раз такая запарка! Пора бы уже идти на ходовые испытания, а завод нс
выпускает, да и как выпустишь, когда еще столько недоделок. И документация
на новых курсантов не вся еще готова. Сами, чай, видите...
другого Ягнича попробуй отыщи...
подключен к берегу и соединяет сейчас судно с городом, с заводом. Ягнич не
уходил, ждал, пока землячок возвратится. Тот вернулся еще более
взбудораженным и озабоченным - видно, получил хороший нагоняй.
сердитыми глазами, пока наконец в одном из цехов не увидел сразу обоих -
помполита и капитана. Шли из грохочущего ада и о чем-то горячо между собой
разговаривали. Заметив Ягнича, остановились, умолкли и невольно
подтянулись. А когда Ягнич, не сводя глаз с капитана, подошел к нему
вплотную, тот вдруг покраснел, до ушей залился румянцем.
заменить... Медицина, Гурьевич, медицина,- и капитан беспомощно развел
руками.
помполит,- не все от нас зависит. Так что не судите слишком сурово нас...
Поймите: мы не боги.
писать жалобы, но все-таки хотелось бы сказать им в этот час, сказать
тихо, как бы в самую их душу: "Понимаю, милые, вас, но и вы же меня
поймите, вам ведь хорошо известно, где мои сыны и кто вы есть для меня...
Только вы, только эти, которые на "Орионе", и остались! Я весь тут. Вся
моя жизнь - только "Орион"! А вы...
хорошо понимали, кого они теряют.
порту, и в самом министерстве - всюду имел бывших своих воспитанников,
обладающих властью, влиянием, мог бы обратиться. Но не стал докучать, не
пошел обивать пороги. Потому что, хотя и сила у тех людей, что и они
против натиска лет, которые тебя торпедируют, какая защита против той
дьявольской горы исписанных на тебя бумаг! Что они, бывшие твои
воспитанники, против тех девок, здоровых да ученых, которые так и сыпали
своей латынью, делая вид, что вон как заботятся о Ягничо, а на самом деле,
наверное, только и думали про непойманных женихов. Пишут, пишут, хотя,
наверное, никогда и сами не читают этого - топят в бумагах своего
пациента. Вон куда зараза бюрократизма доползла... Видно ведь: о себе
прежде всего заботятся, перестраховываются, боятся, что придется отвечать,
если с Ягпичем что-нибудь случится в рейсе...
заноет, там кольнет, а здесь закрутит - груз пережитого тяжек. Он все
больше напоминает о себе.
волокиты, но кто защитит от старости, которая неотвратимо надвигается, кто
заслонит тебя от ее знобких, пронизывающих осенних ветров?
их латыни есть своя латынь, но. еще в день прибытия отстукали ему
откуда-то из Овидиополя телеграмму - мать при смерти, лежит в больнице.
Бросил все, взял отпуск, помчался. До сих пор еще не вернулся, застрял в
Овидиополе...
денежную премию. Представитель порта огласил Ягничу благодарность,
выступил и от коллектива мореходки давний знакомый - тот самый "философ" с
бычьей шеей, с глазами цвета медузы, в безрукавке (весьма неуместной для
такой церемонии), с толстыми и мохнатыми руками. Молол что-то о
преодолении стихий, о пассатах и муссонах, о моряцкой романтике, как-то
утробно, с подвыванпем восклицал, ну что с него возьмешь, если он
пустобрех,- мимо ушей пускал Ягнич все его разглагольствования... Зато
душевно сказал помполит. Вспомнил о труднейших рейсах, объяснил молодым,
что такое мастер парусного дела и что он за личность на судне. Моряк
Ягничсвой хватки, орионец, он, дескать, и на склоне лет, убеленный
сединами, будет возвышаться над преклонными летами с их усталостью и
болезнями, даже смерть над ним не властна, потому что хватка морская,
мудрость золотых рук мастера, помноженные на святое чувство морского
братства, они, как и талант художника, старости не знают!
Журавского - помполита. Возможно, не один из них подумал о том, что и ему
тоже когда-нибудь будут устроены проводы, о том, что и к тебе, сегодня
краснощекому, подберут свои коварные ключи лета с их неподъемным грузом.
татарина юноша, участник последнего рейса. Этот не тянул долго,
поблагодарил Ягнича за наставничество, за мудрость и закончил шуткой:
собой!
оно, дубленое, ореховое, той бури, той боли и сумятицы, которые бушевали в
его душе.
отутюженных - в своем допотопном, застегнутом, несмотря на зной, на все
пуговицы бушлатике, и казалось, вся эта процедура расставанья его меньше
всего касается: не к лицу моряку выставлять напоказ, открывать людям
душевные раны, которые терзают тебя вот уже много дней и ночей и будут
терзать до конца дней твоих.
пропахшая, в паруса поднятой пыли одетая... Так прими же, человек, что
надлежит, выпей свою горькую чашу спокойно и достойно, потому как виновных
тут нету: потому как случившееся с тобой случится раньше илв позже с
каждым из них: вечная молодость ведь никому не гарантирована.
следовало, что он, Ягнич, мастер парусного дела, пожизненно зачисляется
почетным членом экипажа.
искренностью и темпераментом, подогретым, похоже, еще и внутренним голосом
пе совсем успокоенной совести, которая снова допытывалась: а все ли ты
сделал, что мог бы сделать для Ягнича, в эти дни? Когда же речь зашла о
том, что будет ветерану еще и ценный подарок,- только вручат его позднее,
потому что не подобрали еще, никак не могут решить, что именно было бы
Ягничу более всего по душе,- когда об этом зашла речь, подали свои голоса
шутники: хорошо было бы преподнести Гурьевичу холодильник, или цветной
телевизор, или стиральную машину. Присутствующие засмеялись. Капитан,
однако, был серьезен. Спросил у Ягнича вежливо:
относительно подарка.
распоряжение провести Ягнича в парусную мастерскую, пускай он наберет там
себе иголок, каких пожелает, может прихватить целый набор.
за локоть и, отведя в сторону, сказал доверительно:
отвечать, если на судне со мной что-нибудь приключится. Многого пе прошу:
еще в один рейс. В последний! И расписка у меня вот готова.- Он достал из
кепки какую-то замусоленную бумажонку.
чисто.- Отдохните. Прошу вас, не усложняйте... Вы сделали свое. Сделали
столько, что и на десятепьгх бы хватило. Такого, как вы, на "Орионе" не
было ц больше, пожалуй, не будет...
простых, а трехгранных, сделанных из специальной прочнейшей стали, тут же
передан был рачительным старпомом Ягничу прямо в руки, на виду у всех
(чтобы в случае проверки можно было их законно списать).
Ягничем чуть ли пе все походы, теперь стоял у ног мастера. Стоял,
наполненный тайнами, весь в медпых заклепках, охваченный железными
ремнями, с китайским хитрым замочком, секрет которого был известен одному
лишь Ягничу... Словно из-под земли появился тут этот сундучок, хозяину
оставалось только одно: лишь наклониться и взять. Ягнич уж наклонился
было, по несколько курсантов предупредительно подскочили, предложили свои
услуги: вы, мол, после операции...
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Маккэфри Энн
Володихин Дмитрий
Роллинс Джеймс
Андреев Николай