ная спущенную в унитазе воду.
это было чрезвычайно приятно. Затем отодвинулся подальше от котелка с
"фирменным" таежным варевом и утер физиономию рукавом.
Эсэгэ-Малан, творящий судьбу девяти земель. Эта пуповина питает в тебе
постороннюю душу.- сообщила ведьма голосом заправского бюрократа. При-
мерно в том же духе вас извещают, что "в получении дополнительной жилп-
лощади отказано".
могу отрезать все, кроме одной.
твою плоть, что с ее смертью погибнешь и ты.
величайшей надежды моментально сменялось чувством полной безнадеги, и
обратно. Он объяснял такой колебательный процесс своим полным отупени-
ем.А если останется одна ниточка?
осклабился.- Ну, давай, начинай. Я думаю, что мы с тобой... ну в общем
ты в накладе не останешься, купишь себе стереомузыку и телек на батарей-
ках, не так тоскливо будет в лесу ошиваться.
сказала:
че-то никак нельзя?
- всегда "полный вперед" и никакой инвалидности.
валивать. Иди к елу на закуску.
тель мира духов.
спину Умай перед собой, а также составлять публику на ее сеансах общения
с духами. Контачила она в основном с демонами эе - хозяевами урочищ, и с
самим тагэзи - хозяином тайги, а елы и прочая паразитическая нечисть,
застрявшая между мирами, всячески мешала ей. У шулмы была своя карта и
свой маршрут, проходивший не столько по реальной территории, сколько в
стране духов, и она двигалась по нему с четкостью швейцарской железной
дороги.
разговорчивой. Родилась она в семье первобытных охотников, которые вдруг
стали советскими звероводами. Поскольку к братьям меньшим, то есть хака-
сам, особые требования, в отличие от русских крестьян, не предъявлялись,
то и сохранилось благополучно камланье в ее роду. Разве что проделыва-
лось оно втихаря. (В отличие от опиума для народа, то бишь религии, ша-
манизм считался проявлением стихийного материализма).
тивную неприязнь. Собственно, и согласился он на это дело, потому что
деваться было некуда - не возвращаться же домой, к семье, с гнусной
ящеркой внутри, с окончательным признанием того, что жизнь пошла прахом,
коту под яйца. Бомжевать по вокзалам - вот какая единственная альтерна-
тива ему виделась.
мышляя по ее поводу. Бимоны Василия и в самом деле фиксировали, что к
колдунье по каналам, проложенным ниоткуда, подплывали хвостатые пятна с
повышенной температурой. Иногда он как будто воспринимал их голоса, хотя
и не мог перевести речи духов на русский язык. Он даже чувствовал их за-
пахи, слабые, но острые - чем-то напоминающие аромат сыра рокфор. Воз-
можно это были демоны эе, которых Умай упомянула пару раз. Иногда к ней
привязывались холодные косматые кляксы, разраставшиеся из неприметной
точки. То, наверное, хладнокровно вампирили зловредные елы и еки. Иногда
теплые языки словно облизывали весь лес и неторопливо тянулись к причи-
тающей Умай - таков был, скорее всего, крутой тагэзи.
даже феодализма, технократии и охлократии, где творение остановилось на
пятом дне, помаленьку сняло у Василия ужас перед инфекционной структу-
рой, засевшей в нем. Да и экстраморфин, который он пару раз заглатывал
тайком, тоже ласкал психику.
родных зародышах, для леса все было правильно, все хорошо - но, само со-
бой, пока не явились мужики с бензопилами. Ни у кого в этой чащобе не
имелось ни малейшего повода страдать, обвинять и жаловаться в высшие
инстанции. Соответственно, и взбаламученный ум-разум Василия угомонился.
Сам он стал как зверь, внутри которого сидел с неясными намерениями еще
один звереныш.
что он не бредет по зыбкой мшине вслед за Умай, чавкая сапогами, а та-
щится как ящер на панцирном брюхе по оранжевой грязи под лиловым небом,
переставляя шесть расширяющихся книзу лап.
чить поверхность здоровенным холмом, а потом подняться ввысь огромным
желтым фонтаном, окруженным сеткой из разрядов. А еще ему хочется запус-
тить челюсти в спину Умай и сделать из нее кормушку для родных, дорогих
и близких личинок-лярв.
чае она не подавала виду, пока он преодолевал свои "оранжевые" мысли.
дум. Он понимал, что религиозная отсталость Умай не вызывает в нем отв-
ращения, хотя лично себя не мог упрекнуть в идолопоклонстве. Он считал
себя монотеистом, который так погряз в общем обмене веществ и прочей су-
ете, что о нем несколько подзабыл Господь Бог. Его личная вера включала
такой важный пункт: едва он совершит нечто необычайное, выделится из об-
щей массы человеческого вещества, как Око Небесное заметит его и возвы-
сит. Сейчас Василий частенько чувствовал ширму, которая отделяет его от
неизъяснимых глубин космоса, где могло существовать всякое, и в общем
радовался, что она стоит. А с бездной пусть общается Умай - пока эта
ширма не рухнет и для него тоже.
довала на спасение своей души, рассчитывая после смерти превратиться в
какую-нибудь белку или куст орешника. Ее сильное, но неяркое сознание
вливалось в ту глубину, которая прикрывалось лесом, чтобы в конце концов
раствориться в ней. Этот процесс, видимо, казался Умай достаточно прият-
ным и безболезненным, так что она не особенно даже испугалась, когда
провалилась в очередную западно-сибирскую трясину. Очевидно в том ей
поспособствовал какой-то лесной чертенок, чей злорадный писк Василий су-
мел уловить.
меня, пособи.
торчащую из зеленоватой тины. Все, что он видел сейчас, казалось лишен-
ным объема, просто нарисованным на какой-то зыбкой и тонкой поверхности.
И Умай была нарисованной, и трясина тоже. И тут же он ощутил, что за
этим рисунком скрывается что-то иное, настоящее пространство и настоящая
колдунья, которая и в самом деле попалась в ловушку.
потом подруга отложила в получившийся мясной кокон свое яйцо, набухающее
лярвами. Интересно, как она выглядит, эта подруга?
почти не чувствует флюидов страха Умай, и это несколько охладило его
охотничий пыл. А потом он взял себя в руки. В человеческие руки.
руку из грязи и уцепиться. Но борьба с трясиной закончилась только пять
минут спустя. Шулма была женщиной довольно солидной комплекции, кроме
того, несколько раз ему хотелось, чтобы она ушла с головушкой вниз и пе-
рестала им руководить.
лась дверь, ведущая наружу,- малоаппетитная женщина представляла собой
что-то вроде большого комка грязи.
успела жизнь кое-как спасти, а уже распоряжается.
бургском пуховом платке, который доселе приходилось ему таскать в своем
вещевом мешке.
даже лакированная немного. Когда его рука продвинулась от плечей пониже,
он неожиданно почувствовал натяжение своих трусов.
жество."- предупредил он сам себя.