"Доброе утро!" -- высоким, ясным голоском.
одеяло до самого носа, и ее темные густые волосы чуть увлажнились у висков.
Он прижал палец к губам и шепнул:
ложись рядом.
Гун. Она сунула ему книгу и уткнулась головой ему в подмышку.
перед кроватью. Он закряхтел, поднял Бодиль и уложил ее на прежнее место.
Затем он развернул газету и начал читать. Когда он добрался до иностранной
хроники на двенадцатой полосе, Бодиль сказала:
детскую. Иоаким -- ему был год без малого -- стоял в решетчатой кроватке.
Завидев отца, он выпустил из рук перекладину кровати и с шумом плюхнулся на
подушку Насчет стенки Бодиль, к сожалению, не преувеличивала: так все и
было.
гибкого шланга. Затем он завернул малыша в купальную простыню и уложил его
рядом со спящей Гун. Постельное белье и пижамку он прополоскал, замыл спинку
кровати и обои, достал чистый полиэтиленовый подгузник и пеленку, и все это
время Бодиль вертелась под ногами. Она была очень довольна, что теперь отец
сердится не на нее, и демонстративно охала по поводу ужасного поведения
братца. Покуда Кольберг наводил порядок, время перевалило за половину
восьмого, так что ложиться снова уже не имело смысла.
проснулась и играла с Иоакимом. Она согнула ноги в коленях, а малыша взяла
под мышки, и он, как с горки, съезжал с ее колен на живот. Гун была красивая
темпераментная женщина. К тому же умная и с хорошим характером. Кольберг
всегда мечтал жениться на такой, как Гун, и не желал удовольствоваться
меньшим, хотя женщин на своем веку повидал немало. Когда он наконец встретил
Гун, ему был уже сорок один год, и надежда почти покинула его. Гун была
четырнадцатью годами моложе и, право, стоила того, чтобы ее дожидаться. Их
отношения с первого дня развивались естественно и просто, без каких-либо
осложнений.
-- У тебя еще есть время.
уговоры. Он лег рядом с ней, просунул руку под ее шею, потом опять встал,
отнес Иоакима в детскую, поставил его на почти высохший матрац, надел
ползунки и махровую распашонку, кинул в кровать несколько игрушек и вернулся
к Гун. Бодиль сидела на коврике в гостиной и играла в скотный двор.
голоском:
запер за ней дверь. Теперь дети им не мешали, и, проведя некоторое время
наедине с женой, он задремал в ее объятиях.
подземной дороги показывали восемь часов двадцать три минуты. Садясь в
машину, он помахал Гун и Бодиль, стоявшим у кухонного окна.
добраться туда через Орсту и Энскеде и тем самым избежать "пробок".
ирландскую народную песню.
проезжал, расцветали крокусы и гусиный лук. Леннарт Кольберг находился в
отличном расположении духа: если не произойдет ничего непредвиденного, он на
работе не задержится и вскоре после обеда сможет вернуться домой. Гун
съездит к Арвиду Нордквисту, купит чего-нибудь вкусненького, и это
вкусненькое они съедят, когда уложат детей. Даже после пяти лет совместной
жизни оба считали, что по-настоящему хорошо вечер можно провести только
дома, только вдвоем, приготовить что-нибудь вкусное и потом долго сидеть,
есть, пить, разговаривать.
поднакопил лишний жирок, или слегка раздобрел, по его собственному
выражению.
утратил былую подвижность, рисковал жестоко ошибиться. Кольберг мог проявить
неожиданное проворство и до сих пор владел техникой и навыками, которые
приобрел в бытность парашютистом.
которая занимала его последние годы. Ему все меньше нравилась его профессия,
он охотно бросил бы ее вообще. Проблема и раньше была не из легких, а стала
еще сложней потому, что год назад его назначили инспектором уголовной
полиции и соответственно положила более высокое жалованье. Не так-то просто
инспектору уголовной полиции сорока шести лет от роду найти хорошо
оплачиваемую работу не по специальности. Гун, правда, говорила, что ей
плевать на деньги, что дети скоро подрастут и тогда она снова пойдет
работать. Кроме того, она уже теперь не теряла времени даром и за четыре
года сидения дома выучила еще два языка, значит, и платить ей будут больше,
чем прежде. До рождения дочери она была старшим секретарем и может в любую
минуту получить хорошо оплачиваемое место, только Кольберг не желал, чтобы
ей пришлось вернуться на работу раньше, чем ей этого в самом деле захочется.
роли пенсионера.
активной и разнообразной деятельности.
Мартин Бек по субботам выходной.
а во-вторых, поблизости не будет ни одного толкового человека, с которым
можно отвести душу", -- подумал Кольберг, и настроение у него сразу
испортилось.
насвистывать.
XII
невидящим взглядом. Переход от прелестей семейной жизни к мерзостям службы
не совершался у него так просто и естественно, как у других, у Мартина
например.
"пробок".
дворе. В ту минуту, когда он вылезал из машины, Гунвальд Ларсон сел в свою и
уехал.
держал какие-то бумаги и явно шел по делу.
поднял головы от своих бумаг. На появление Кольберга он реагировал только
одним словом:
присел боком на край стола и углубился в чтение.