взъерошивать на висках волосы, и колдун понял: времени больше нет. Оставив
Летающий глаз во дворце, колдун вновь вышел на крыльцо и сразу увидел тех,
кто нес в себе Силу.
Смуглый - невысокий, но ладный, с курчавой черной бородкой и черными же
озорно поблескивающими глазами. В центре - Большой, у этого рот был
великоват, глаза чуть навыкате, а нос наползал слегка на губу, но в целом
лицо приятное, по-доброму ироничное. И наконец справа - Застенчивый,
который казался длиннее, чем есть, из-за худобы, был светлоголов и
сероглаз. Одежда на всех троих была изрядно потрепана, у двоих за плечами
- дорожные мешки.
облегченно. Потом он скумекал, что околдовал их норик, причем большим
колдовством. Среди нориков тоже есть посвященные. Поэтому Сила так велика.
Но интересно, кто же такие?
поравнялись между тем с крыльцом, и Смуглый, заметив пристальный взгляд
Крючка, весело улыбнулся:
день на рыбе, да на грибах!
правда хлебца найдется? Мы заплатим...
сообразил, что может извлечь из их появления пользу.
коробочкой из рога морского чудища китулы, но колдун торопливо убрал ее с
глаз подальше, после чего Большой стал поглядывать на него подозрительно.
Крючок выставил половину круглого хлеба, большую миску свежего меда,
заварил чай. Пока гости ели, макая хлеб в миску и блестя молодыми зубами,
колдун обдумывал, как бы получше приступить к разговору. Так ничего и не
придумал, но Смуглый, допив кружку чая, начал сам:
спросил неожиданно: - А что у вас с нориками? А?
свирепым взглядом Большого. А Большой перевел взгляд на Крючка и холодно
сказал:
угощение, и пойдем мы помаленьку - не угодно ли?
нориков вы меня не обманете...
знаю, с чего начать... Словом, так: в городе нужно найти одного парня,
Свистком его зовут. Хороший парень, но искать его, видимо, придется в
тюрьме.
же сел опять.
виноват. Виноват я.
расхлебывай свои делишки как знаешь. А я-то думаю - с чего это он? Хлеб,
мед... - Большой повернулся к выходу, но его поймал за рукав Смуглый:
дело-то пустяковое...
назвал Сметливом.
что такой у меня договор с доминатом, чтоб сидел я в этой деревне и носа
не высовывал. Ясно?
такая, что с доминатом о чем-то там договариваешься?
раздражать Крючка. - И вообще, если вам трудно шевельнуть пальцем, чтобы
спасти человека...
Два слова - и все. Больше ничего. Он поймет, о чем речь.
Большого, сказал:
кувшинчик свежего меда, Большой что-то еще ворчал недовольно себе под нос,
а Смуглый обернулся и помахал колдуну рукой. Крючок тоже махнул в ответ и
постоял чуточку на крыльце, но совсем чуточку: в груди уже давно противно
шевелилась тревога и не терпелось увидеть, что там во дворце.
третью ноту с требованием упорядочить выплаты всхолмского казначейства за
соль совершенно издевательское письмо от архигеронта. Как он там пишет?
"Видимо, любезный доминат напрасно отказался от способа перевозки,
которого придерживался еще его покойный батюшка, а именно - в крытых
повозках. Ведь, как известно, дожди действуют на соль весьма пагубно..."
был? Но так, или иначе, а денег в казну поступило ровно вполовину от
ожидаемого. Доминат выругался одними губами и приказал привести на допрос
тех троих, из тюрьмы.
разглядывал их. У парня глаза красны от бессонницы, вид измученный и
подавленный. А девицы, и действительно, поражавшие одинаковостью, были
уже, видать, чуточку не в себе: все косились друг на друга, и в лицах
что-то дергалось. На вопросы они отвечали шепотом, чуть слышно, но
одновременно, вместе, как и докладывал вчера вечером лавочник. Выяснив
обычные вещи - кто, откуда - доминат спросил, как случилось, что их стало
две. Тут девицы залепетали было что-то о колдовстве, но вдруг разом, будто
по слышному им одним счету, истошно завопили: "Замолчи! Лепешка коровья!"
Потом последовало еще несколько сильных сравнений, потом что-то
непонятное: "Это я первая пришла!", после чего девицы дружно проявили
намерение выцарапать друг другу непрозрачные глаза, однако обе испугались
и в завершение всего разрыдались ужасными голосами. Доминат понял, что от
них толку не добиться. Он поморщился и сделал рукой жест - увести. Девицы
ушли, шагая в ногу.
доминат спросил его, как все это произошло, добавил - дело явно пахнет
колдовством и напомнил, что с колдунами в мирном Поречье не шутят. В
глазах Свистка мелькнуло что-то на миг, но это был только миг. Он
отрицательно затряс русыми вихрами: не знаю. Доминат этот миг не упустил
из виду, но решил не настаивать. Пока. А вот эти... - он мотнул пятизубой
короной туда, где стояли только что одинаковые, - говорили что-то о
колдовстве. Ты сам, случаем, не... того? Не увлекаешься? Теперь Свисток
отвечал уже твердо и решительно: нет.
что-то знает. Заставить его говорить легко: для этого во дворце есть
подвал, а в подвале - большой мастер, который давным-давно даром ест хлеб.
Правда, раньше у него работы хватало. Нагаст вспомнил, как лет пяти от
роду видел казнь, которые тогда уже стали большой редкостью. Голову
осужденного зажали специальной колодкой, палач взошел на помост и поднял в
вытянутой руке блестящую спицу, показывая ее народу. Потом он нагнулся -
всего на мгновенье - и тут же выпрямился, но спица, которую он вновь
показывал людям, была окровавлена и дымилась, а тело преступника в этот
короткий момент дернулось и обвисло в колодке...
одним меньше... Сам-то он, видимо, не колдует. С девицами ему могли и
норики насолить - говорят, случается такое... Но дело не в том. А в том
дело, что очень скоро придется назначать Высокое заседание, да объявлять
старому жулику, всхолмскому архигеронту, войну. А сейчас как раз ярмарка,
в городе много народу - казнь окажется весьма кстати. Это полезное зрелище
накануне войны. А то в последнее время страха совсем не стало...
сказал, глядя в упор:
останется так, как есть - пеняй на себя (а как ты сумеешь расколдовать,
если сам не околдовывал? хе-хе!). Я велю тебя казнить - и тебя, и этих
твоих... Так я решил.