такой скорбный рот, и видно, как она несчастна; но она слишком горда и
упряма, и ни за что не расплачется. Она искательница приключений, у нее
богатая фантазия, она ждет принца. Кстати, что это за история с пятью
талерами, которые вы якобы дали гребцу?
назад. Мы стояли на палубе почтового парохода, он еще не отчалил. Шел
дождь, и было холодно. Женщина с ребенком сидит на палубе и вся дрожит.
Эдварда ее спрашивает: неужели вам не холодно? Как же, ей холодно.
взгляда Эдварды. Я не родился в палатах, я начинал с медных грошей и не
швыряю денег без счета. Я отодвигаюсь подальше от женщины с ребенком и
думаю: если надо заплатить за нее, пусть платит сама Эдварда - они с отцом
побогаче моего. И Эдварда, разумеется, платит сама. В этом ей нельзя
отказать, у нее, бесспорно, доброе сердце. Но совершенно ясно, как дважды
два, она ждала, чтоб я купил билет в каюту для женщины с ребенком, я это
понял по ее взгляду. Теперь слушайте дальше. Женщина встала и принялась
благодарить.
самым невозмутимым видом указывает в мою сторону. Ну, что вы скажете? Я
слышу, как женщина благодарит теперь уже меня, я не знаю, что отвечать, но
что тут поделаешь? Вот вам один из случаев, но я мог бы рассказать еще. И
те пять талеров гребцу она, разумеется, дала сама. Если б это сделали вы,
она бы кинулась к вам на шею; еще бы - рыцарь без страха и упрека, не
пожалевший столь значительной суммы за стоптанный башмак, - такую она
нарисовала себе картинку, таковы ее понятия. А раз вы не догадались, она
все и проделала сама от вашего имени. В этом она вся - безрассудная и
расчетливая вместе.
что ей дано слишком много воли, она делает, что захочет, она избалована,
она окружена вниманием. Всегда под рукой есть кто-то, на ком можно
проверять свое могущество. Замечали вы, как я с ней обращаюсь? Как со
школьницей, с девчонкой. Я распекаю ее, исправляю ее речь, не пропускаю
случая поставить ее в тупик. Думаете, она не понимает? Ах, она горда и
упряма, ее это еще как задевает; но она до того горда, что ни за что не
покажет виду. А потачки ей давать нельзя. До того, как появились вы, я уже
год ее воспитывал, наметились кое-какие перемены, она стала плакать, когда
ей больно или досадно, стала похожа на человека. И вот появились вы, и все
пошло насмарку. Вот так. Один теряет терпенье, и за нее принимается
другой; после вас, очень может быть, появится третий, кто знает...
сообщить? Должен ли я помочь вам в воспитании Эдварды?
говорите - неужели никто с ней не сладит? Отчего же? Она ждет своего
принца, его все нет, она ошибается вновь и вновь, она и вас приняла за
принца, у вас ведь взгляд зверя, ха-ха! Послушайте, господин лейтенант,
вам бы надо захватить сюда мундир, он бы пригодился. Нет, отчего же никто
с ней не сладит? Я видел, как она ломает руки в ожидании того, кто бы
пришел, взял ее, увез, владел бы ее телом и душою. Да. Но он должен
появиться издалека, вынырнуть в один прекрасный день неизвестно откуда и
быть непременно не как все люди. Вот я и полагаю, что господин Мак
снарядил экспедицию, это его путешествие неспроста. Господин Мак однажды
уже отправлялся в подобное путешествие и вернулся в сопровождении некоего
господина.
Это был человек моих лет и хромой, вроде меня. Какой уж там принц.
мы, однако ж, заболтались. Через неделю вы уже сможете ступать на больную
ногу. До свидания.
19
это голос Эдварды.
мое имя, боже ты мой, и голос у нее звенел и срывался.
меня. И вдруг все сделалось как прежде; она надела свою перекрашенную
кофточку и передничек повязала чуть ниже пояса, чтоб стан казался длинней.
Я все это тотчас заметил, и ее взгляд, ее смуглое лицо, и брови высокими
дугами, и эти ее нежные руки - все так и полоснуло меня по сердцу, и у
меня закружилась голова. И я ее целовал! - подумал я. Я встал и не
садился.
болит нога, вы ее прострелили. Господи боже, да как же это вы? Я только
сейчас узнала. А я-то все думаю: что это с Гланом? Он совсем пропал. Я
ничего не знала. Вы прострелили ногу, вот уж несколько недель,
оказывается, а мне никто и слова не сказал. И как же вы теперь? До чего же
вы бледный, вас просто не узнать. А нога? Будете вы хромать? Доктор
говорит, вы не будете хромать. Какой же вы милый, что не будете хромать, и
слава, слава богу! Я думаю, вы извините меня, что я так запросто ворвалась
к вам, я не шла, я бежала...
лице ее дыханье, я протянул к ней руки. Но она отпрянула. В глазах ее еще
стояли слезы.
ставил ружье в угол, я неправильно его держал, вот так, дулом вниз; и
вдруг я слышу выстрел. Произошел несчастный случай.
Постойте-ка, ведь это левая нога; но почему же именно левая? Ну да,
случайность...
левая? Вы ведь сами видите, я держал ружье вот так, стало быть, в правую
ногу я никак не мог попасть. Конечно, веселого мало.
же вы не послали к нам за едой? Как же вы жили?
протянули мне руку. А теперь глаза у вас опять погасли. Мне ведь не
почудилось?
что я сказал или сделал такого, чем вам не угодил? Надо же мне знать, хотя
бы на будущее.
глядела прямо перед собой, и ответила мне, не обернувшись в мою сторону:
вы и рассердились? Не забудьте, один дает мало, но и это много для него,
другой отдает все, и ему это нисколько не трудно; кто же отдал больше? Вы
приуныли за время болезни. Да, так к чему это я?
краска, она говорит:
ее за любезный визит.
написал письмо с просьбой, чтобы мне выслали мундир.
20
листьях сидят жуки, жужелицы на тропках. Как меня встречают! - подумал я.
Каждой порой чувствовал я душу леса, я плакал от любви, радовался
несказанно, я изнемог от благодарности. Лес ты мой милый, мой дом,
здравствуй, - хочется мне сказать от всего сердца... Я останавливаюсь,
озираюсь во все стороны, сквозь слезы называю имена птиц, деревьев,
камней, трав и букашек, оглядываюсь и по очереди их называю. Я гляжу на
Прозоров Александр
Жюль Верн
Корнев Павел
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий