистывают именно эту мелодию?
не могла, это было опасно. Все-таки ей по что бы то ни стало нужно было
выведать, кто этот свистун. И она тоже принялась насвистывать. Очень тихо и
ту же самую мелодию. Тогда по другую сторону каменной осыпи все смолкло, и
долгое время было так отвратительно тихо, что она уже приготовилась удрать,
если вдруг незнакомый ей разбойник Борки начнет перелезать через груду
камней, чтобы запустить в нее копи.
не знал, что ему и думагь. -- Ронья?
перехватило дыхание.
за каменной осыпью.
бы и видеть тебя тоже. Ты все такая же черноглазая, как и прежде?
нечто, от чего у нее снова перехватило дыхание. Она услыхала, как тяжелая
дверь подземелья далеко-далеко за ее спиной отворилась, а потом с шумом
захлопнулась. И вот теперь кто-то уже спускается по лестнице. Да, кто-то
идет, и если она сейчас же не придумает, что ей делать, она погибла! И Бирк
тоже! Она слышала шаги, все ближе и ближе. Кто-то медленно и неотвратимо шел
по длинной галерее, Она слышала шаги, она знала, что они означают, и все же
стояла, застыв на месте, словно неподвижное, парализованное страхом
животное. Но в последний момент она все же пришла в себя, к ней вернулась
жизнь, и она быстро прошептала Бирку:
нужно во что бы то ни стало помешать ему увидеть, что она натворила с
каменной осыпью.
мне, что ты здесь делаешь?
еще непоправимо поздно,
выбраться отсюда.
натворила. Ведь она открыла путь в крепость Борки! И Мат-тис непременно об
этом узнает! И узнает не потому, что хитер, как старый лис. Ведь просто
нельзя не понять, что отсюда наконец-то можно проникнуть в крепость Борки.
Об этом он и сам мог бы давным-давно догадаться, думала Ронья. Счастье, что
он так и не догадался. Как это было ни удивительно, но ей больше не
хотелось, чтобы кого-либо из разбойников Борки выгнали из Маттисборгена. Они
должны были остаться здесь, ради Бирка. Бирка нельзя было выгонять отсюда, и
если она только сможет помешать этому, никто не посмеет проникнуть в
крепость Борки тем путем, который она открыла. Потому ей нужно позаботиться
о том, чтобы Пер Лысуха ни о чем не догадался. Он шел рядом с ней, и вид у
него был, как всегда, хитрый и таинственный. Можно было подумать, что он
знает все тайны, какие только есть на свете. Но как он ни был хитер,
мере, не открыл до сих пор
согласен. - Но играть в кости можно день и ночь. Или нет? Как по-твоему,
Ронья?
Махров Алексей
Шекли Роберт
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Майер Стефани