сказала, что никуда заявлять не надо, а лучше мне уехать от уголовных
дружков в деревню Ханевичи Гродненской области, где живет мамин отец, то
есть мой дедушка. Утром 1 июня мама проводила меня на поезд. Коробченко
больше я не видел. Какого числа и, куда Жора уехал из Минска, а также где
он находится в настоящее время, не знаю. С моих слов записано правильно и
мною прочитано", - ниже стояла, разборчивая подпись Вожегова.
что безвыездное нахождение Вожегова С. К. в деревне Ханевичи со 2 июня с/г
до настоящего времени подтверждается свидетельскими показаниями.
возвращая протокол Шахматову.
удивительное, Тюленькин "опознал" на фото Вожегова, но подписать протокол
опознания категорически отказался и начинает даже поговаривать, будто
никакого нападения на него не было, а "Ладу" угнали, когда он купался в
реке.
узнал о "Трех богатырях". Это ж, можно сказать, уникальная татуировка. И
еще, Шурик Ахмеров сразу навел на след Вожегова. Что это, какой-то расчет
или чистая случайность?
кажется, говоря языком футболистов, забил гол в свои ворота.
подъехал на маршрутном автобусе в самом начале рабочего дня. Разговор с
женой Зоркальцева состоялся в кабинете начальника отдела кадров,
предусмотрительно вышедшего по "неотложному" делу. Убитая горем Татьяна
Петровна - по-девичьи хрупкая, с тонкими чертами лица и аккуратно
уложенными в волнистую прическу каштановыми волосами - казалась
осунувшейся, постаревшей. Одета она была в хорошо сшитый серый костюм,
ворот которого прикрывал отложной воротничок синей в белую горошину
блузки.
отвечала на вопросы очень лаконично, а большей частью вообще пожимала
худенькими плечами. Все, касающееся пожара и исчезновения мужа, для нее
было "совершенно не объяснимым". Ничего не могла сказать она и о прошлом
Зоркальцева, ссылаясь на провалы в памяти от переживаемого несчастья. На
вопрос Бирюкова: был ли у Геннадия Митрофановича серебряный перстень с
бирюзой? - по инерции сказала "не знаю", но вдруг задумалась:
и не хотел, чтобы об этом узнали в заводском коллективе.
рассерженная грубая женщина и, угрожая большими неприятностями, требовала
вернуть деньги за репетиторство. Кажется, Гена называл ее Людмилой
Егоровной...
Гена усмехнулся; "Такая задубелая тупица попалась, что легче медведя
научить четырем действиям арифметики".
Сам ездил к ним, - Зоркальцева внезапно заплакала и сквозь слезы еле
слышно прошептала: - Это я во всем виновата, только я...
вернувшийся в кабинет начальник отдела кадров принялся успокаивать
плачущую Зоркальцеву, Антон попрощался. В коридоре ему неожиданно
встретился вышедший из бухгалтерии бородатый Фарфоров. Вадим Алексеевич
смущенно поздоровался и, как будто оправдываясь, показал заполненный бланк
командировочного удостоверения:
никакого перстня вам не показывала.
при Кудряшкиной то, что говорил относительно перстня.
- Фарфоров тяжело вздохнул. - По соображениям этики не назову фамилии моей
сотрудницы, которую Геннадий однажды довез от кинотеатра "Победа" до
аэропорта Толмачево и без зазрения совести сорвал с нее десять рублей.
Почти в два раза дороже, чем на такси.
много раз видела его у нашего треста, когда он подъезжал в "Жигулях" за
женой, за Таней. Произошла эта поездка по чистой случайности. Сотрудница
торопилась в аэропорт, но будто назло - ни одного такси. Решила
"голосовать" частникам. Одна из машин остановилась. За рулем оказался
Зоркальцев. Узнав, в чем дело, Геннадий, не моргнув, заявил: "Десять
рублей. Дешевле в Толмачево не поеду". Чтобы не опоздать на самолет,
сотруднице пришлось раскошелиться... Другой случай был со мною. Нынче в
мае я прилетел в Толмачево из Красноярска. Вышел с рюкзаком за плечами из
аэровокзала - такси на стоянке нет. Смотрю, подъезжает Зоркальцев в
"Жигулях". Я - к нему. Геннадий охотно повез меня, но в пути, сославшись
на кончающийся бензин и отсутствие денег, попросил заправить машину. Таким
образом, поездка обошлась мне тоже в десять рублей. Тогда я не придал
этому значения. Теперь, когда узнал от сотрудницы о ее поездке с
Геннадием, думаю, что такой приработок для Зоркальцева был закономерным.
Фарфоропа. - Хорошо ли он знал проселочные дороги?
районы. Зоркальцев - заядлый грибник. Обычно в августе, когда в вузах
начинаются приемные экзамены, Геннадий заканчивал репетиторство и позволял
себе отдохнуть в лесу... - Фарфоров виновато посмотрел на Бирюкова. -
Простите, спешу на самолет...
города, чтобы на овощной базе встретиться с завхозом Евгением Евгеньевичем
Харочкиным. Тот оказался лысым худощавым человеком неопределенного
возраста. В черном сатиновом халате с оттопыренными лацканами, Евгений
Евгеньевич сидел в похожем на тесную кладовую кабинетике и, прикусив
кончик языка, увлеченно перебирал накладные. Антон присел на расшатанный
стул. Поздоровался. Харочкин молча кивнул в ответ, спрятал накладные в
ящик стола и только после этого посмотрел на Бирюкова воспаленными
глазами:
ответил Бирюков.
связанным с Анжеликой, обращайтесь к ее мамаше. Она затеяла этот
скандальный балаган.
гинекологические проблемы.
испуганно замахал руками:
Егоровну? Не женщина - тигр! Выбросила фонтан дурости. Ославила в
прокуратуре свое чадо ненаглядное, теперь волчицей воет. Нет, нет!
Пожалуйста, избавьте меня от греха, решайте вопрос по Анжелике с Людмилой
Егоровной. Только с ней! Я маме с дочкой сказал: "Если дело примет широкую
огласку, брошу все к чертовой бабушке и уйду, уйду из дома"...
Мало-помалу они разговорились, и Евгений Евгеньевич чуть не со слезами
поведал Антону о своей горькой жизни. Началась эта жизнь семнадцать лет
назад, когда директор городского рынка, где в ту пору Харочкин работал
кассиром, уговорил его, деревенского несмышленого паренька, жениться на
несовершеннолетней тихоне - дочери Людочке, Как выяснилось вскоре после