Чтение 11–й страницы книги ~Теория невероятности~

делаю шаг вперед.
- Алеша! - громко говорит Катарина.

- Я смотрю на нее. Глаза у нее отчаянные.

- Я выбегаю в дверь.

- Я сбегаю по лестнице и выскакиваю из парадного.

- Остановившись у ворот, я затравленно оглядываюсь по
сторонам. Сумрачный вечер в переулке. Черная "эмка" стоит у ворот.
Булыжники мостовой текут вниз по переулку и сворачивают за угол.

- Я слышу скрип песка под ногами идущих и стискиваю
кулаки.

- Из ворот выходят Краус с Катариной и блондин. Блондин
подходит к черной "эмке", отворяет дверцу, и Катарина, не глядя на меня,
садится в машину.

- Ко мне подходит Краус.
- Того, о чем ты думаешь, не бойся,- говорит он.- Я тебя в обиду не дам. Ты
мне веришь?

- Я смотрю в землю.
- Красавец мужчина,- говорю я.- Кто этот тип?
- Случайный знакомый,- говорит Краус. - - Проездом на
один день. Надо его сводить в театр. - Будь молодцом.

- Он пожимает мне локоть и идет к машине. Я иду по
переулку и слышу, как, фырча, отъезжает в противоположную сторону машина,
увозящая Катарину.

- Потом раннее утро. Деревья стоят в росе. Школа еще
пустая.

- Дверь в радиоузел, где я вожусь с радиолой,
отворилась, и вошла Катарина. Я поднял голову.
- Здравствуй,- сказала она.- Не сердись на меня. Я не хотела.

- Она пришла ко мне в это раннее утро свежая и веселая.
Попросила завести "Я люблю тебя, Вена". Закружилась по комнате.

- Мне больно смотреть на нее - так она хороша, и я
отвожу глаза.

- Она останавливается.
- Я бы этот вальс до смерти танцевала,- говорит она.- Самый мой любимый
вальс... А твой?
- Конечно,- отвечаю я.
- Обещай мне одну вещь,- говорит она.
- Какую?
- Если ты когда-нибудь приедешь в Вену, приди на кладбище к памятнику
Штрауса.
- А ты?
- Что?
- Разве мы не вместе приедем? - спрашиваю я.- Когда произойдет мировая
революция...
- Конечно,- быстро отвечает Катарина.- Знаешь что?
- Что?
- Хочешь меня поцеловать? - спрашивает она.

- Я не сразу понимаю услышанное и смотрю на нее почти
испуганно.
- Ну?..- говорит она.

- Я поднимаюсь и медленно иду к ней непослушными ногами.

- Она закрывает глаза.

- Я обнимаю ее за шею, и голова у нее откидывается.

- И тогда мы целуемся долго-долго, пока не задыхаемся...

- - ...Раздается удар колокола, и мы
отрываемся друг от друга.

- Слезы катятся у нее из глаз.

- Мы стоим на платформе вокзала, и вагоны уходят в
легкий туман. Перрон блестит, как зеркало.

- Это Катарина уезжает. Куда она уезжает, мне не
сказали. Я мог бы даже не знать этого. Катарина настояла.
- Прощай,- говорит Катарина.- Последний звонок... Помни меня...
- Всегда...- говорю я.

- Она поворачивается и бежит к поезду, где ее ждет Краус
в мокром плаще и в берете. Она входит в вагон, и поезд тихо идет со станции.

- Стоящий поодаль военный подходит ко мне. Я тупо гляжу
в землю.

- Обняв меня за плечи, военный ведет меня к вокзалу по
пустому перрону.

Глава 5.

"РИО-РИТА".

- Мы идем по ночной Семеновской. Катя молчит, я молчу.
Пофыркивая, летят редкие такси. Все я видел и все я здесь, на Семеновской,
знаю.

- О прошлом поговорили. Теперь на вечер сходим. И то,
что впереди, мне известно, и то, что позади. Впереди налево, например,
метро Электрозаводская, направо по переулку - телевизионный театр, до этого
- театр Моссовета, а до этого - Введенский народный дом, где когда-то в
густом ночном саду я играл в казаки-разбойники, и в Чапаева, и в индейцев.

- А вон впереди и школа огнями сияет, и доносится
танцевальная музыка. Слышно даже, как тенор поет по-английски "Хэвэн, ай эм
хэвэн...".
- Он поет, что он в раю,- говорит Катя.- Вы понимаете слова?
- Нет. Мы учили немецкий,- говорю я.
- Ваше поколение было совсем другое?
- Каждое следующее поколение хуже предыдущего,- говорю я.
- Вот как?
- А как же? Мы вам говорим, что вы хуже, а нам родители. И так последнюю
тысячу лет все хуже и хуже. Катя молчит.
- Стали много о поколениях болтать. То поколение, это. Все стали
воспоминания писать. Мальчишка переходит в девятый класс, пишет
воспоминания о восьмом. И все эпоха - эпоха косых воротничков, эпоха
галстуков-бабочек, эпоха песни "Ландыши". "Эпоха" - слово серьезное.
- А у вас было много женщин? - спрашивает Катя. И сама немного пугается.-
Вот вопрос, да?
- Были...- отвечаю я.
- Я задала дурацкий вопрос,- говорит Катя.- Можете смеяться.
- Я не смеюсь.

- Я не смеюсь. Иду себе с девушкой на вечер. Свободный
человек. Ничем не занятый. Моложавый. Сигаретка во рту.

- Вот и школа впереди. Тени проходят в коридорах, там,
где классы, которые, конечно, сейчас заперты, чтобы не прятались в них
парочки. Никто не подходит к окнам зала, так как в актовых залах высокие
подоконники. Все я здесь знаю наизусть. Все здесь истоптано моими ногами.

- Все правильно. Но только когда мы вошли на школьный
двор, двери школы были уже заперты.

- Мы стоим на пустом школьном дворе. Блестит вдали
табличка, но слов не разобрать.
- Опоздали,- говорит Катя.- Двери уже заперли.
- Пустяки,- говорю я.- Идемте. Голоса наши звучат негромко, по-ночному.
Катя мерцает своими глазищами. Она теперь совсем красивая.

- Я беру ее за локоть и веду прочь от закрытых дверей,
вдоль стены со спящими окнами первых этажей.
- Через черный? - догадывается она.
- Ага.
- А почему вы мне так поздно позвонили сегодня? Случилось что-нибудь?
- С приятелями надо было потолковать.

- Мы огибаем школу и идем по заднему двору рядом со
сваленными старыми партами и угольным шлаком. Из-за забора светят яркие
окна одноэтажных цехов ремонтного завода и освещают стену шк9лы с трубами
кухни, выведенными наружу.
- Ваши друзья хорошие люди? - спрашивает Катя.
- Настоящие.
- Что значит настоящие?
- Не знаю. Настоящие, и все.
- А я настоящая? - спрашивает Катя.- Как вы считаете?
- Осторожней. Тут гвоздей полно,- отвечаю я.
- Вы не ответили.
- Вы очень красивая. Катя, - говорю я. - Вам трудней всех.
- Да... - говорит Катя.

- Я открываю скрипучую ржавую дверь, и мы входим на
черную лестницу, л пропускаю ее вперед, и мы поднимаемся по ступеням.
- Сказать вам? - останавливается она.
- Скажите.
- Я платье сшила специально для вечера.
- Покажите, - говорю я. Кирпичные стены. Ящики. Тусклый электрический свет.

- Она распахнула плащ, и я увидел бальное платье,
короткое, топорщливое.
- Ну как? - спросила она.
- Платье что надо...
- Вам приятно?
- Что?
- Что я в таком платье?
- Ага... А вам?