божьего плача врезались в поверхность одной гигантской лужи, объявшей
землю, распластываясь беспорядочными кругами, пузырясь и расползаясь
скоплениями пены. Уже река вышла из берегов и трава скрылась в мутной
жиже. А вода с неба все низвергалась и прибывала, как будто Перун пустил
всю мощь свою через неведомое решето. Природа неистовствовала, бушевал
ветер. Птицы и зверье попрятались по убежищам. Но больше всего, наверное,
досталось насекомым: комаров и мошкару, которых не унес ветер, прибило
гроздьями капель; не умевшие плавать жучки утонули, а нетонущих продолжало
обильно поливать. Всевозможные земляные норы окончательно залило и не
помогали даже предусмотренные ухищрениями строителей в идеале всегда сухие
потаи. Смывало и топило все.
обширном, то ли ни о чем не думая. Слой уже падшей воды достиг первой
ступеньки крыльца и продолжал повышаться, он грезил Великим Потопом. Вода
была на всем и везде, и властвовала над миром.
двери.
вернули дверь обратно, приперев спинами,
осветив вот что: на поверхности воды плескались тусклые блики солнца и
плавало какое-то дерьмо: щепки, какашки, кусочки нетонущей бумаги. Но еще
больше всего этого было похоронено под толщей воды на прибитой, омытой
земле как подводная часть айсберга.
стоявшей под стоком крыши так и осталась зеленоватая вода, в которой
плескались смешные созданьица: паучки и головастики.
начиналось до неприличия непонятно. Вдалеке появилась черная точка,
стремительно разрослась до огромадных размеров кошачьей морды и, лязгнув
челюстями, укатила вбок. Потом еще одна. И еще. И пошли, пошли одна за
другой сначала тоненькой вереницей в очередь, потом потоком, широким
бурлящим потоком. Перед лицом стояла оглушительная зубодробилка. Все
слилось в серые дрожащие тени. Механические изумрудные глаза, как огни
большого города, тянулись до самого горизонта и надвигались, и
надвигались, предчувствуя наживу. Музыку заглушил шумный крикливый мяв.
Уши заложило, громче, еще громче, невыносимо громко...
проснулся. Жарища, рубашка срослась со спиной. И сразу мысль: а какая ж
это остановка? Автобус мчал по запруженному машинами проспекту, а Егор
вертел головой, вглядывался в окна и ничуть не узнавал мест. Хотел было
спросить у соседа где ему сходить, но как назло название из башки
вылетело. Серчишко заколотилось. Он сжал челюсти и руку в кулак чтобы
успокоиться: спокойно, малыш, все идет путем.
остановка?
приготовившаяся на выход.
клочка бумаги. Виола просто сказала: съезди за стиральным порошком в
хозмаг, всего четыре остановки на автобусе.
еще слева гребень и перчатки, а справа флакончик с супердухами.
по лицу ее было видно, что она едва удержалась чтобы не клацнуть зубами.
машины расплывались в полосы. "За порошком. Четыре остановки"...
"акционер" его, не владею хоть малой его толикой. Другие владеют и крепче
стоят на ногах, а я нищий. Егор не ожидал, что потеряться окажется так
просто. Раньше казалось все предусмотрено: подписаны улицы и номера домов,
в киосках продаются карты города, а приветливые прохожие с радостью
объяснят дорогу. Оказалось не так. Вот он - да, сморило от невыносимой
жары, уснул и проехал лишнего. Как далеко проехал? Память отвратительная,
не помнил ни названия магазина, ничего, ни адреса Мини. Всяко бывает. Как
у Бога: знает все, а помнит мало. Однако, как же теперь узнать где я, где
Минин дом и насколько это далеко отсюда. А денег, жаль, только на
транспорт и порошок.
создавшееся положение. Первый сразу же отмахнулся: "Я не местный". Второй
прежде всего спросил номер автобуса, на котором приехал Егор. Ибо в этом
месте проспекта в одну сторону проходит пять, два из которых экспрессы, а
в обратную три маршрута. А на номер-то Егор и не обратил внимания. Кто
знал, что на номер надо смотреть. После описания местности прохожий
заявил, что похоже, ваш Миня живет где-то в районе РТЗ. "Единственно
скажу, - говорит, - обратитесь в горсправку... ну или в полицию, но только
если фамилию Минилая знаете". И пошел. Третий прохожий всучил Егору мелкую
монету.
аллее в сторону от проспекта. Дорожка, посыпанная кирпичной крошкой, вела
вдоль и между многочисленных постаментов с гипсовыми бюстами различных
деятелей. Между памятниками росли симпатичные пушистые цветы. Егор
развернулся в конце аллеи и снова вернулся к автобусной остановке. Тут его
взгляд поразил высовывающийся из-за спинки скамейки еще один гипсовый
бюст. И сразу же точно кипятком ошпарило - скульптура качнула головой.
Егор аж отпрянул, но его добило - белый бюст встал и, смешавшись с толпой,
полез в подошедший автобус. Через миг в окне мелькает обмотанная бинтами
голова и уплывает в даль проспекта.
рассматривая спешащих навстречу людей. Память их не запоминала. Взгляд
только опирался на какой-нибудь кокетливый беретик и тут же скользил
дальше, а в мозгу ничего не менялось и ничего оттуда не извлекалось.
Пустота. Из тянущихся рядком ларьков доносились запахи шашлыков, стряпни,
и отчаянные призывы их продавцов в грязно-белых фартуках. По сигналу
светофора Егор перешел улицу и поднялся в огромный стеклянный универмаг.
Чего и говорить, было здесь красиво, прохладно. То темно-фиолетовые полки
и прилавки с золотыми каймами и начищенными до отблеска зеркалами, то
изумительного цвета белой ночи, то в жирно черном и красном. А уж товары
на полках блестели куда пуще своих полок и девушек-продавщиц. Но! Но...
Разве что поглазеть на это великолепие... А люди все-таки покупали - и как
они только умудрялись выбирать из огромного изобилия вещей, большую часть
из которых они видели в первый раз. Здесь то ли люди странные, или опять я
отстал в понимании мира. Не смешно как-то. На втором этаже магазина Егор
понял, что и не покупатель он одежды, пусть даже когда есть деньги. Ведь
ее надо выбирать. Выбор лучшего среди равных - проблема. Поиск
необходимого среди возможно нужного - проблема. И-иэх, жисть!
отрыва смотревшего в стену. И глаза...
вон. И еще - их много тут. Теперь Егор рассматривал только манекенов,
выискивая их среди настоящих людей. Один из них смотрел как-то в упор.
Егор уж прошел мимо, да обернулся - смотрит. Он подошел поближе.
ладно, - и пошел куда глаза глядят, куда ноги тянут. У одного встречного
поинтересовался где найти справочное бюро, ему подробно объяснили, а он
запомнил только где делать первый поворот, а остальное сразу забыл, а
переспрашивать неудобно. Дошел до этого злополучного первого поворота,
спросил было еще у одного, а тот шарахнулся в сторону и удалился быстрым
шагом.
в парк, где хоть было прохладно. Совсем недалеко от входной арки он
наткнулся на уютную, увитую плющом беседку, смахнул с лавочки сухие листья
и блаженно растянулся. Очень сильно хотелось есть и горели икры. С этим и
уснул.
или непонятной, не отчаивайся, оптимизм - вот твои щит и меч. Я знаю, ты
сильный, ты умеешь изменять себя, ты сможешь ЖИТЬ..."
перевернулся на другой бок, лицом к стенке. Было совсем неудобно.
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Конан-Дойль Артур
Трубников Александр
Глуховский Дмитрий
Ильин Андрей