эвакуированный, принялся в Средней Азии за термитов, хоть они противные и
не родня муравьям. Они классово чуждые насекомые и заброшены к нам по
ленд-лизу. У себя на исторической родине, в Африке, они строят
циклопические сооружения, как учит нас Жюль Верн. Так пусть и здесь
строят, решил Диавол Христофорович. Только строят пусть не свои дурацкие
термитники, а укрепрайоны.
собирать термитов. А в качестве вологодского конвоя академик решил
приставить к насекомым ворон. Воронам при этом подрезали крылья, чтобы не
улетели в самоволку. Но глупые вороны наклюются термитов от пуза и дрыхнут
себе на полигоне, а расконвоированные термиты расползаются и грызут
автомобильные покрышки: им все равно, они и резину переварят.
бесчеловечными опытами он все-таки пробудил в термитах подлинные зачатки
разума и острое чувство мести. Мало того, вредительские насекомые
стакнулись со своими покалеченными тюремщиками и на загривках вполне
здоровых молодых птиц совершили массированный десант на Москву, куда к
тому времени отбыл из эвакуации академик Фулюганов.
которой внес непоправимый вклад, стал похаживать по женскому полу, принял
участие в подготовке к исторической сессии ВАСХНИЛ. Он к тому времени
обнаружил чувство социальной справедливости у колосьев ржи ("Матушка рожь
кормит всех сплошь") и собирался с этой позиции переплюнуть Трофима
Денисовича. Но тут...
известный, в паспортном столе откозыряли и велели скоро ждать новый. Но
вместо нового паспорта появились новые неприятности. Оказалось, исчезли
вообще все документы, подтверждающие его незаурядную личность или в
какой-то степени ее касающиеся. С полок библиотек пропали все научные
труды. Правда, нет худа без добра: в архивах НКВД сгинули доносы врагов.
Но ведь и собственные исчезли! И прекрасных характеристик не стало!
"Самозванец какой-то, - стали поговаривать коллеги в академических
ермолках. - Без роду, батенька, без племени - вон шнобель какой! Убил,
наверное, настоящего Фулюганова, все открытия присвоил, а труп расчленил".
"Да я ваш, братцы! - доказывал Диавол Христофорович. - Вот и протокол
соответствующего заседания..." Но как раз протокола-то и не было. В
газетах, сообщавших о наградах Фулюганова, торчали дыры. Это, ясное дело,
поработали термиты - крепко же он их обидел!
академика и отправить его в Заведение.
академик и лауреат, и назначил Фулюганова командовать всей научной частью,
несмотря на то что по возрасту это право принадлежало пушкинисту
Рогозулину.
много народу и посмотрит: нельзя ли чего-нибудь сотворить? Так как
воротить хорошего человека, а тем более Пушкина, невозможно, набежавшие
решают разъяснить оставшимся, как хороший человек жил, да что ел, да
какими предметами пользовался, да что он имел в виду, написав слово
"чернь".
Хасбулатович Рогозулин, да лихо так набежал: сочинил и напечатал брошюрку
"Тайна бороды Черномора". В брошюрке он неопровержимо доказывал: ежели в
поэме "Руслан и Людмила" везде, где речь идет о Черноморе, вместо слова
"борода" подставить "елда", то выйдет очень хорошо и озорно. Брошюрку
вкупе с автором обвинили в порнографии и сожгли, причем автор не сгорел, а
бежал в стальные объятия Лефа. Там он в два счета переменил точку зрения
на Пушкина и в два счета объяснил, что Александр Сергеевич - певец ручек,
ножек и некоторых других вещей, без которых пролетариат вполне
перетопчется. За это ему тоже досталось на орехи. Пришлось бежать к
конструктивистам, овладеть смежной профессией молотобойца и создать книгу
"Завод-богатырь", которая не устарела и доныне, так как оборудование на
этом заводе с тех пор и не менялось.
литературоведения всех писателей следует собрать до кучи. К сожалению, на
известной картине, изображающей встречу писателей на квартире у Горького,
мы не увидим Егора Хасбулатовича, потому что он сидит под столом в ногах у
Фадеева. Из-за этого произошло недоразумение и Рогозулина чуть было не
застрелили, но промахнулись.
немедленно сформулировал определение социалистического реализма и внушил
его всем присутствующим непосредственно из-под стола. За это под стол
упало немало лакомых кусков, а Демьян Бедный даже пожертвовал своим
стаканом водки. Вот так, за недорого, наша литература получила ценный
подарок, расплатиться за который не может и посейчас.
праздновать радостное событие: сто лет как Пушкина нет. Егор Хасбулатович
воспрял, сильно постарался и отыскал десятую главу "Онегина". Глава эта
весьма отличалась от тех, что нашли конкуренты: Александр Сергеевич в ней
предрекал события в России на сто лет вперед. Было очень похоже, некоторые
даже путали:
что строки
рассказывалось, что убийца поэта действительно был порождением
безответственных опытов преступного химика Лаперуза над домашними
животными. В качестве доказательства прилагалась фотография собачьего
хвоста, неизвестно кому принадлежавшего.
представлен Риббентропу во время известного визита, и пораженный
Риббентроп сказал, что в ведомстве доктора Геббельса он всякого навидался
и наслышался, но такого... Похвала гитлеровского дипломата была палка о
двух концах, но все обошлось.
Жена его только приговаривала: "По четыреста граммов масла на человека!
Как мы выжили?!" Помнят, правда, что под эвакуацию ему удалось достать два
вагона, а из поверженной Германии он припер всякого добра два вагона же.
бросился в самую гущу борьбы на фронтах идеологических. В посрамление
английскому языку доказал, что тот является хорошо испорченным русским, и
шекспировское "my sweat" - не что иное, как наше ласковое "мой свет", а
сам Шекспир - холоп Ивана Грозного, бежавший от прогрессивного царя в
Альбион на самодельных крыльях с паровым приводом.
"Аннибал" получил его предок от Петра под горячую руку, потому что был
большой ходок, но всегда отпирался.
уберегся, когда всей жизни вышла скидка и послабление. Он дерзко решил
возвести литературоведение в ранг точных наук и совершенно самостоятельно
разработал единицу оценки всякого творения. Единица эта называлась
"эпическая сила" и была конгруэнтна лошадиной.
запасы, оказалось, что роман М.Бубеннова "Белая береза" в двадцать два
раза мощней "Тихого Дона". Великий писатель-гуманист потребовал в закрытом
письме, чтобы Рогозулина судили за компанию с Синявским и Даниэлем и
приговорили к расстрелу. Когда вышло не по его, он смертельно обиделся и
навсегда замкнулся в безднах своего гуманизма.
молодость, поскольку первая уже никуда не годилась.
Василенко Иван
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Якубенко Николай
Флинт Эрик