день, парила на белых ногах в складках своих просторных платьев в
атмосфере книг и прохладных мыслей. Я наблюдал. Я был как ястреб. Что бы
ни делала она, от меня это не ускользало.
стоя за своей конторкой, как солдат, плечи назад, читала ее, лицо такое
серьезное и такое мягкое, серые глаза следовали проторенными тропами одной
строки за другой.
испугали ее.
кошмарного подле нее. Я увидел, как она облизнула губы, и отвернулся.
Через некоторое время посмотрел опять. Как по волшебству. Снова она
вздрогнула, тягостно оглянулась, коснулась длинными пальцами горла и
продолжала читать. Еще несколько мгновений - и я снова посмотрел. Она
по-прежнему держала эту книгу. Но что это за книга?
же тропам, которыми следовали ее глаза передо мной.
неслышных, словно призраки, она пересекла читальный зал к окнам и подняла
шторы. В правой руке у нее раскачивалась книга, терлась о ее платье, когда
она шла, в самих ее руках, в бессмертных белых руках мисс Хопкинс,
прижималась к теплой мягкой белизне ее цепких пальцев.
целовать, прижимать к своей груди, ту книгу, еще свежую после пальцев ее,
может быть, даже сам отпечаток ее теплых пальцев на ней останется. Кто
знает? Может, она пальцами потеет, когда читает. Чудесно! Тогда отпечаток
точно на ней будет. Я должен ее получить. Я буду ждать ее вечно. И вот
поэтому я ждал до семи часов, видя, как она держит эту книгу, подмечая
точное положение ее дивных пальцев, таких тонких и белых, рядом с самим
корешком, не больше чем в дюйме от низа, и аромат духов ее, быть может,
впитывается в эти самые страницы, передаваясь им для меня.
полки с биографиями. Я прошаркал мимо в поисках, чего бы почитать, чем бы
стимулировать ум, сегодня что-нибудь типа биографии, что-нибудь типа
какой-нибудь великой личности, чтобы она меня вдохновила, возвысила бы мою
жизнь.
остальных на этой полке, сама королева биографий, принцесса литературы -
книга в синем переплете. Екатерина Арагонская. Так вот оно что! Одна
королева читает о другой королеве - что может быть естественнее? И серые
глаза ее следовали по тропам этих самых строк - значит, и мои пойдут
следом.
дежурстве будет другая библиотекарша, жирная и страшная. И тогда книга
станей моей, моей полностью. Поэтому до следующего дня я припрятал ее за
остальными, чтобы никто не забрал, пока меня не будет.
секунду.
спутница Генриха VIII - это я уже знал. Вне всякого сомнения, мисс
Хопкинс прочла об интимностях Екатерины и Генриха на этих страницах. Те
главы, что про любовь, - они восхитили мисс Хопкинс? Пробегала ли дрожь
по спине ее? Дышала ли она чаше, вздымалась ли ее грудь, и покалывало ли у
нее в кончиках пальцев таинственно?
загадочное шевелилось в ней, зов женственного. Да. В самом деле, вне
всякого сомнения. И чудесно, к тому же. Великой красоты вещь, мысль,
заставляющая задуматься. И вот я взял эту книгу, и вот уже она в обеих
моих руках. Подумать только! Вчера она ее держала в своих пальцах, теплых
и близких, а сегодня она моя. Чудно. Акт судьбы. Чудо преемственности.
Когда мы поженимся, я расскажу мисс Хопкинс об этом. Мы будем лежать
совершенно нагими на постели, и я буду целовать ее в губы, смеяться тихо и
торжествующе, и расскажу ей, что на самом деле любовь моя началась в тот
день, когда я увидел, как она читает некую книгу. И снова рассмеюсь, мои
белые зубы блеснут, мои темные романтичные глаза загорятся, когда буду я
рассказывать ей, наконец, истинную правду о моей провокационной и вечной
любви. И тогда она вопьется в меня изо всех сил, ее прекрасные белые груди
прижмутся ко мне во всей полноте своей, и слезы градом покатятся по ее
лицу, а я начну уносить ее на волнах экстаза, одной за другой. Что за день
это будет!
чем в дюйме от низа. Отпечатки там были. Не имело значения, что они
принадлежали стольким другим людям - все равно их оставила одна мисс
Хопкинс. По пути в парк я целовал их и целовал так сильно, что они,
наконец, совсем исчезли, и на переплете осталось только синее мокрое
пятно, где ртом своим я ощущал сладкий вкус краски. В парке я нашел свое
любимое местечко и начал читать.
алтарь. Он был троном мисс Хопкинс. Ах, если б она только это знала! Но в
этот миг она сидела дома в Лос-Анжелесе, далеко от места поклонения ей, и
совершенно о нем не думала.
и сверчки, и поймал одного сверчка. Черного, жирного и атлетически
сложенного, и в теле его билась электрическая энергия. Он лежал на моей
ладони, этот сверчок, и был мной, этот сверчок был мной, Артуро Бандини,
черным и недостойным прекрасной белой принцессы, а я сам лежал на животе и
смотрел, как он ползает по тем местам, которых касались ее священные белые
пальцы, и он тоже, проползая, наслаждался приторным вкусом синей краски.
Потом он попробовал сбежать. Прыгнул - и чуть-чуть не был таков. Пришлось
сломать ему ноги. Ничего другого мне абсолютно не оставалось.
любимой Королевы.
прекрасная белая мисс Хопкинс, узри! О королева всех небес и земли. Узри!
Я ползаю у ног твоих, простой черный сверчок, негодяй, недостойный
называться человеком. Вот лежу я с переломанными ногами, ничтожный черный
сверчок, готовый умереть за тебя; да-да, уже близка моя смерть. Ах! Обрати
меня в пепел! Дай новый облик мне! Сделай меня мужчиной! Загаси жизнь мою
ради славы любви вековечной и красоты ног твоих белых!
прощания, между страниц Екатерины Арагонской, и его бедное жалкое
недостойное черное тело щелкнуло и лопнуло в экстазе и любви там, на
священном маленьком алтаре мисс Хопкинс.
Сверчка больше не было, но сила любви пробила дорогу, и я снова был собой
- не сверчком более, но Артуро Бандини, а вяз вон там, вдалеке, стал мисс
Хопкинс, и я опустился на колени и обвил дерево руками, целуя его ради
любви вековечной, сдирая кору зубами и выплевывая ее на газон.
аплодировали, раскачиваясь вместе, шипя от восторга и удовлетворения этой
сценой, требуя даже, чтобы я унес мисс Хопкинс на собственных плечах.
Делать это я отказался, и, лукаво подмигивая и красноречиво помогая себе
жестами, объяснил им, почему:
позволите, вместо этого она хотела быть положенной горизонтально, и над
этим все они посмеялись и решили, что я величайший любовник и герой,
когда-либо посещавший их прекрасную страну.
Между нами осталось много незавершенных дел - если вы понимаете, о чем
идет речь.
Сказал, что у него для меня есть хорошие новости. Я сразу захотел узнать,
о чем он. О работе, ответил он. Наконец, он нашел мне работу. Я ответил,
что новости эти не обязательно для меня хороши, поскольку я не знаю, что
именно за работу он мне нашел. В ответ на это он велел мне заткнуться, а
потом рассказал о работе.
Маккэфри Энн
Каргалов Вадим
Конан-Дойль Артур
Мурич Виктор
Суворов Виктор
Березин Федор