крылья оборвут, в огороде травят, в небе воробьи клюют... Для чего же мы
превращались в бабочек? Чтобы с голоду подохнуть?
нектаром! Полетели!
шими ребятами увидимся...
классу.
тронут...
Я даже не знаю почему. И, хотя в эту минуту мне вообще-то больше всего
на свете хотелось есть, мне вдруг гораздо больше захотелось просто про-
лететь мимо нашей школы, мимо родного класса, с которым у меня было свя-
зано столько замечательных воспоминаний!.. Кто сказал "замечательных"?
Кто сказал "мимо родного класса"? Неужели это сказал я, Баранкин? Что
это со мной происходит? Я, кажется, начинаю уже сходить с ума от этого
голода. Чтобы прийти в себя, я взял и встряхнулся, как собака после ку-
пания.
как брызги, разлетелись в разные стороны и мне сразу же стало легче. И
теперь я мог думать о встрече мужественно, без всяких переживаний, не то
что Костя Малинин. У него, как только он заговорил о ребятах, глаза сде-
лались какие-то большие-пребольшие и, по-моему, даже мокрые-премокрые.
одного завтрака мне будет маловато.
раз в жизни мы мчались в школу с Костей Малининым с такой скоростью, с
какой обычно спешили из школы домой. Я, конечно, был уверен, что прилечу
в сад первым. Каково же было мое удивление, когда я сразу же отстал от
Малинина на три дома. Я сначала даже не поверил своим глазам. У нас в
классе Костя считался самым слабосильным парнем, а со мной на уроках
физкультуры даже никто не пытался тягаться. Уж по физкультуре у меня в
дневнике всегда была пятерка. Только моя мать почему-то никогда не счи-
тала эту пятерку настоящей. Я решил поднажать и замахал своими желтыми
треугольниками как сумасшедший, но и это не помогло ни капельки. На сво-
их расфуфыренных крыльях Костя-махаон на этот раз летел, как по линейке,
рассекая крыльями воздух и поднимая вокруг себя какой-то художественный
свист, а я все время, как и раньше, проваливался в те же воздушные ямы,
шатался из стороны в сторону, кувыркался и беззвучно падал то на одно
крыло, то на другое.
и сказал мне, Баранкину, первому силачу в классе, слова, которые я не
забуду никогда в жизни: "Эй ты, капустник! Ты не можешь лететь побыст-
рее? Что ты все время отстаешь?" Сказав это, он назло мне опять легко
обогнал меня, потом опять вернулся, опять обогнал, крикнул: "Баранкин!
Ты что летишь, как пирог с капустой? Жми на все педали! Нектар близко!"
Этих слов я Малинину тоже никогда не забуду.
торжествуя, надо мной, я взял и схватил его за задние лапы и таким обра-
зом прицепился к Малинину на буксир. Убедившись, что я больше от него не
отстаю, Костя перестал осыпать меня всякими ядовитыми словечками, и, как
ни пробовал от меня оторваться, теперь у него из этого ничего не получа-
лось.
вдох-ох-ох-ох!
себя: "Пусть Костя поработает за двоих, раз у него такие крылья. Я же
таскал его на своем хвосте, когда был воробьем, теперь могу и отдохнуть
немного".
художественным свистом Костиных крыльев и для вида изредка помахивая
своими равнобедренными треугольниками. Так, на буксире, Костя доставил
меня до самой школы, до того места, где в саду наш класс сажал деревья.
верхушку дерева и потащил мимо ограды к кирпичному зданию нашей школы.
ползли к самому краю и посмотрели вниз. В саду кипела работа. Одни ребя-
та, весело переговариваясь, копали ямки, другие бережно опускали в землю
саженцы и поливали их из леек водой. Костя Сергеев нарочно перемазался
весь землей и строил всякие рожи. И все смеялись. Все были довольны! И
всем было хорошо!
есть нектар. Если бы они узнали, что мы сейчас будем есть настоящий нек-
тар, они бы нам наверняка позавидовали...
прислушался к урчанию в своем голодном желудке, посмотрел с ненавистью
на воробьев, шныряющих в школьном саду, и сказал:
кого энтузиазма, отвернулся от ребят и увидел, как в школьные ворота
влетели на велосипеде Мишка Яковлев и Алик Новиков (он сидел на багажни-
ке).
на землю, стали о чем-то рассказывать ей и окружившим ее ребятам. В саду
наступила тишина. Никто внизу больше не смеялся, не шутил, а Костя Сер-
геев даже вытер платком с лица землю и перестал кривляться.
ва сели на велосипед и укатили. Зинка Фокина посмотрела из-под руки им
вслед, затем подозвала к себе еще троих наших ребят, отобрала у них ло-
паты и дала какое-то задание.
нектар. Полетели!
был близок... Но воробьи тоже были совсем рядом, и их чириканье совер-
шенно отбивало у меня всякий аппетит.
на воробьев, шныряющих среди клумб с цветами. Подумал я об одном, а ска-
зал, конечно, совсем другое.
"Прощайте, ребята! Если нас с Костей склюют воробьи, то мы, наверное,
больше никогда не увидимся!.."
кой с подоконника вниз, словно с купальной вышки в холодную воду...
маминого печенья. У меня потекли слюнки и опять закружилась голова. Я
сложил крылья, нацелился в середину самого большого цветка и нырнул в
него вниз головой, но промахнулся (неудивительно!) и воткнулся в траву
по самые пятки своих задних лап. Пришлось выбираться из травы и начинать
все сначала.
середину цветка, туда, где, по моим расчетам, должен был находиться нек-
тар. Однако долгожданного нектара в цветке не оказалось. Запах нектара
был, а самого нектара не было. Пахло хорошо, точь-в-точь как в мамином
пустом флакончике из-под духов, а поживиться было нечем. Тогда я взял и
забрался в цветок прямо с головой, так что у меня наружу только одни
крылья и ноги торчали, стал шарить в темноте хоботком по стенкам, но в
это время из цветка кто-то полез мне навстречу.
забраться в цветок и слопать весь нектар. От одной этой мысли меня прямо
зло разобрало. Ты из-за этого нектара, можно сказать, жизнью рискуешь, а
у тебя его из-под самого носа слизывают. Я взял и боднул бабочку голо-
вой. Бабочка угрожающе загудела и боднула меня, затем она уперлась своей
головой в мою голову и выдавила меня из цветка наружу, как зубную пасту
из тюбика. Я со злости ударил крыльями по тычинкам с такой силой, что
цветочная пыльца поднялась столбом и окутала меня, словно облаком. Я от
этой пыльцы чуть не задохнулся.
вись на свет, я тебе все лапы... А-а-а-пчхи!!! Я тебе покажу, как чужой
нектар... А-а-апчхи!..
пчела, самая настоящая пчела, вся полосатая, словно она в пижаме. Вылез-
ла это она из цветка и уставилась на меня своими буркалами. Она на меня
смотрит, а я сижу на краю цветка и чихаю на нее и, главное, удержаться
никак не могу. А пчела, видно, так растерялась, что даже гудеть переста-
ла. Я чихаю, а она лапой утирается, я чихаю, а она утирается и молчит.
Панов Вадим
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей