гигантские бабочки с размахом крыльев до метра.
человечки, они появлялись внезапно, угрожающе шипели и благоразумно
исчезали под лопухами, едва мутный взгляд Прента останавливался на
сморщенных личиках.
от безумной свободы, которую не каждому дано испытать в жизни, когда ни
парить, ни падать уже некуда. - А не припасли вы, дьяволята, отравленных
стрел для колдуна Руга, а? Не то мигом сотворю клыкастого крысолова,
обожающего лесных коротышек!
едва не вцепился в глотку Пренту, но струя пламени из бластера остановила
хищника в нескольких сантиметрах от кадыка.
шорохам. - Я не такой простой, как может показаться, и люблю пострелять,
угу? Глядите мне, хреновы выродки, скоро эта уютная планетка покроется
засохшей корочкой крови, в три пальца, никак не меньше. Жизнь - кошмарная
штука, так и хлюпает в крови, что за напасть? И так везде. Ни на одной
планете не везло Ругу Пренту - всюду пальба, ор, всюду его дырявили и
жгли.
впервые пришло в голову, что духи тоже могут плодить химеры своего разума.
Однако, поразмыслив, он решил, что это не так. Никаких доводов ни за, ни
против у него, разумеется, не было - но давила тоска, - духи плодят духов?
- это уж слишком!
будильник, реагирующий на приближение живых и кибернетических существ, но,
как ни странно, он не сработал ни разу. Может, Ванда и права: в этом мире
достаточно раствориться?
Поначалу чудом увернулся от броска анаконды, притаившейся на ветвях
многоствольного дерева с красной корой - одно такое дерево порой
напоминало рощу. Руга спасла выучка, что-что, а стрелять по движущимся
целям его натаскали.
изготовился к бою, озираясь по сторонам. Подобного зверя ему никогда не
приходилось видеть, разве что в развлекательных фильмах. Тридцатиметровый
ящер с костяным гребнем неуклюже переваливался на жабьих лапах. В
оскаленной пасти сверкали ряды острейших пластин; с вислой, складчатой
губы сочилась зеленоватая слюна. Изредка эта ковыляющая гора издавала
пронзительный хрюкающий звук и звонко хлопала ноздрями, принюхиваясь к
окрестностям в поисках добычи.
позицию, где скалистый холм резко обрывался в распадок, и атаковал монстра
из лучевого карабина. Предосторожность оказалась не лишней. Чем-чем, а
толстокожестью и проворством ящер был наделен с избытком. Потребовалось
три сумасшедшие перебежки и четыре длинных залпа, прежде чем обугленная
туша перегородила течение ручья, и воды бросились искать новое русло,
устроив чудесный водопадик.
Пропорции пугающе соблюдены, м-да, все органы на месте. Кем же оно
порождено? Одни догадки, от них уже раскалывается голова. Руг стиснул зубы
и пошел дальше, теряясь в лабиринте собственных мыслей и зверея от свежего
и необычайно вкусного мяса куропаток.
нашлось немало охотников захватить таинственный белый купол, построенный
на подиуме из громадных валунов. Обглоданные и догнивающие скелеты
беспорядочно валялись на лугу, среди жухлой травы, некоторые были
расчленены, на других остались клочья одежды. Прент растерялся - неужели
Дик отключил защиту периметра? - Но зачем? Последний лоскуток надежды,
эдакая набедренная повязка от былой респектабельной и роскошной
уверенности в том, что купол надежно прикрыт излучателями, а подступы
заминированы.
дело.
вымыло, во всяком случае, вокруг ручья копошилась кое-какая живность,
вроде разноцветных ежей, а в теплом озерце плавали утки и жемчужно
просвечивались в клубах пара.
вымазаны синей и бордовой краской, вглядевшись, он догадался, что мазня
эта явно ритуального свойства и символизирует, очевидно, победу над
таинством некой божественной штучки, называемой дверью. Под этой самой
дверью храпел вовсю диковинный субъект, абсолютно голый, излишне волосатый
и вооруженный копьем. Квадратная челюсть и мощные надбровные дуги вкупе со
скошенным узким лбом позволяли отодвинуть этого типа на приемлемую
дистанцию по биологической шкале, и Руг без колебания пустил в ход нож,
ловко перерезав глотку спящему.
воин спит на посту. Дозор есть дозор, приятель, надо было потерпеть.
выворочен ломом. Внутри шел пир горой. Стадо троглодитов восседало вокруг
кострища и шумно чавкало, перемежая злобное урчание воинственными воплями.
Знакомые пакостники - карлики, те самые, что прокопали ходы и подвели к
форту термальные воды - суетливо сновали между лохматых, бугристых тел,
подхватывая кости и срезая украдкой ошметки мяса.
хозяев форта и треск разгрызаемых костей. Карлик ощерился и попытался
вцепиться в икру Прента, но... у него ничего не вышло - человек оказался
неуязвим для духа. Ярость клокотала в коротышке, словно вода в горячем
источнике.
так? Это тебя я должен возлюбить, приятель, и раствориться в твоей
компании? Воистину каждому Господь воздает по заслугам, а я-то надеялся
проскочить под шумок в толпе.
обоюдной, как и неприязнь.
вне его разума. Цепким взглядом окинул стаю; троглодиты всполошились и, с
трудом оторвавшись от мяса, потянулись к палицам и копьям. В пепле
затухающего костра безжизненно отсвечивали два человеческих черепа с
проломленными лобными долями. Прент успел представить, как скачет по бушу
Ванда, плотно обхватив ногами потного монстра, как развеваются по ветру ее
белокурые волосы, и жадно стучит сердце, поспевая за двоих. А, может, и не
скачет? Может статься, ее возбужденный мужебец, став на задние копыта...
Ах, черт, да пропади оно все пропадом!
вожака стаи, он уложил чисто, одиночными импульсами. Остальные взревели и
кинулись скопом, тогда уж бластер заработал на всю катушку.
рев, писк, проклятия - все смешалось в единое кровавое месиво. Ему
оставалось совсем немного, несколько секунд боя - и купол вновь стал бы
его домом, но распахнулась дверь, и черный, как смоль, самец обрушил на
командира страшный удар дубины, так, что кровь хлынула из носа и ушей.
Прент упал, продолжая стрелять, испепеляя все кругом. Мертвые пальцы так и
не разжались. Заряда батарей хватило на семь с половиной минут, потом
пульсация угасла. Вожак стаи перепрыгнул через обугленные трупы и ударом
топора отсек окровавленную голову. Затем поставил лапу на тело и вскинул
трофей над собственной косматой головой. И закричал торжествующе, властно,
на ломаном земном наречии, на котором писались когда-то бессмертные строки
сонетов и баллад, писались и пелись под негромкий перебор струн:
то, что принадлежит мне!.. Я-а самый сильный!
очень долгой жизни, она была и первой.
Контровский Владимир
Эриксон Стивен
Аникина Наталья
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Майер Стефани