Чтение 11–й страницы книги ~Монах и кошка (Кайдан)~

под собой четыре разъяренные головы. Он перевернулся в воздухе,
перекатился боком через правое плечо и оказался в неожиданном для
Рокуро-Куби месте. Вскочив на ноги и не дожидаясь, пока головы
опомнятся, Бэнкей помчался за посохом.

Пять голов собрались вместе, перебросились словами и выстроились
для новой атаки. Бэнкей, которому девятиполосная решетка обострила все
чувства, услышал эти слова.

- Справа... слева... в горло... - донеслось до него.

Но посох уже вращался в крепких пальцах монаха, готовый отбить
нападение.

Четыре головы понеслись с четырех сторон. Пятая, женская, взмыла
вверх. Длинные, черные, прямые волосы, распушившись на концах, неслись
за ней, как шлейф.

Бэнкей легко отбил первыю и вторую атаку, но тут черная пелена,
упав сверху, закрыла его лицо. Отвратительно скользкие волосы сами
лезли в рот. Он рванулся в сторону, сбился с четкого ритма движений и
ощутил боль в левой руке. Голова красавца-юноши впилась в нее зубами.

Бэнкей, ничего не видя, смаху ударил эту голову о свое колено. Она
с воем отскочила.

Тогда Бэнкей изловчился и захватил чуть ли не все волосы в кулак.
Отбивая нападение взъерошенной головы верзилы посохом, он начал
раскручивать женскую голову, полагая, что и она может послужить в бою
оружием.

Раздался тонкий пронзительный визг. Бэнкей, избавившись от
застилавшей глаза черной пелены, быстро оглянулся.

В усадьбе, кажется, никто не проснулся. Но эти проклятые
Рокуро-Куби поднимали столько шума, что лучше было бы убраться с ними
подальше.

Летающие головы хотя и одурели от ярости, но чувствовали - Бэнкей
сильный противник, и сила эта не обычного происхожения. Будучи лишь
совращенными с пути и добровольно наложившими на себя злые чары
людьми, они не понимали природы этой силы. Но если бы поблизости
сейчас оказался обычный человек, а не владеющий тайными заклинаниями
ямабуси монах, они от злости вполне могли загрызть его.

Бэнкей видывал среди людей и такое - обнаружив, что сильный
противник не по зубам, в слепой ярости уничтожить слабого противника и
испытать при этом удовлетворение.

Пятясь, монах отступал к саду и только отбивался, хотя Пылающий
меч Фудо-ме дал бы ему силы и для атаки. Но впереди была еще вся ночь.
Бэнкей не знал, как ему продержаться до рассвета. И не хотел рисковать
людьми, которые спали в усадьбе.

Он решил, что всегда успеет позвать на помощь кэраев. В конце
концов, у них есть мечи, луки и стрелы. Конечно, в темноте обычное
оружие бессильно против нечисти. Но хоть удержать ее на расстоянии оно
сможет. А еще кэраи зажгут факелы. Как знать - не справится ли с
чудовищами обычный огонь?

И тут Бэнкея осенило.

- Эй, вы, злюки! - позвал он. - А ну, летите за мной! Я покажу вам
кое-что занятное!

Ему нужно было привести Рокуро-Куби на полянку, где лежали в ряд
их тела. Одного тела уже не было - и когда они поймут, что монах
способен, сражаясь, отпихнуть ногой и укатить невесть куда другое
тело, каждая из голов призадумается - а не пострадает ли именно она?

Размахивая посохом и визжащей головой красавицы, он повел
Рокуро-Куби туда, где они так неосмотрительно оставили вблизи усадьбы
свои тела.

Разъяренные головы все же оказались способны сосчитать до пяти.

- Мое тело! - взвыл фальшивый гадальщик. - Пропало мое тело!

- Мое на месте, - отвечал ему старик, - а это главное.

- Он трогал мое тело! - зарычал погонщик быков.

- Посмотрите, пожалуйста, что с моим, я ничего не вижу! - крайне
любезно попросила голова женщины. Она описывала стремительные круги
над головой Бэнкея - неудивительно, что не смогла разглядеть
собственного тела.

- Я не смогу соединиться с моим телом! Я должен умереть! -
причитал между тем гадальщик.

- Мое не тронуто! - крикнул юноша. - Да замолчи же ты наконец!
Главное - что гнусный монах пощадил тело нашего господина!

Это уже относилось к фальшивому гадальщику.

Бэнкей, продолжая раскручивать голову и посох, переводил дух.

- Но я еще жив, и я доберусь до него! - с этими словами голова
гадальщика внезапно кинулась вперед и схлопотала посохом по лбу.
Шлепнувшись в снег, она завертелась у ног монаха волчком, выкрикивая
угрозы и проклятия. Монах двинул ее ногой - и голова с воем улетела в
заснеженный куст.

- Мы должны его убить во что бы то ни стало, - сказал старик.

- Выходит, я начну с твоего тела, - отвечал Бэнкей. - Я буду
катить его ногами, пока не докачу до той ямы, где валяется тело этой
желтоглазой нечисти.

- Не трогай тело господина! - Голова красавца-юноши зависла над
телом погонщика быков. - Раз уж тебе хочется убить еще кого-то из нас,
так вот - бери! Этот простолюдин за свою жизнь съел куда больше людей,
чем все мы!

- Прочь от моего тела! - заревел погонщик быков не хуже той
скотины, с которой днем имел дело.

И четыре головы стали гнусно пререкаться, причем каждый предлагал
Бэнкею начать с чужого тела. Женщина сопровождала их перебранку
визгом.

Фальшивый гадальщик между тем выжидал. И когда Бэнкей,
подзадоривавший Рокуро-Куби язвительными словечками, на мгновение
утратил бдительность, голова резко взмыла вверх, целясь прямо в горло
монаху.

Он хорошо выбрал время. Спасительная девятиполосная решетка стала
терять свою силу. Но теряла силу и ночь.

- Фудо-ме! - услышал Бэнкей собственный голос, но прозвучал голос
из его уст, или же лишь в сознании, он так и не понял.

- Фудо-ме! - не столько услышал, сколько ощутил изнутри кожей он
ответный огненный клич спасающего Пламенного меча.

И больше уже не ощущал ничего...

* * *

- Я отрублю ему голову! - услышал Бэнкей приятный, мелодичный
голос красавца-юноши.

- Я бы не стал этого делать! - возразил незнакомый монаху, но не
менее благозвучный молодой голос. - Это недостойно, да и просто
неприлично! В конце концов, для такой надобности в Хэйане имееются
особые люди.

Зашуршали тяжелые шелковые одежды, затоптались ноги в дорогих
кожаных башмаках.

- Оставь его в покое! - прозвучал голос почтенного старика,
очевидно, удержавшего юношу. - Ты имеешь полное право лишить его
жизни, и все же пусть его судят по законам в Хэйане. У нас государство
мира и спокойствия, а не северная провинция, где хозяйничает шайка
разбойников.

- Вы правы, господин Отомо, - ответил голос Минамото Юкинари. - Мы
отвезем этого негодяя в Хэйан, хотя и неприятно будет находиться в
одной с ним повозке.

- Я же сказал, что сяду на коня! - это был тот же незнакомый
голос, принадлежавший молодому мужчине. - До столицы всего день пути,
если не тратить время зря.

- День и ночь, господин, - напомнил голос старшего кэрая Кэнске,
прозвучавший чуть ли не в самом ухе у Бэнкея.

- Ночью-то я сплю, а не сижу на коне, - сердито возразил
незнакомый голос.

Бэнкей захотел шевельнуться - и не смог. Ощущение было такое,
будто его голова, как у Рокуро-Куби, сама по себе, а тело - само по
себе и находится где-то очень далеко.

Тогда Бэнкей открыл глаза.

Над ним собрались оба молодых господина - Фудзивара Нарихира и
Минамото Юкинари, хозяева усадьбы - старик и юноша, Кэнске сидел на
корточках возле Бэнкея и разглаживал складки повязки, охватившей
голову монаха. Удивительно было, что возле самого уха журчала вода.

Бэнкей обвел глазами местность - и обнаружил, что лежит на дне
водоема. Накануне зимы воду отсюда спустили, и та, что лилась из
бамбуковых труб, тоже утекала неизвестно куда. Судя по всему, Бэнкей в
последней схватке с Рокуро-Куби отступал до тех пор, пока не свалился
в водоем, крепко ударившись спиной и затылком о выложенное камнем дно.

Как это случилось - Бэнкей не помнил.

Он сосредоточился на своих ощущениях - и, пока Фудзивара Нарихира
клятвенно обещал Минамото Юкинари провести день в седле без жалоб,
стал понемногу возвращать себе свое тело.

Прежде всего, выяснилось, что монах связан. Затем - на груди у
него лежало что-то тяжелое и неприятное. И, наконец, многочисленные
царапины и укус на руке дали-таки о себе знать.

- Да и никакой он на самом деле не монах! - рассуждал между тем
старик. - У него и разрешения проповедовать-то нет! Обычный
самозванец, каких в горах великое множество. Ходят, народ морочат. А
свои хрустальные четки он украл у такого же несчастного, как бедный