Чтение 11–й страницы книги ~Бойня номер пять, или крестовый поход детей~

- Пятьдесят четвертого чего? - спросил Билли.

Наступило молчание.

- Пехотного полка,- сказал наконец полковник.

- А-аа,- сказал Билли.

Снова наступило молчание, и полковник стал умирать, умирать, тонуть на
месте. И вдруг прохрипел сквозь мокроту:

- Это я, ребята! Бешеный Боб!

Ему всегда хотелось, чтобы солдаты так его звали - "Бешеный Боб".

Все, кто его мог слышать, были из других частей, кроме Роланда Вири, но
Вири ничего не слышал. Ни о чем, кроме адской боли в ногах, Вири думать не
мог.

Но полковник воображал, что в последний раз обращается к своим любимым
солдатам, и стал им говорить, что стыдиться им нечего, что все поле покрыто
трупами врагов и что лучше бы немцам не встречаться с пятьдесят четвертым.
Он говорил, что после войны соберет весь полк в своем родном городе - в
Коди, штат Вайоминг. И зажарит им целого быка.

И все это он говорил, не сводя глаз с Билли. У Билли в голове звенело
от всей этой чепухи.

- Храни вас бог, ребятки!- сказал полковник, и слова отдались эхом в
мозгу Билли. А потом полковник сказал:- Если попадете в Коди, штат Вайоминг,
спросите Бешеного Боба.

Я был при этом. И мой дружок Бернард В. 0'Хэйр тоже.

Билли Пилигрима посадили в теплушку с множеством других солдат. Его
разлучили с Роландом Вири. Вири попал в другой вагон, хотя и в тот же поезд.

По углам вагона, под самой крышей, виднелись узкие отдушины. Билли
встал под одной из них, и, когда толпа навалилась на него, он взобрался
повыше, на выступающую диагональную угловую скрепу, чтобы дать место другим.
Таким образом его глаза оказались на уровне отдушины, и он мог видеть второй
состав, ярдах в десяти от них.

Немцы писали на вагонах синими мелками число пленных в каждом вагоне,
их звания, их национальность, день посадки. Другие немцы закрепляли задвижки
на вагонных дверях проволокой, болтами и всяким другим металлическим ломом,
подобранным на путях. Билли слышал, как кто-то писал и на его вагоне, но не
видел, кто именно этим занимался.

Большинство солдат в вагоне Билли оказались очень молодыми, почти
детьми. Но в угол подле Билли втиснулся бывший бродяга, лет сорока.

- Я и не так голодал,- сказал бродяга Билли.- И бывал кой-где похуже.
Не так уж тут плохо.

Из вагона напротив кто-то закричал в отдушину, что у них только что
умер человек. Такие дела. Услыхали его четверо из охраны. Их эта новость
ничуть не взволновала.

- Иа-йа,- сказал один, задумчиво кивая головой.- Йа, йа-аа...

Охрана так и не стала открывать вагон, где был покойник. Вместо этого
они отворили соседний вагон, и Билли Пилигрим как зачарованный уставился
туда. Там был рай. Там горели свечи и стояли койки с грудой одеял и подушек.
Там была пузатая печурка, а на ней - кипящий кофейник. Там стоял стол, и на
нем - бутылка вина, коврига хлеба и кусок колбасы. И еще там было четыре
миски с супом.

На стенах висели картинки - дворцы, озера, красивые девушки. Это был
дом на колесах, и жили в нем железнодорожники, охранявшие грузы, которые шли
туда и обратно. Четверо охранников зашли в вагон и задвинули двери.

Немного спустя они вышли, куря сигары и разговаривая с мягким
южногерманским акцентом. Один из них увидел лицо Билли у отдушины. Он
ласково погрозил ему пальцем: веди, мол, себя хорошо.

Американцы на другом пути снова крикнули охране, что у них в вагоне
покойник. Охранники вынесли носилки из своего уютного вагончика, открыли
вагон, где был покойник, и прошли внутрь. Там было почти пусто. В вагоне
находилось шесть живых полковников и одни мертвый.

Немцы вынесли покойника. Это был Бешеный Боб. Такие дела.

Ночью паровозы стали перекликаться гудками и тронулись с места. На
паровозе и на последнем вагоне висел полосатый черно- оранжевый флажок - он
показывал, что поезд бомбить нельзя, что он везет военнопленных.

Воина шла к концу. Паровозы двинулись на восток о конце декабря. А в
мае воине пришел конец. Пока что все германские тюрьмы были переполнены,
нечем было кормить пленных, нечем отапливать помещения. И все же пленных
везли и везли.

Поезд Билли Пилигрима, самый длинный из всех, простоял еще двое суток.

- Бывает и хуже,- сказал бродяга на второй день.- Бывает куда хуже.

Билли выглянул из отдушины. Пути совсем опустели, только где- то в
дальнем тупике стоял санитарный поезд с красными крестами. Паровоз
санитарного поезда свистнул. Паровоз Биллиного поезда засвистел в ответ.
Паровозы говорили друг дружке: "Здрасьте!"

Хотя поезд, где находился Билли, стоял, но вагоны были заперты наглухо.
Никто не смел выйти до прибытия к месту назначения. Для охраны, шагающей
взад и вперед, каждый вагон стал самостоятельным организмом, который ел, пил
и облегчался через отдушины. Вагон разговаривал, а иногда и ругался тоже
через отдушины. Внутрь входили ведра с водой, ковриги черного хлеба, куски
колбасы, сыра, а оттуда выходили экскременты, моча и ругань.

Человеческие существа облегчались в стальные шлемы и передавали их тем,
кто стоял у отдушины, а те их выливали. Билли стоял на подхвате.
Человеческие существа передавали через него и котелки, а охрана наполняла их
водой. Когда передавали пищу, человеческие существа затихали, становились
доверчивыми и хорошими. Они всем делились.

Человеческие существа лежали и стояли по очереди. Ноги стоявших были
похожи на столбы, врытые в теплую землю - она ерзала, рыгала, вздыхала.
Землей, как ни странно, была мозаика из человеческих тел, угнездившихся друг
подле друга, как ложки в ящике.

А потом поезд двинулся на восток.

Где-то на земле было рождество. В сочельник Билли Пилигрим и бродяга
примостились друг к другу, как ложки в ящике, и Билли заснул и поплыл во
времени в 1967 год-в ту ночь, когда его похитило летающее блюдце с
Тральфамадора.

4

В ночь после свадьбы дочери Билли никак не мог уснуть. Ему было сорок
четыре года. Свадьбу отпраздновали днем, в саду у Билли, под ярким полосатым
тентом. Полоски были черные и оранжевые.

Билли примостился, как ложка, около своей жены Валенсии на большой
двухспальной кровати. Их укачивали "волшебные пальцы". Валенсию не надо было
укачивать. Валенсия уже храпела, как двуручная пила. У бедной женщины не
было ни матки, ни яичников. Их удалил хирург - один из компаньонов Билли,
совладельцев гостиницы "Отдых".

Светила полная луна.

Билли встал с кровати в лунном свете. Он казался себе призрачным и
лучезарным, как будто его завернули в прохладный мех, наэлектризованный
статическим электричеством. Он взглянул на свои босые ноги. Они были цвета
слоновой кости с просинью.

Билли прошлепал по коридору наверх, зная, что его скоро похитит
летающее блюдце. Коридор был исполосован лунным светом и тьмой. Свет падал в
коридор сквозь открытые двери пустых детских, где жили двое детей Билли,
пока не выросли. Они уехали отсюда навсегда. Билли вели страх и бесстрашие.
Страх приказывал ему: остановись! Бесстрашие говорило: иди! Он остановился.

Он зашел в комнату дочери. Ящики были выдвинуты. Шкаф стоял пустой.
Посреди комнаты были свалены и кучу вещи, которые она не могла взять с собой
в свадебное путешествие. У нее был собственный телефонный аппарат
"принцесса", Он стоял на подоконнике. Он поблескивал навстречу Билли. И
вдруг он зазвонил.

Билли ответил. Оттуда послышался пьяный голос. Билли почти что
чувствовал запах - горчичный газ и розы. Оказалось - ошибка. Билли повесил
трубку. На подоконнике стояла бутыль лимонаду. Этикетка хвастливо заявляла,
что в нем нет никаких питательных веществ.

Билли Пилигрим прошлепал вниз босыми ногами цвета слоновой кости с
просинью. Он зашел на кухню, где лунный луч высветил полупустую бутылку
шампанского на кухонном столе - все, что осталось от пира под тентом. Кто-то
заткнул бутылку пробкой. "Выпей меня!"- как будто говорила бутылка.

Билли вытащил пробку пальцами. Она не хлопнула. Шампанское выдохлось.
Такие дела.

Билли взглянул на часы на газовой плите. Надо было как-то убить целый
час до прилета блюдца. Он пошел в гостиную, помахивая бутылкой, как звонком,
и включил телевизор. Он слегка отключился от времени, просмотрел последний
военный фильм, сперва с конца до начала, потом с начала до конца. Это был
фильм об американских бомбардировщиках второй мировой войны и о храбрых
летчиках, водивших самолеты. Когда Билли смотрел картину задом наперед,
фильм разворачивался таким путем.

Американские самолеты, изрешеченные пулями, с убитыми и ранеными,
взлетали задом наперед с английского аэродрома. Над Францией несколько
немецких самолетов налетали на них задом наперед, высасывая пули и осколки
из некоторых самолетов и из тел летчиков. То же самое они делали с
американскими самолетами, разбившимися о землю, и те взлетали задним ходом и
примыкали к своим звеньям.

Звенья летели задом над германским городом, охваченным пламенем.
Бомбардировщики открывали бомболюки, и словно каким-то чудом пламя
съеживалось, собиралось, собиралось в цилиндрические оболочки бомб, и бомбы