Чтение 11–й страницы книги ~Змеиное молоко~

не видел, да и видеть не мог, поскольку волоски на этой зверюге, насколько
я помню, имели соответствующий коэффициент преломления, что очень помогало
ихтиомаммалу в жизненной борьбе.

На выходе из трубы я растопырился, как сказочный герой, которого
Баба-Яга пихала в печку. Теперь следовало дождаться новой перемены потока,
и как раз в промежутке был шанс выскочить. Массаракш, я же представления
не имею, какое расстояние до бортика бассейна! Ну, Горбовский, ну,
благодетель... И Корней хорош, мог бы чучелом вполне обойтись...

Наконец вода прекратила на миг движение свое, я мысленно сделал
арканарский знак, отгоняющий нечисть, оттолкнулся изо всех сил и пошел
наверх. И сейчас же неодолимая сила стиснула мои ребра и потащила,
потащила...

Ихтиомаммал догадлив был, прыгнул за мной, но недопрыгнул с полметра,
разочарованно лязгнул зубами и принялся описывать привычные круги по
бассейну. А я продолжал висеть в воздухе, схваченный блестящими
манипуляторами трехметрового домашнего робота. Манипуляторы неторопливо
втягивались, одновременно опуская меня на пол.

- Рядовой Драмба, - негромко сообщил робот. - Выполняю задание
человека Леонида, охраняю человека Максима...

Ой, Леонид Андреевич, как ты меня умыл, думал я. Хотя все рассчитал
правильно - и с роботом связался, и меня в соответствующее настроение
привел. Теперь пойду всех имать и хватать...

- Тише, рядовой Драмба, - сказал я. - Кто в доме живой?

- В доме живой человек Данг один, - сказал робот. - Сервомеханизмов в
доме...

- Не надо про сервомеханизмы, - сказал я. - Где человек Данг и что он
делает?

- Человек Данг работает за пультом в кабинете человека Корнея, -
сказал робот. - Имеет все допуски...

- Вот что, - сказал я. - Человек Данг болен и может сам себе
повредить. Нужно войти в кабинет, взять человека Данга - вот как ты меня
давеча из бассейна вынимал - и подержать в воздухе вплоть до особого
распоряжения.

Рядовой Драмба выкатился в коридор, я за ним, оставляя мокрые следы.
Стало зябко. Вообще как-то глупо арестовывать человека в голом виде. То
есть нет, если он в голом виде, очень даже сподручно, но если наоборот...

...Когда робот вкатился в кабинет, тот, кто сидел за пультом, даже не
обернулся. По экрану плыли разнообразные значки, по большей части мне
непонятные. Когда Драмба схватил его и развернул на меня, я увидел, что
человек этот молод, довольно-таки худ и обладает на редкость пронзительным
взглядом.

Мне хотелось сказать что-нибудь красивое, книжное, вроде "Надо уметь
проигрывать, полковник Шмультке!". На Саракше в молодые годы я любил
щегольнуть подобной сентенцией. Но сейчас передо мной был какой-то другой
враг. Более опасный, чем вся разведка Островной Империи, чем экипаж Белой
Субмарины. Чем даже Рудольф Сикорски - когда я знал его еще под кличкой
Странник. Опасный тем, что осмелился в одиночку выйти против целой планеты
- во много раз сильнее и могущественнее, чем его собственная...

- Ну что? - я улыбнулся. - Значит, "Отойди, смерд"?

Сейчас он сделает пальцами какой-нибудь пасс и исчезнет. Но он не
исчез, а сказал совершенно спокойно:

- Вирус запущен, господин Каммерер. Ваши специалисты уже давным-давно
не сталкивались с чем-то подобным. И остановить этот вирус могу только я.
Поэтому будем разговаривать на моих условиях. Вы согласны?

- Сейчас сюда придет один человек... - начал я.

- Да я уже здесь, - откликнулся из угла Леонид Андреевич. Он
покачивался в гамаке. - Ну, голубчик, натворили вы тут дел, прямо и не
знаю, с чего начать... Еле уговорил Корнея Яновича убыть на Гиганду, чтобы
потолковать с вами поподробнее.

- Шеф, - сказал я по-хонтийски. - Вы что, отправили Корнея туда,
зная, что здесь...

- Именно, - по-хонтийски же ответил он. - Но полетел туда Корней не с
пустыми руками, извините за нечаянный каламбур.

Я понял, с чем туда полетел Корней, и похолодел.

В полдень на площадь привезли армейские кухни, люди побросали кирки и
лопаты и выстроились в длинные очереди, гремя блестящими металлическими
судками и котелками. Стерегший толпу дворцовый гвардеец в лихо заломленном
берете, стоявший, расставив ноги, на крыше трансформаторной будки, тоже
позволил себе присесть. Автомат, впрочем, он держал под рукой.

- Нет, господа, я всего ожидал, только не этого. Я полагал, что
начнутся массовые казни, потом мы будем искать свое имущество...

- А я считаю, что гер... что Его Алайское Высочество совершенно прав.
Хочешь жрать - будь любезен поработать.

- Но почему всех? Почему я, почетный член коллегии адвокатов, должен
махать киркой и таскать эти обломки?

- Вот что я вам скажу, господа: герцог подменный.

- Что за бред? С чего вы взяли? Я неоднократно был во дворце на
приемах и прекрасно помню молодого Гигона.

- То-то что помнишь... А мне шурин рассказывал, у него двоюродный
брат в Бойцовых Котах служил. Герцога Гигона отравили каргонские агенты.
Старый герцог, конечно, погоревал, но без наследника-то нельзя, особенно в
такое время. Вот и отыскали среди Бойцовых Котов парнишку, как две капли
воды...

- Конечно, и стал ваш парнишка говорить на трех языках,
безукоризненно ездить верхом и так далее...

- Но, господа, когда же начнут расстреливать это быдло? Когда мы
сможем вернуться в свои дома?

- Лучше скажите спасибо, господин адвокат, что мы здесь работаем, в
центре. Мятежников, взятых с оружием в руках, отправили за реку, гасить
пожары на заводах, а без респиратора там все равно верная смерть...

- А я так думаю: хоть эти ребята и мошенники были, а все ж таки
эпидемию остановили.

- Да бросьте вы, не было никакой эпидемии...

- Что ты несешь, четырехглазый: не было, не было... Как же не было,
когда я трое сутки с толчка не слезал?

- Не было эпидемии. Была грязная вода, испорченные консервы...

- Вы еще скажите - руки не мыли...

- А вот я что еще скажу - это все синежопые нам устроили. Они же
сплошь колдуны. Им на технику нашу плевать, и на науки то же самое.
Молодой герцог, как заварушка в столице началась, бежал на самолете в
Архипелаг...

- Так его же, по-вашему, отравили!

- Это его по-шуринову отравили, а по-моему, бежал. И авиетку его
сбили крысоеды с десантного катера. И попал он на маленький такой
островок, где карлы живут. А карлы эти, надо вам знать, даже среди дикарей
дикарями считаются. И вот там-то он и задружил с одним ворожеем из этих
карлов, наобещал ему с три короба. Ворожей там у себя поворожил - и
восстановилась в герцогстве законная власть... Вы только дождитесь, когда
музыка кончится, и сами ворожбу услышите...

- Прямо стыдно слушать, что вы городите. Как же, по-вашему, в
Империи-то все обернулось? Он что, ваш карла, и Каргон заворожил?

- Ну, не весь Каргон, а принцессу ихнюю - точно.

- Господа, господа, подобные слухи хуже разрухи. Мир с Каргоном
готовился уже давно, у меня есть знакомый курьер в министерстве
иностранных дел. А теперь никакого герцогства Алайского не будет, будет
после их бракосочетания Алайская Империя Каргон...

- Ловко! Чтобы, значит, и крысоедам не обидно было...

- Кто эту принцессу видел?

- Да в утренних газетах снимок был. Чудно: крысоедиха, а все при ней.

- А вы, господа, слышали про иностранных агентов? Про людей с
Туманного Материка?

- Вы же вроде культурный человек, никто не живет на Туманном
Материке.

- Да нет, живут, только под землей. И, оказывается, все это время они
нам вредили. Они и стравили нас с Каргоном...

- Ну, с Каргоном, положим, мы триста лет воевали...

Люди разговаривали громко, стараясь перекричать радиорупора. Из
рупоров для поддержания бодрости духа лилась маршевая музыка -
классические марши звучали вперемешку с современными - "Броня крепка, и
быстры бронеходы", "Артиллеристы, герцог дал приказ" и, разумеется,
"Багровым заревом затянут горизонт".

Внезапно марши смолкли, и стало слышно только, как стучат ложки.
Потом радиорупор прокашлялся и заговорил на незнакомом языке:

- Корней Янович Яшмаа! Его Алайское Высочество герцог Гигон ожидает
вас в своей загородной резиденции для переговоров о судьбе заложников. Вам
будут обеспечены беспрепятственный вход и выход. Корней Янович Яшмаа...

- Ну, что я вам говорил? Сами слышите - синий карла ворожит каждый
час, чтобы во всем была молодому герцогу удача...

Молодой герцог спал в эти дни от силы по два часа в сутки. Он сидел
за отцовским бюро с гнутыми ножками, перебирая бумаги, подписывая
накладные и приказы о снятиях и назначениях. Время от времени в кабинете
появлялся Одноглазый Лис, подкладывал новые расстрельные списки, и на
каждом герцог неизменно ставил резолюцию: "На восстановительные работы".