звоном. Этот топчан был чересчур мягок для него.
оплавленные по краям плафоны. Не выползающий из своего угла богомол -
длинный, как карандаш, вдвойне нелепый здесь, на Саквенте, иссыхал от
тоски в мучительной неподвижности. Увы, не водилось тут для него ни мух,
ни пауков. Каждый вечер Эрих размазывал пальцем по стене мясной фарш, и,
подождав немного, богомол ковылял к своему ужину. Сегодня Эрих забыл про
своего воспитанника. Клэнг велел отладить голографический проектор, и, как
это ни странно, контуженный и туповатый Эрих оказался единственным
смыслящим в оптике специалистом. Сумка с фильмотекой висела на вешалке у
двери. Что-то там было о ракетодромах, о подходах к ангарам, о грузовых
крейсерах и их управлении. Клэнг хотел, чтобы они знали о предстоящей
операции все необходимое. "Кое-кому не мешало бы освежить память и
потренировать мозги", - приговаривал он и при этом красноречиво поглядывал
в сторону Дуга. Взгляд у Клэнга был такой же, как у Томаса. Та же
прозрачная голубизна, менее всего напоминающая небо, - скорее пустоту,
угарный отблеск пламени. Впрочем, на глазах сходство и завершалось. Клэнг
не был гигантом и не гнул в пальцах трехдюймовые гвозди, однако он тоже
умел пугать. Будучи сухоньким человечком невысокого роста, он отличался
поразительной стремительностью движений и даже холодным своим взглядом он
не давил на людей, а скорее обстреливал, выцеливая уязвимые места, пытаясь
пробить защитную оболочку и дотянуться до души. Говорил Клэнг неприятным,
режущим слух голосом. Именно он в ту первую их встречу уложил Дуга
профессиональным ударом.
неотличимо похожие один на другой. Обиды его давно прошли. Не собирался
протестовать он и сейчас. Они действительно должны были готовиться к
операции. Во всяком случае это было интереснее, чем шлифовать взглядом
стены. И если бы он разбирался в голографических проекторах, давно бы
присоединился к Эриху.
Габриэля.
Мексики... В этой компании все они продолжали называть друг друга земными
именами. Исключение составляли разве что Дуг и Конда. Черт его знает
почему, но имена их годились и на Земле. И потому в отличие от прочих,
вылезая наверх, им не надо было обращаться в Паргов, Кунхов и Кеннетов.
Впрочем, наверх выбиралась одна Конда. Ради собственной безопасности Дуг
был вынужден мириться с подвалом.
поражаясь его загадочному звучанию, при этом абсолютно не понимая причин
собственного небывалого волнения. Холодный взгляд девушки нимало не смущал
его. Куда более смущающим обстоятельством являлось то, что приходила она
как-то всегда не вовремя, обязательно заставая Дуга или пьяным или
побитым. Иных же вечеров здесь не существовало. Тоска, замкнутое
пространство и обилие спиртных запасов заставляли браться за бутылку.
Иначе впору было завыть волком. Чем-то это напоминало давние испытания в
сурдокамере, только сейчас все обстояло значительно хуже. И прежде всего
потому, что терпеливыми саквентянами они уже не являлись. Тело и душу
точили неведомые черви. За умопомрачительно долгий день заговорщики
доходили до настоящего исступления, когда на строгие директивы Клэнга и
Виктора становилось попросту наплевать. Конда проявлялась из зыбкого
туманного окружения, словно ангел из облака - легкий и безмолвный, в
ореоле блистающего великолепия. И всякий раз повторялось одно и то же:
опухший и едва держащийся на ногах, Дуг тотчас спешил к ней, как ребенок к
матери, бормоча восторженную нелепицу, порываясь вновь защитить от Клэнга,
от Эриха, от всех вместе взятых. Должно быть он казался ей омерзительным,
но Дуг избегал подобных мыслей. В периоды трезвости он все чаще замечал за
собой, что начинает скучать по девушке. Днем она работала где-то на
поверхности, вечерами иногда заглядывала к ним. Долго не видя ее, Дуг
исходил от зависти к крючконосому Габриэлю, который каждую ночь умудрялся
напиваться до такой степени, что хмельного заряда хватало на весь
последующий день вплоть до очередного вечера и очередной попойки. На него
давно махнули рукой, впрочем, как махнули рукой на всю подвальную
компанию. Дуг, Эрих, Габриэль и Терентий интересовали организаторов
заговора лишь в качестве "составных элементов" операции. Некой загадкой
представлялась будущая роль Конды, но об этом Дугу не хотелось
задумываться. Он предпочитал отгадывать иной ребус, пытаясь постичь суть
человека, возглавляющего заговорщиков.
вызывал в нем невольную симпатию. Голос главного заговорщика звучал
задумчиво и плавно, никогда не поднимаясь выше определенного порога. Тем
не менее его всегда слышали.
чаще всего предпочитали недоговаривать. Но выходило, что именно Виктор
держал Томаса на крючке, зная про полицейского нечто, заставляющее
самоуверенного великана помогать им. Виктор действительно умел подчинять
себе людей. Даже Клэнг, язвительный и вспыльчивый, не признающий ничего и
никого, вытягивался в струнку при появлении "вожака". Наконец, тот же
Виктор, как выяснил Дуг, защитил Конду в свое время от домогательств
обработчиков. И он же запретил подвальной команде даже прикасаться к
девушке.
Дуг от таких рассуждений моментально свирепел и рыком заставлял умолкать
горбоносого толстяка.
Виктора оружие. Дуг, лежавший с опухшей переносицей, хорошо слышал его
жалобные вопли. Рядом, прямо на полу, похрапывал Эрих, и Дуг молча
поражался, что разбившаяся от удара скамейка не причинила контуженному
гиганту ни малейшего увечья. И в эту минуту за кошмой громко заскулил
Габриэль. Дуг не понял, что с ним делали, но тотчас различил протестующий
голос девушки. Ей что-то лениво возразил Виктор. Но так или иначе толстяк
примолк. А потом кошма колыхнулась, и в полумрак комнаты заглянула Конда.
Дуг едва успел смежить веки. К такому приходу он не был готов. Проще всего
было притвориться спящим. Однако и, зажмурившись, он продолжал видеть
комнату ее глазами: рыжего, безобразно храпящего Эриха со связанными за
спиной руками и его - грязного, с разбитой физиономией, с сизым носом и
красующейся на лбу глубокой ссадиной. Ему было стыдно за свой вид, за свой
запах, и когда кончиками пальцев она осторожно провела по его вздувшейся
переносице, он вздрогнул так, что напугал и ее и себя. Разумеется, он
вздрогнул от неожиданности, а не от боли, но Конда тут же отдернула руку.
Мгновением позже Дуг расслышал, как она тихонько покидает комнату.
Волшебные секунды были упущены, оставалось только беззвучно ругаться. Дуг
знал: повторись все снова, - он лежал бы, не шелохнувшись.
визитов глаза Конды не задерживались на нем долее, чем на прочих. А на все
его пьяные выходки она отвечала холодным, безучастным взглядом.
отрешенно глядя в собственные колени. Потом встал и шатко поплелся
сморкаться в туалет. Длительная и омерзительная процедура... Контуженный
Эрих воспринимал ее невозмутимо, однако Дуг с трудом сдерживал
подкатывающую к горлу тошноту. Зато через несколько минут, лучась
улыбчивыми морщинами, Габриэль уже суетился над плитой, вскрывая ножом
жестяные банки, выкатывая из-под кровати зеленые и звонкие бутыли. Дуг,
охая, поднялся.
мыча, Эрих возился с громоздкой системой линз. Что-то у него там не
ладилось, но на помощь ему никто не спешил. Дуг сидел уже с Габриэлем,
слушая порядком поднадоевшие рассказы - про методику выслеживания человека
в горах, про то, как проще всего оглушить противника, не проломив череп,
про сотни других мелких пакостей крупных профессионалов... В очередной раз
рыкнув в своем закутке, Эрих выключил аппаратуру и поднялся.
дрожащие губы. Он что-то силился сказать, но ничего не получилось. Махнув
в конце концов рукой, Эрих с шумом пододвинул к ним свежесколоченную
скамью и присел за стол.
голосок Габриэля, повествующий о пытках и раскаленном металле, о
доносчиках среди дезертиров о картах и рулетке - лучшей из всех земных
выдумок... И Дуг совсем не удивился, обнаружив в своей руке наполненный до
краев стакан. Это казалось уже необходимым - чтобы с радостью внимать
болтовне бывшего карателя, смотреть в щетинистый подбородок Эриха хотя бы
без отвращения.
наверх погулять по улицам города - только чтобы полюбоваться бездонным
небом, подышать свежим воздухом. Но об этом даже не приходилось мечтать,
и, не дожидаясь компании, Дуг выцедил весь стакан без передыху, гулко
поставил на стол. Еще пару раз по столько, и этот прокисший подвал станет
веселеньким и симпатичным. Зачем думать о том, что на том берегу и
строго-настрого запрещено.
милок! - ловко орудуя ножом, Габриэль разбросал по тарелкам сидящих
кусочки чего-то желеобразного, дымящегося. - Любого из нас там засекут в
три счета - в этом даже не сомневайся. Первая проверка документов - и ты
на крючке!
Флинт Эрик
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Круз Андрей
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей