огонек маячка.
дождь. Ступив на траву, я поежился в своей легкой рубашке. Любава
выглянула наружу и ойкнула. Ее босоножки на высоком каблуке не годились
для путешествия по лужам. Без лишних слов я взял ее на руки.
одного из домов, и я бегом припустил по дорожке. Смеясь, она умоляла меня
не поскользнуться. Вбежав по ступеням, я подождал, пока она отомкнула
дверь. Так мы и вошли: я - в хлюпающих туфлях и по колено мокрых брюках,
она - у меня на руках, тесно прижавшись к груди. Мягкий золотистый свет
разлился по прихожей, и в волосах Любавы радужно засверкали мелкие
капельки влаги, будто вплетенные нити алмазов. Склонив голову, я робко
коснулся ее губ. Она замерла и вдруг ответила страстным поцелуем. Нежная
рука легко провела по затылку, и, задохнувшись от счастья, я дал волю
переполнявшим меня чувствам...
все-таки отпустишь меня?
моего носа. - Пусти!
Скомандовала:
сам отправляйся в ванну - хорошенько прогрейся.
сочинить ужин.
одних трусах, пошел разыскивать ванную.
хозяйке он, наверное, был в пол и поэтому доходил мне до щиколоток. Но в
плечах! Как я ни старался запахнуть полы, сходились они лишь где-то на
животе. Про рукава и говорить нечего - складывалось впечатление, что я
слишком глубоко засунул в них руки. Затянув потуже пояс и повертевшись
перед зеркалом, махнул рукой: не являться же на ужин голым. В таком виде и
предстал на пороге гостиной.
ароматном масле, играло на хрустале бокалов, выхватывало из темноты
приборы, бутылки с напитками, фрукты. Вкусно пахло жареным мясом.
Убедившись, что хозяйка отсутствует, я направился к приоткрытой двери,
из-за которой выбивалась полоска света. Это была спальня. Любава сидела
перед зеркалом и, негромко напевая, заплетала косу. Неслышно подкравшись,
я замер в двух шагах, чтобы она не увидела моего отражения, и залюбовался
ее ловкой работой. Дождавшись, когда она кончит, быстро шагнул, обнял, и,
рыкнув: "Ам-м!", прильнул губами к шее. Она не вздрогнула, не отшатнулась,
а, запрокинув голову, прихватила зубами мое ухо. Горячее срывающееся
дыхание опьянило меня, бешено заколотилось сердце. Захлестнула волна
нежности. Ослабив объятия, я, едва касаясь губами, целовал шелковистую
кожу, вдыхая дурманящий аромат. Внезапно Любава вырвалась.
выдержал такого испытания: с треском лопнул пояс, разметались полы.
Мгновение спустя Любава оказалась рядом. Наша одежда полетела в разные
стороны...
истоме. Я наклонился над ней и поцеловал грудь. Она вдруг засмеялась.
сне и не заметим. Ты постарался - спать сегодня я буду крепко.
меня ноги отнялись. А чтобы не заблудился, я зажгу ночник.
гулко пробили большие напольные часы в углу. Прихватив со стола бутылку и
пару стаканов, я погасил светильники и вернулся в спальню.
Вет, еще одна просьба...
важные вызовы из лечебницы, боюсь проспать.
кнопку.
понадобилась, вот бы ты обрадовался!
вознаграждал себя за долгое вынужденное молчание.
два часа ночи?!
поздно...
запахнув, подошла к экрану.
подушку.
отчаялась...
мне?! - с раздражением оборвала ее Любава. - Я сплю. Поговорим утром.
слышались всхлипы.
предвидеть. Еще там, у Лолы дома, по обрывкам разговора перед ее отлетом.
Нетрудно было понять, куда она отправляется. Но тогда совершенно другое
занимало мои мысли...
произнесла:
жена... Отравила из ревности!..
Ответь, откуда ты все узнала. Может, это какой-то идиотский розыгрыш.
ведет дело гибели Лимана. Он сам на меня вышел... Сначала сочли смерть
естественной: экспертиза не показала следов насилия. Но Юлия, узнав о
гибели мужа, сама сказала, что отравила его и назвала какой-то яд. Я не
запомнила... Его присутствие очень трудно установить. Лишь зная о нем,
повторная экспертиза подтвердила... На Тилле сохранился варварский обычай,
по которому жена убивает неверного мужа и кончает жизнь самоубийством.
Юлия покончила с собой...
записаны некоторые моменты... Ну, такие, где мы вместе с Лиманом. Ужасно,
но мне кажется, следователь считает, что это сделал Гэл. Он очень
настойчиво интересовался нашими взаимоотношениями...
подругой.
Укрывшись одеялом, Любава замерла. Угадывалось лишь ее дыхание. Молчал и
я. Ждал, что она сама захочет поделиться.