очередную выходку гнома. Когда они отошли в сторону, Кода посмотрел ему в
глаза и строго произнес:
Коды слегка покраснели. - Ты же сам спрятал его в нижней штольне, а потом
в драке убил своего спутника...
дорожит его мнением.
Мы сможем купить себе дом. Или корабль. Или верблюдов. Что захотим...
Она пришла одна, растеряв по дороге все свое могущество. Здесь, на земле
своих врагов, она почти ничего не может с ним сделать.
откинул четыре угла грязного платка, и тихим, глубоким светом засветился в
его руках прозрачный лимонно-желтый кристалл, похожий по форме на обелиск.
написана откровенная жадность, глаза разгорелись. В нетерпении она
переминалась с ноги на ногу. Наконец взмолилась:
в рабстве.
камень. Казалось, свет кристалла проникает между ее пальцев и окрашивает
их в смуглый золотистый цвет. Она выпустила из рук аланский меч, и клинок
вонзился в дерн. Зират медленно пошла прочь, к перевалу. Исангард
растерянно смотрел ей вслед. Ни человека, ни Пустынного Коды больше не
существовало для Зират. Она шла, легко ступая по траве, не останавливаясь
и не оглядываясь, пока не исчезла, наконец, за поворотом.
цепи.
подруги у меня не будет.
Атвейг.
видел его испуганным и, еще не зная, в чем дело, сам не на шутку
перетрусил.
ломаными буквами.
завернулся в свой рваный плащ и низко опустил капюшон, скрывая уши. Он был
похож теперь на ребенка лет десяти, который цепляется за руку старшего
друга и, пыхтя от усердия, семенит рядом.
лениво шевелился пыльный флаг с изображением крылатого змея на зеленой
ткани. Против флага стояла статуя богини с чудовищными бедрами. Статуя
была покрыта серебряной краской, которая изрядно облупилась. Теперь статуя
имела жалкий вид, словно владычица Хаддаха подцепила какую-то скверную
болезнь.
ног статуи лежал венок из бумажных цветов, который возлагался ежегодно
местными почитателями культа. По обе стороны статуи неподвижно стояли две
толстенькие девочки, одетые в одинаковые черные платья, - храмовые
ученицы. За ними лениво наблюдал жирный жрец, совершенно лысый. Он сидел
на вросшей в землю лавочке и подремывал, истекая потом.
поющего ущелья в горах он возвращается к людям, и Исангард заранее знал,
что полюбит этот городок и будет вспоминать его. Бывают такие города - и
поглядеть толком не на что: глухие белые стены, подсыхающий на крышах
навоз, яблоневые или миндальные ветки, поднявшиеся над забором, бурые воды
реки под обрывом, постоянное присутствие гор, и больше ничего... но есть в
них что-то, от чего так и тянет бросить все и вернуться туда навсегда.
цветущие ветки, на уходящие в гору узкие улицы, по которым стекала
невесомая пыль. Сейчас они поднимутся по узкой улочке на площадь и получат
даром незнакомый праздник мира людей.
ним. Исангард слышал, как сопит маленький Кода, и немного замедлил шаги.
площади ходила по кругу старая лошадь и вращала колесо, к которому были
прикреплены специальные сиденья для желающих прокатиться.
полагалось пускаться во все тяжкие, сидели на пятках кружком, уронив
покрывала на плечи и распустив седые волосы, и пели слаженным хором. Лишь
на самых высоких нотах их голоса слегка дребезжали. За старушками
полуодобрительно-полунасмешливо наблюдала кучка зевак. Песни перетекали
одна в другую и не имели ни начала, ни конца. На другом конце площади
старательно фальшивил оркестр, иногда заглушая голоса. Тощие собаки
смиренно побирались под ногами. Над площадью плыли облака.
беглое имущество.
на колесо, с хохотом выгоняя зевак. Лошадь дернулась и пошла быстрее. Лихо
взвизгивая, дамы понеслись по кругу.
неряшливый старик начал торговать с нее холодным кислым молоком и
лепешками. Кода, ерзая от жадности, глазел на эти сокровища.
ведь не хочешь, чтобы меня побили камнями за то, что я вожусь с нечистой
силой?
самые, что остались у него после сделки с людьми черных шатров. И скоро
уже Исангард и Кода сидели вдвоем на корточках на глинобитном заборе, как
две потрепанные вороны, и уплетали лепешки, запивая их кислым молоком.
страдальчески сдвинув желтые точки бровей и умильно растянув пасть.
проглотил, только зубы лязгнули.
шевеля опущенным хвостом.
Темнело. Гуляющие расходились по домам. Старую лошадь выпрягли из колеса и
увели. Девочки-жрицы натянули над толстяком навес из полосатой ткани,
чтобы он мог продолжать свое бдение, не подвергаясь опасности промокнуть,
и убежали.
остались сидеть на заборе, когда хлынул ливень. Холодные струи поливали
дома и цветущие деревья, заползали за шиворот. Кода поспешно затолкал в
рот остатки своей лепешки, чтобы не размокла.
мы не сидели бы на заборе под дождем.
Корнев Павел
Конюшевский Владислав
Русанов Владислав
Свержин Владимир
Доценко Виктор
Прозоров Александр