существует - она путешествует из одного в другой, и все собирает вещи,
которые бы увеличивали ее могущество. Среди этих вещей и молот - по крайней
мере он видом похож на молот. Я называю его молотом создателя, потому что с
его помощью можно преображать этот мир, делать его лучшим - конечно, я не
знаю, кто такой этот "создатель", но уж чтобы создать такой молот надо
обладать великими знаниями...
стремительно, неукротимо, и точно к этому громадному зданию несся адский пес
Брунир. Он точно знал дорогу - и как же стремительно, как же безудержно было
его движение!.. Вот этот пес уже влетел на широкую лестницу, ведущую к
подъезду - это было где-то далеко-далеко внизу, за сотни этажей - и все таки
Михаил знал, что теперь это чудовище мчится по переходом, перепрыгивает с
этажа на этаж столь же стремительно, как обычный человек со ступеньки на
ступеньку. Все здание дрожало, передергивалось, и несколько раз Михаилу даже
послышались отдаленные вопли ужаса, вот безумный вопль - надрывный рев самой
преисподней; и как же жутко было осознавать, что именно за ним эта жуть
несется, что эта преисподняя разъярена именно на него, поглотит в свою
утробу, в ад. И столь отчетливо представилось тут Михаилу, как черная
массивная дверь у противоположной стены срывается с петель, и в одно
мгновенье пес уже перед ним, в одно мгновенье поглощает его, что огромного
усилия воли ему стоило тут же не вскочить на метлу, не повелеть ей тут же
устремиться к горизонту.
здесь все так причудливо изгибалось, что и стен, и потолков и полов было
великое множество - там распахнулось еще одно окно, и за ним перемешенный с
черными вихрями мчался ослепительно-голубой пламень, оттуда вырывался
беспрерывный грохот, и оттуда шагнула ведьма Брохаура - создание это
показалось Михаилу еще более жутким, нежели при первой встрече, и он, не
помня себя, держась за метлу, медленно стал пятится к окно. Девушка,
конечно, не могла не почувствовать, что в комнате появилась ведьма, однако -
она даже и не обернулась к ней, но тут же бросилась к черному алтарю, на
котором стоял поднос с детьми. Дети стояли совсем бледные - смотрели на
ведьму, и даже пошевелиться не могли.
усилиями, они смогли чуть приподнять его, навстречу приближающейся ведьме.
На блестящей поверхности она увидела свое отражение, и тут же отражение это
ожило - вдруг выпрыгнуло из подноса, бросилась на своего двойника.
Сплетенные в яростной борьбе две эти ведьмы откатились к дальней стене, где
еще ярилось, громыхало перемешанное с темными вихрями голубое пламя - вот
они канули в этом пламени, что-то там отчаянно заверещало, забилось -
казалось, что сотни кровавых щупалец сцепились там.
яростный, иступленный вопль Брунира - совсем уже близко; сейчас, через
несколько мгновений ворвется он в это помещение. И все силы Михаила были
направлены на то, чтобы удержать поднос в приподнятом состоянии, девушка
поднырнула под него, и нажала там на черной поверхности едва приметную
выемку. Она и сама не знала, откуда пришло к ней это знание - просто ничего
иного не оставалось - либо они через несколько мгновений погибнут, либо она
все-таки найдет молот создателя. И она нашла это молот. Раскрылась потайная
дверца, и вот она уже подхватила этот солнцем сияющий, так же как и метла
ничего не весящий молот, так же подхватила она и гвозди сияющие звездным
серебром - они были аккуратно сложены, связаны веревочкой.
тронут, не до вас им сейчас будет. Либо победим - либо все погибнем...
Дети послушно отошли к одной из стен, встали там взявшись за руки,
безмолвные, бледные, на восковые фигуры похожие - больно на них было
смотреть, больно их было оставлять, но как верно заметила девушка на метле
они бы все не уместились.
создателя, в другой - свою пряжу. Вот черная дверь задрожала, выгнулась от
страшного обрушившегося на нее удара. "Вперед!!!" - всем существом своим
устремился в окно Михаил, и вот метла вынесла его - он сразу обернул голову:
дом остался далеко позади, но из него, вслед за ними вылетел пес Брунир. Это
адское создание вдруг оказалось прямо перед Михаилом! Пес уже не был
каких-то небывалых размеров - нет - он был просто с большую овчарку, но от
этого не становился менее ужасным - нет это по прежнему был адский пес. И
Михаил даже предпринять ничего не успел, как чудище это уже вцепилось ему в
грудь - сразу же до самого сердца прокусило.
удалось-таки вырваться, что теперь все хорошо будет, и наконец-то,
наконец-то он свой дом родной увидит. Боль была нестерпимая, мрак забытья
заполнял глаза - клыки адского пса продолжали погружаться в его плоть, хотя,
казалось бы, куда уж глубже то было - но нет же все глубже и глубже уходили
они в его сердце. И получилось так, что метла стала уже совсем незначимой -
это Михаил своей волей нес их вперед - это было мучительно тяжело, и он
чувствовал, что не справится с этой тяжестью, с этой болью, что сейчас вот
рухнет вниз, в лабиринт улочек. Взглянул вниз, и прямо перед ним оказалась
эта страшная, из тысяч переплетающихся вихрей слепленная морда. Вот из пасти
стали расходится, обжигать его тело волны жара, было душно, смрадно...
Прежнего ужаса перед этим чудищем он не испытывал: мы больше боимся чего-то
неведомого, что еще не пришло, когда же оно приходит, когда принимает хоть
какие, хоть самые причудливые, пугающие обличия, то оказывается не таким уж
и жутким, как ожидалось, но Михаил испытывал отчаяние; он понимал, что
всякое сопротивление уже тщетно.
солнечный луч, о которым с таким светлым чувством вещала девушка, что он
нашел в себе силы, и повернулся от песьей морды туда, вверх. И ему
показалось, что он действительно видит наполненное весенним сиянием небо. Но
небо то оставалось прежним, завешенной ядовито-черной недвижимой вуалью -
это волосы девушки принял он за солнечный свет.
оторвал его от груди, и отбросил куда-то, неведомо куда. Сразу стало легко,
и он устремился ввысь - поднимался до тех пор, пока не уткнулся в эту завесу
из черных туч. Сначала, в этом страстном своем порыве, хотел прорваться
через нее, но только погрузился голову в это марево, и тут же вырвался
обратно - голова нестерпимо болела, в легкие словно раскаленного железа
налили - так велика была эта новая боль, что он, быть может, и вновь сил
лишился, но тут девушка поцеловала его в губы, и он почувствовал новый их
приток, засмеялся даже, но вот она шепнула ему:
яркая, самая прекрасная из звезд, прибила солнечным молотом создателя и
серебристым гвоздем к тому месту в ядовитых тучах в которое погружался
головой Михаил. Затем прошептала:
город, который казался какой-то мрачной, занесенной снегом игрушкой. А над
городом возвышалась исполинская ведьма - настолько исполинская, что могла
вот-вот поглотить их; настолько уродливая, что рассудок не выдерживал этого
зрелища; настолько могучая, что всякое сопротивление, казалось, не имело
никакого смысла.
звездное небо, которым когда-то прежде любовался - ведьма со всеми ее
ужасами показалась ему ничтожной, против этой красоты, и вот он полетел -
стремительный, вихрю подобный.
пряжа - это было звездное небо - и его уже не требовалось прибивать
гвоздями, оно само занимало место туч. Для тех, кто стоял на земле
представлялось, будто столь привычная для них мрачная завеса счищается некой
могучей кистью, и открывается никогда им невиданное, но такое прекрасное,
что они сразу же в это влюблялись, так как нельзя было это не полюбить.
и от страха; она то чувствовала, что теперь ее владычеству, по крайней мере
в этом месте приходит конец. Свет звезд, а еще больше - солнечное золото
волос девушки обжигали ее, но все-таки не отступала, все-таки гналась за
ними. Как только появились звезды, она приняла свои обычные размеры - чуть
больше и массивнее человека, и она полетела бы вниз, но там, возле звездного
купола остались еще обрывки ядовитых туч - с земли их не приметил бы даже и
самый зоркий глаз, однако на самом деле они были достаточно велики, чтобы на
них могла уместится ведьма. И она стремительная, яростная, вопящая,
перепрыгивала с одного обрывка на другой, и не только не отставала от
стрелою летящего Михаила, но даже, постепенно и настигала его. Но вот
окончание небесного купола - вот ссохшееся страшное поле - похоже, многие
пытались бежать из города через него - по крайней мере, тут и там, среди
трав белели обглоданные ветром кости. И тут вновь взмахнула девушка молотом
создателя и следующий гвоздь поставил здесь мраморный фонтан. Ведьма уже
Сертаков Виталий
Николаев Андрей
Самойлова Елена
Андреев Николай
Роллинс Джеймс
Белогорский Евгений