него был камень на сердце.
вставать посреди ночи. Может, у него неприятности с девушкой, а
в таком случае должен тебе сказать, что любовные дела констебля
Мак-Дональда меня не касаются. Спокойной ночи. Я должен был
прислушаться к тому что сказал Ханслетт. Ради самого же
Ханслетта.
Глава третья. ВТОРНИК, 10 ЧАСОВ УТРА - 10 ЧАСОВ ВЕЧЕРА.
меня разбудили. Да, все-таки разбудили. Надо быть в стельку
пьяным или покойником чтобы не проснуться от этих воплей от
грохота, если они раздаются в каких-нибудь двенадцати дюймах от
вашего левого уха.
яхты.- Могу я подняться ва борт? Эй, эй, эй!
насильно вырванной из сна, с трудом опустил непослушные ноги на
палубу и встал с койки. И чуть было не упал: мне показалось,
что у меня только одна нога. А шея болела просто нестерпимо,
Взгляд в зеркало подтвердил, что внешность вполне соответствует
самочувствию.
сне Ханслетт. Я вернулся к себе и стал возиться с халатом и
шотландским шарфом. Слышно было, как наверху закрепляют
швартовы,- если не поспешишь, незванный гость может застать
меня врасплох.
гонимые ветром, шли однообразной грядой волны - достаточно
высокие, чтобы выход в море на сравнительно небольшой яхте стал
делом не только трудным, но и опасным. Не менее трудно и опасно
это было и для катера, который болтался ва волнах бок о бок с
нами. Он был невелик - меньше, чем могло показаться с первого
взгляда,- но все же достаточно солиден, чтобы иметь
застекленную каюту на носу, рулевую рубку, напичканную всякими
переключателями и светящимися циферблатами, которые не
посрамили бы кабину стратегического бомбардировщика, а на корме
- низко посаженный кокпит, где могла бы с комфортом принимать
солнечные ванны цели футбольная команда. На палубе находились
три матроса в черных дождевых накидках к фасонистых французских
бескозырках с черными лентами; двое из них цеплялись баграми за
стойки ограждения "Файркреста". Полдюжины больших надувных
кранцев не допускали, чтобы "Файркрест" коснулся своей
плебейской обшивкой безупречной лаковой белизны корпуса катера.
Мне не было нужды читать надписи ва бескозырках матросов. чтобы
узнать катер, обычно подвешенный иа кормовых талях "Шангрн-Ла".
кителе с блестящими пуговицами, над головой он держал зонтик,
при виде которого библейский Иосиф позеленел бы от зависти;
увидев меня, этот опереточный моряк перестал барабанить по
обшивке "Файркреста" я уставился ва меня.
глотке слова.- Наконец-то! Нельзя же столько копаться,
приятель. Я совсем промок, просто насквозь,- Несколько темных
пятнышек выделялись на белоснежном рукаве.- Могу я подняться на
борт?
удивительной для его лет и сложения легкостью и протиснулся в
нашу рулевую рубку впереди меня - что было эгоистично с его
стороны, поскольку он был с зонтиком, а я в одном халате. Я
прошел следом и закрыл дверь.
загорелым скуластым лицом, на котором выделялись кустистые
брови, длинный прямой нос в рот, казалось, застегнутый на
"молнию". Привлекательные малый - если вам нравятся люди
подобного типа. Темные колючие глаза осмотрели меня с ног до
головы и, если иве и удалось прокавести ва него впечатление, то
он сумел скрыть это. - Простите мою медлительность,- извинился
я.- Слишком мало спал. Ночью нас посетили таможенники, и после
этого я уснуть не мог.
правда выплывет наружу,- и заработаете репутацию безукоризненно
честного человека,
сказать "тьфу!" или "чепуха!", но передумал.- Банда невыносимых
нахалов. Да еще посреди ночи... Надо было вышвырнуть их за
борт. Пусть бы там и болтались. Невыносимо! Какого черта им
было нужно?
Айршнре. Пропавшее судно.
последнее проклятие таможенникам, я счел вопрос исчерпанным.-
Скурос. Сэр Энтони Скурос.
заставило меня поморщиться - иа-за колец, которыми были унизаны
его пальцы. Я не удивился бы, увидав несколько штук и ва
большом пальце, но он, видимо, просто забыл о нем.-Сэр Энтони
Скурос... Я слышал о вас, разумеется.
то, что я всех их презираю. Они говорят, что я плохой киприот,
что свои миллионы я важил благодаря жестокости. И его правда.
Греческое правительство заставило меня покинуть Афины. Это тоже
правда. Я стал британским подданным и купил титул. Это тоже
истинная правда. Деньги могут все. В будущем я, пожалуй, стану
баронетом, но пока рынок еще не созрел. Цены должны упасть.
Могу я воспользоваться вашим передатчиком? Я вижу, он у вас
имеется.
что было и неудивительно после бессонной ночи.
Пентагон прикрыл несколько важных проектов. Цены на сталь
падают. Мне нужно связаться с нью-йорским маклером.
собственный передатчик? Разумеется...
концов произошло невероятное: его рот исчез совсем.- Это
срочно, мистер Петерсон.
не умел. Его, владельца супер-радиостанции на "Шангри-Ла",
спрашивать, управится ли он с вашим простеньким аппаратом,- это
все равно, что спросить у капитана реактивного авиалайнера,
сможет ли он пилотировать планер.
начнет. Но этого я ему не мог сказать. Всему свое время. Я
спустился в салон, посмотрел было на бритву, но решил не
затевать этого - все равно побриться я ве успею. Так оно я
вышло. Оа появился в дверях минуту спустя. Вид у него был
недовольный.
сказал я тактично.- Может быть, я сам...
неисправен.
до чего только мог дотянуться. Бесполезно.
осмысленное выражение,
недоверия, а затем и негодования. Наконец я сказал:
сломан. Те же самые ночные посетители.
Единственное кроме вас с вами судно, на котором был передатчик.
Искурочен. Примерно так же как и ваш.