своеобразная.
также, вероятно, художников есть нечто общее - непредсказуемость,
извращенная невинность. - Он умолк, и вид у него сделался
отстраненно-самодовольный, словно, сделав превосходное наблюдение, он желал
еще раз посмаковать его про себя. - Уподобим их китайской шкатулке, из тех,
если помните, в которых находишь другую шкатулку, а в ней еще одну и,
наконец, добираешься до последней... трогаешь защелку, крышка откидывается
на пружине, и открывается... - какой неожиданный клад?
пижамы извлек сигарету и закурил. Сигарета издавала странный медицинский
запах, словно табак долго вымачивали в настое крепких трав: по этому запаху
узнаешь дом, где правит астма. Когда он собрал губы в трубочку, чтобы выдуть
кольцо дыма, рисунок его напудренного лица вдруг обрел ясность: лицо
состояло теперь из одних окружностей - не толстое, но круглое, как монета,
гладкое и безволосое; на щеках - два ярко-розовых диска; нос, будто
сплющенный злым ударом кулака; очень светлые, красивые кудрявые волосы
ниспадали на лоб пшеничными кольцами, а широко расставленные женственные
глаза были как два небесно-голубых мраморных шарика.
вся в фамильном кружеве невеста...
- Просто загляденье.
дитя, но упрямая непоколебимо: она хотела выйти замуж - и вышла. На медовую
неделю мы дали им комнату здесь в доме и уступили двор для рыбного пикника с
друзьями.
по кромке бокала. - Кстати, Эйми помнит, что именно я сказал, когда мы
услышали крик Миссури?
ветер. Я знал, конечно, что не ветер. - Рандольф умолк и втянул щеки, словно
в воспоминании этом содержалась некая тонкая комичность, не позволявшая ему
хранить серьезный вид. Он навел указательный палец на Джоула, отогнув
большой палец, как курок. - И тогда я вставил ролик в пианолу, и она
заиграла "Индейский зов любви".
больше не разрешаешь заводить пианолу.
он не мог следовать за беседой, принявшей странный оборот, - словно его
вынудили расшифровывать историю, рассказанную на тарабарском языке, - и было
противно ощущать себя посторонним как раз тогда, когда его потянуло к
Рандольфу. - Я видел шрам, - сказал он, только что не выкрикнул, пытаясь
привлечь к себе внимание, - вот что Кег натворил.
у-ди-да-дум-ди-да...
прабабка в Теннесси испортила глаза, трудясь над ним.
- она просила Бога превратить его в собаку.
дождь нашел лазейку в кровле и с гнетущей размеренностью капал в пустое
угольное ведро.
шкатулку, - заключил Рандольф. Кислый дым его сигареты завивался в сторону
Джоула, а Джоул скромными движениями ладони направлял его в другую сторону.
Ты, наверно, не понимаешь, какое это для меня удовольствие, как успокаивает
меня.
Его лицо было похоже на круглый спелый персик. Он был значительно моложе
двоюродной сестры: где-то на середине четвертого десятка.
живая женщина, и я ее видел.
что ее мысли заняты менее экзотическими предметами.
рассеянным видом, когда не верили его рассказам, и не перебивали только,
чтобы мир сохранить. Знакомое виноватое чувство поразило, как выстрел: врун,
вот что думают оба, Эйми и Рандольф, прирожденный врун, - и от испуга начал
громоздить подробности: у нее были дьявольские глаза, у этой дамы, бешеные
ведьмины глаза, холодные и зеленые, как дно полярного моря; копия Снежной
королевы - лицо белое, зимнее, изо льда вытесанное, и белые волосы накручены
на голове, как свадебный торт. Она манила его пальцем, манила...
видел такую женщину!
рассказ позабавил и заинтересовал; в первый раз, когда он просто сообщил об
увиденном, Рандольф выслушал его безразлично, как слушают заезженный анекдот
- казалось, он непонятным образом заранее знал все, что услышит.
Рандольф, ты не заходил... - Она запнулась и скосила глаза на гладкое,
довольное лицо-персик. - Ведь правда, похоже на то...
не заметил бы его, не окажись столь сильным его действие: Эйми дернулась
назад, словно в стул ударила молния, и, заслонив глаза рукой в перчатке,
испустила жалобный вопль:
в ногу, дурак, никогда не прощу, ужалила, боже, змея, - повторяла она снова
и снова, и слова уже рифмовались, гудели между стенами, где трепетали
гигантские тени мотыльков.
месте, и хотел вскочить, убежать, как от Джизуса Фивера. Но не мог, отсюда
не мог. Поэтому он уставился в окно, где ветер отстукивал фиговыми листьями
мокрую телеграмму, и принялся изо всех сил искать далекую комнату.
Эйми не унималась, и тогда он ударил ее ладонью по губам.
тронул ее за руку.
оглянувшись на Джоула, добавил: - Эйми безумно нервная.
расстроила ребенка.
Джоулу давно уже не удавалось отыскать далекую комнату; это и прежде было
трудно, а последний год - особенно. И он обрадовался встрече с друзьями. Все
были тут, включая Мистера Мистерию в испанской шляпе с пером и багровом
плаще, с блестящим моноклем и зубами из цельного золота: элегантный
господин, - хотя разговаривал по-гангстерски, сквозь зубы, - и артист,
великий чародей: он выступал в старом нью-орлеанском варьете и показывал
жуткие фокусы. Там-то они и стали такими приятелями. Однажды он вызвал
Джоула из публики и вытащил у него из ушей целую охапку сахарной ваты; с тех
пор он сделался, после маленькой Анни Роз Куперман, самым желанным гостем
другой комнаты. Анни Роз была симпатичней всех на свете. Волосы черные и
завитые не где-то там такое, а сами по себе. По воскресеньям мать наряжала
ее во все чистенькое и белое - включая носки. В обычной жизни Анни Роз была
нахальная и воображала - до того, что о погоде вела разговоры, - но здесь, в
далекой комнате, звенел ее милый голосок: "Джоул, я тебя люблю. Я люблю тебя
на дюйм, на чуть-чуть, на уйму уйм". И был еще один человек,
присутствовавший почти всегда, но редко - в одном и том же виде; то есть
являлся он в разных нарядах и обличьях - то цирковым силачом, то богатым
славным миллионером, - но всегда его звали Эдвард Р. Сансом.
адских минут пианолы. Милый Джоул, ты не мог бы принести свет?
маленькая Анни Роз Куперман ускользнули во тьму, как давеча на кухне.
карнавальные аккорды отзывались легкой дрожью в хрустальных призмах. Эйми
сидела на табуретке, обмахивая бледное личико синим кружевным веером,
извлеченным из старинной горки, и неотрывно наблюдала за нырянием клавиш.
картиной - на ней был китаец с длинной черной косичкой, только пьяный сорвал
картину и стал ей бить знакомую, прямо на мостовой.
Суворов Виктор
Шекли Роберт
Володихин Дмитрий
Бажанов Олег
Зыков Виталий
Орловский Гай Юлий