Чтение 11–й страницы книги ~Следователь по особо важным делам~

небольшими, загнутыми вверх полями, и при этом-замасленная куртка, штаны с
пузырями на коленях, заправленные в сапоги. Сапоги же - шевро, надраенные
до блеска. Как он сохраняет их в чистоте на разбитых, грязных дорогах? Я
поинтересовался.

- Я же в машине, - ответил он, несколько озадаченный моим вопросом, и
сказано это было таким тоном, будто ездил он на "Чайке" по вымытой, чистой
Москве.

Длинные, спутанные волосы, чуть подкрашенные.

И прямо-таки дворянские баки и усы - холеные и аккуратно подстриженные.
Кисти рук тонкие, длинные, но загрубелые от баранки, черные от машинного
масла. Во рту - погасшая трубка...

Во всем его облике, где соседствовали крайности, пожалуй, самым
примечательным являлись глаза. Светло-голубые, при сильном освещении они
светлели еще больше и казались прозрачными.

Во всяком случае, шофер совхоза "Маяк" выглядел необычно.

Я попросил его рассказать о том злополучном вечере, когда они выпивали
в доме Залесских, а потом у него.

-Вы считаете, - спросил он, поглаживая, бритый подбородок, если бы мы
не выпили, Аня не решилась бы на это?

- Меня интересуют подробности. Детали.

- Но я уже рассказывал...

- Повторите, пожалуйста, еще раз.

- Знаю, - усмехнулся он, пыхнув погасшей трубкой, - ловите на деталях.

Я пропустил его замечание мимо ушей.

- Изложите, пожалуйста, последовательно, как все происходило.

- Днем встретил возле клуба Валерия. Он сказал, заходи, посидим, мол. У
меня, то есть у нас, и в мыслях не было напиваться.

- Но водку принесли ведь вы.

- А как же с пустыми руками? Что, духи нести или подарок? Не день
рождения, а просто так...

- Хорошо, дальше.

- Ну, сели. Аня, помню, сготовила в тот день борщ и котлеты. Незаметно
выпили всю бутылку. Под хорошую еду.

- Аня пила с вами?

- Кажется, рюмочку. От силы - две. Валерий упросил.

- Но ведь она была в положении все-таки...

- Рюмку-то! Валерий твердил, что если пить вино, то ребенок родится
красивым...

- Ладно. Выпили. Маловато для настоящих мужчин...

Коломойцев улыбнулся:

- Вы сами подсказали нужную мысль.

- Нет, это ваши слова...

- Может быть, может быть. Я, честно признаться, инициативы не проявлял.
В гостях же, а не у себя. Валерий хотел еще. Аня, естественно, против. А
мне каково? Я их уважаю одинаково. Оба стоящие ребята. Поддержи одного -
другой обидится. Сижу, не выступаю.

- Наверное, можно было послушаться беременную женщину, как вы считаете?

- Да, виноват, смалодушничал. Должны понимать:

мужская солидарность... Короче, Валерий предложил пойти ко мне.

- Подождите, они. сильно поругались?

- Что вы! Интеллигентные люди. Она говорит, пожалуйста, мол, идите,
просто ей неприятно на это смотреть.

- Понятно. Ну а Залесский?

- Неужели вы думаете, что он грубил или хамил?

Все тактично. Он выступил, что надо, мол, еще выпить, чтобы
освободиться от стресса, очистить мозги. Я, говорит, тебя понимаю, пойми и
ты меня. С тем и пошли... Я считаю, что так и должно быть среди
современных людей. А?

- Много вы еще выпили?

Коломойцев болезненно поморщился. Напоминание о выпивке раздражало его.

- Понимаете, наверное, во всем виноват спирт.

- Вы хотите сказать, доза принятого спирта?

- Не-е-ет. Какой-то он был нечистый. С запахом. Может быть, в плохой
посуде был. Валерий обычно держался. А тут - как обухом по голове.
Отключились. Куда уж ему домой. Только травмировать Аню. И еще плохо ему
стало.

Коломойцев говорил быстро, проглатывал окончания.

К тому же шипящие он произносил с присвистом. И я иногда с трудом
улавливал смысл.

- Вы говорите, что ему стало плохо? - переспросил я.

- Простите за натурализм. Рвало. Среди ночи.

- А вы как?

- Худо. На следующий день я его вылил к чертовой матери, - сказал он
таким решительным тоном, что не оставалось никакого сомнения: спирт был
вскоре долит до капли.,

- Долго вы сидели?

- За полночь. - Он подумал. - Может быть, раньше, может быть, позже,
знаете, как под этим делом.,

- Не знаю,

Он усмехнулся. Пососал трубку.

- Ну да...

- Что "ну да"?

- Совсем, что ли, не потребляете?

- Нет.

- Теперь понятно, - сказал он загадочно.

- Что вам понятно?

- Вы все время выступаете насчет выпивки...

Я улыбнулся:

- Мне кажется, вас этот вопрос задевает...

- Ничего подобного. Выпиваю, как все. Не больше других. В наше время
без этого не обойтись.

- Вы так считаете?

- У людей теперь все чаще наступает стрессовое состояние. Чем его можно
снять? Немного выпить... В США, например, ищут заменитель алкоголю.
Проблема!

- Вы же шофер.

Коломойцев закинул ногу на ногу:

- Ну и что? Почему-то творческим работникам это разрешается. Им это
необходимо для вдохновения. А простым смертным - запрет. Они не люди...

- Уверяю вас, когда человека забирают в вытрезвитель, не смотрят,
простой он гражданин или известный артист, писатель, композитор...

Коломойцев решил меня поддеть:

- А если академик, тоже забирают?

- Положение для всех общее.

- Ну да, выступайте.

- Мне кажется, мы отвлеклись. Как вы этого ,ни хотите, вернемся к вашей
выпивке. Итак, Залесский в ту ночь оставался у вас ночевать?

- Да.

- А кто ухаживал за ним, когда ему стало плохо?

- Наверное, Евдокия Дмитриевна, моя хозяйка. Я спал.

- Вы, значит, не помните, что с ним было?

- Откуда! Узнал только наутро.

- Вы спали и ничего не слышали?

- Не слышал. Проснулся только утром.

- Хорошо. Станислав, какие взаимоотношения были в семье Залесских?

- По-моему, они отлично умели жить вместе, хотя и любили друг друга...

Я посмотрел на него почти с удивлением. Откуда у молодого парня такая
формулировка?

- На основании чего вы это заключаете?

- Я доверяю прежде всего своим чувствам.

- Видите ли, для протокола чувства - вещь в какой-то степени
нематериальная...

- А мне кажется, это, самое главное, - сказал он твердо.

- Хорошо. Давайте дальше. Вы, наверное, говорили с Залесским о жизни?

- Очень много.

- К примеру, как он относится к супружеской измене?

- Вы меня извините, но это мещанские разговоры.

- Понимаете, нам все-таки придется остановиться на данном вопросе...
важном для следствия. Как он относился к этому?

- По-моему, широко, по-современному...

- Конкретнее. Говорил ли он вам о том, что подозревает жену? Его
реакция на это?

- Нет, он не подозревал ее. Следовательно, какая может быть реакция?
Помню, ее уже увезли в район, он сидел на крыльце и выступал: "Зачем она
это сделала?

Главное - жизнь. Все можно понять и простить. Зачем она это сделала..."
Думаю, для него превыше всего было счастье Ани. Ну, а если изменила, что
ж, жизнь есть жизнь.

Валерии, как мне кажется, понимал все это и мог простить. Он, повторяю,
был большой души человек. Не копался в мелочах. Не захотел быть агрономом,
бросил институт, захотел увидеть свет - пошел простым моряком на корабль,
решил написать роман о целине - поехал за- тысячи километров. И уж,
конечно, какая-то там измена его не перевернула бы.

- А роман он написал?

- Сказал, что собирает материал пока... А потом... До этого ли было?

Итак, Залесский тоже без пяти минут агроном. Сведение интересное.
Новое. Надо бы ознакомиться с его автобиографией в отделе кадров.

- С Аней они познакомились в институте?

- Да, она училась курсом младше.

- Интересная собой?