нарушитель...
же обращается к Лиде, которая, первой забравшись в машину, уже притихла в
уголке: - Лида, не позволяй Кириллу Петровичу гнать! Следи, чтоб не
превышал... Это тебе от меня личное поручение, понимаешь?
такой случай... Мы еще брились, когда Лида уже постучалась в дверь,
вбежала, бледная от волнения, еще и с росинкой после умывания на русых
волосах:
представшую пред нею худую голенастенькую акселератку, которая нарядилась
в дорогу, как на какой-нибудь школьный праздник: на ногах белые чулки, на
голове старательно заплетенные мышиные хвостики косичек, которые упруго
торчат в разные стороны с белыми бантами, открывая по-детски чистое, с
голубыми прожилками чело.- И эти ленты тебе идут,- похвалила Заболотная
свою подопечную.
путешествие и своего верного Друга маленького амазонского попугайчика,
пусть бы и он развлекся, повидал свет, подышал простором. Однако мама ей
решительно нс позволила...
подумай, как без него в доме?
домашняя кризисная ситуация - сразу к нему, к какаду, пусть рассудит...
в гараж, еще и нас торопила: не мешкайте, здесь каждая минута дорога, надо
выиграть время!
мы выедем, ведь время бежит, бежит!..
напомнила мужу о своей просьбе, не боясь показаться назойливой: "Ты
обещаешь, ведь правда?"
воображение рисует мне тот момент, когда Соня, худенькая, бледная, с
умоляющей улыбкой заглядывает в глаза своему Заболотному:
синевой, пречистой синевой преданности, и росинки невольной слезы уже
дрожат на ресницах, и сами глаза от сияния тех росинок становятся глубже и
как будто растут, растут...
тужите на валу.
Заболотные часто отправляются в поездки вдвоем, и если дорога выдается
далекая и утомительная, София Ивановна - на равных правах - подменяет за
рулем мужа, к тому же она в душе искренне убеждена, что ведет машину куда
лучше, чем он... Но на сей раз ей пришлось смириться, осталась дома,
потому что врачи пока не разрешают Софии Ивановне дальних путешествий:
летом на одной из здешних автострад супруги Заболотные попали в "маленькое
приключение", как выражается мой друг, в котором сам "ас" отделался
синяками да ссадинами, а Софии Ивановне пришлось несколько недель
пролежать в гипсе, и лишь недавно разрешили ей выходить на улицу.
предостережения, какими она провожала нас даже когда мы сели в машину и
Заболотный потихоньку начал выруливать, направляя свой "бьюик" на
стальные, еще не открытые ворота гаража.
подземелья с низким, в стальных балках потолком, уже оно будто невесть
когда и было с тем своим служебным телеглазом, который недреманно откудато
наблюдал за нами, чтобы в нужный момент неслышно раздвинуть стальные двери
и - под благословляющим взглядом Сони-сан - выпустить еще одного ловиветра
в серое светание стритов, в гонку дорог.
неонов, среди газетного отрепья в такую раннюю пору уже сидел старик,
немощный и запущенный, и что-то жевал, безразлично глядя на нас; где затем
промелькнуло темное зеркальное стекло еще закрытых офисов, банков с
кованой таинственностью оград;
драгоценностями и манекенами в ярком освещении, и черный алюминий
небоскребов, исчезающих мрачным своим величием где-то в непроглядной
вышине, тесня пространство, оставляя перед нами только узкую его щель,
чтобы могли мы вырваться на эту загородную трассу, где Заболотный
облегченно, повеселевшим голосом скажет:
это, думается, можно сейчас объяснить только желанием Заболотного усердно
следовать предостерегающим наставлениям Сони-сан.
дисциплинированность? - говорит мой друг, улыбнувшись, но пе нам, а будто
кому-то невидимому, должно быть, предстала в этот момент пред ним именно
Соня в той своей трогательной встревоженности, когда, проводив нас в
дорогу благословляющим, еще, наверное, от матери унаследованным жестом,
осталась как-то сиротливо стоять одна в ярко освещенном гараже. Маленькая,
как девочка, бледная от волнения, стояла она совсем хрупкая, беззащитная в
своей одинокости посреди огромного подземелья, под его низким
железобетонным сводом, несущим на себе всю громаду билдинга. Стальные
ворота, выпустив нас, тут же автоматически начали смыкаться.
пробежала у девочки по лицу,- это выражение боли так и не сходило, пока
она махала рукой Заболотной, которую гаражное подземелье помалу
зашторивало сталью дверей. И сейчас, в дороге, почему-то вырастает в
воображении эта сцепка с хрупкой фигуркой Сони-сан, оставленной где-то
там, в гаражной пещере среди стальных балок и бетона.
вперед.
девчонка.- И перед Сном все думала, хотела представить и не могла...
Откуда она взялась?
Действительно, из чьих рук приобретена? На каком аукционе? И если не была
внесена в международные каталоги, то почему? Сколько шедевров пропало из
музеев во время войны... И не только ведь картины. Где, к примеру,
"Янтарная комната" или редкостные книги-инкунабулы из разграбленных наших
библиотек?..
где-нибудь в затопленных шахтах, в завалах, в грязных потемках
штолеп-пещер, покрываются плесенью. Лежат, ничьему не доступные глазу, и
ждут, кто же их найдет, извлечет на свет...
огромного тоннеля, а небо и земля еще почти одинаково пепельны, сумеречны;
вдоль хайвея стелется понизу седая мгла или туман, "это он и есть, смог,-
говорит Заболотный, заметив мое любопытство,- вишь, куда распростер свою
власть". Дорога в этих местах становится в самом деле высокой, полотно
трассы проходит все время по насыпи. Слева от тех смогов-туманов
проглядывают силуэты каких-то промышленных сооружений, испещренные огнями
неведомого назначения, которые светят словно по чьей-то забывчивости, они
будто лишены жизненности, может, потому, что такое раннее время, когда и
все эти гигантские темные строения среди предрассветных туманов, кажется,
существуют сами по себе, без человека, без его вмешательства. Не видно там
никакого движения, все обезлюдело будто навсегда, хотя мощно пылают
газовые факелы, земля повсюду застроена, трасса пересекает зону сплошных
мегаполисов, где один город еще не кончился, а уже начинается другой, этот
переходит в новый, срастается с ним, сливаясь в единообразную унылость
могучей, но словно не для человека, а для роботов предназначенной жизни.
Вот тянется какое уже по счету индустриальное поселение, за ним выплывают
из-за домов снова заводы, проносятся черными скопищами длиннющие цехи,
чащобы трансформаторов, пакгаузы из гофрированного стального листа, а
рядом лоснятся огромные болота, отстойники, резервуары, и всюду потопом
смоги, смоги, смоги... Все ощутимее становится характерное зловоние
химических заводов, смешанное с гнилым застоялым духом болот. Если бы
кто-нибудь вздумал ставить фильмпредостережение о том, что может ожидать
планету завтра, нарисовать картину, как задыхается она от собственной
промышленной свсрхмощпости, от различных удушливых испарений и нечистот,-
здесь для такого фильма хватило бы натуры с избытком. Темное сонмище
прокопченных сооружений, и снова, надвигаясь на самую трассу, маслянисто
проблескивают какие-то воды, тяжелые, незыблемые, закрасненныс по
стальному фону пламенем заводских зарев. Потому что заводы находятся
рядом, погруженные в собственные дымы и в туман, такое впечатление, что
сами заводы раскинулись на болотах среди своих намертво отравленных вод,
куда они ежедневно сбрасывают все новые и повью потоки смрадных
губительных отходов.
Курылев Олег
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Андреев Николай
Афанасьев Роман