думать будет не столько он, сколько большие люди в его стране, которые
р_е_ш_а_ю_т_. Их раздумья длились дней десять. Он позвонил мне утром в
офис и сказал:
на ланч. Выберите сами.
ресторанчик, господин Манджери Рао согласился...
когда лежа в постели итожил, не ощущая в душе торжества, поскольку
понимал, какую ношу взвалил на себя, когда ее придется тащить по
возвращении в Москву. Ни Кнорре, ни господин Манджери Рао не были виновны
в том, что мне предстоит. Я сам вызвался. Занавес поднят. И я на сцене.
Соло...
отправились на Монмартр. В толчее среди зевак и знатоков мы подходили к
художникам, рисовавшим тут же по заказу портреты желающих или просто
продававших свои уже готовые работы. Я хотел что-нибудь купить, чтоб
увезти в Москву на память, воспользовавшись советами опытной Леони. Она
выбрала три акварели: утро на Сене, в дымке баржа; портрет негритянки с
замысловатыми серьгами-висюльками; огромный гальский каплун в пестром
оперении на фоне разгорающейся зари. Затем мы двинулись к белоснежной
базилике Секре-Кёр, царившей на холме. Ее главный восьмиметровый купол,
увенчанный крестом, казалось сам плывет на фоне медленно ползущих облаков.
У основания широкой многоярусной лестницы молодые негры и арабы торговали
разложенными на ковриках поделками: вазочками из тонированного гипса,
толстыми декоративными свечами, плетенными из соломки сумочками. На
ступенях - снизу до верху - сидели парни и девушки, кто читал, кто болтал,
кто просто отдыхал, откинув голову, зажмурив глаза, подставив лицо
последнему осеннему солнцу. У колонн портала устроились пожилые люди,
молодые мамы; детишки скакали по ступеням. Здоровенный негр-фотограф ходил
с "Полароидом" от группы к группе, фотографировал, тут же отдавал
фотоснимок, получал плату и быстрым взглядом высматривал, на ком еще можно
заработать.
яруса лестницы у сетки ограждения. Рядом с ним стояла цыганка в пестром
платке, в юбках, выглядывавших одна из-под другой, в красных сапожках на
высоченных каблуках. На одной руке она держала младенца, закутанного в
тряпье, другая была протянута Желтовскому за подаянием, через плечо у нее
висела торба. Мы подошли. Желтовский поднялся, отогнал цыганку. Я
познакомил его с Кнорре, втроем мы уселись на ступени.
Куда прислать вам пригласительный и проспект? - спросил я.
Желтовский. - Приду. В котором часу и куда?
зал у Общества дружбы "Франция-СССР" двенадцатого района Парижа.
негр-фотограф. Трижды щелкнув нас "Полароидом", сверкнув зубами, он
вежливо преподнес мне, Желтовскому и Кнорре по фотоснимку. Кнорре заплатил
ему, негр поблагодарив, удалился.
меня это фотографирование...
киоску сувениров и купил небольшую, размером с ладонь, пепельницу из
тонкого фаянса: прямоугольная, покрытая кобальтом, с четырьмя выемками по
сторонам для сигарет; кайма по периметру с бутонами по углам и с профилями
фигурок пастуха и пастушки времен Людовика XIV в центре выполнены
позолотой. На обороте по кругу надпись "Veritable porcelain D'art", а
внутри заглавные буквы "IK". Как я понял - Ив.Кнорре.
производит еще. Поехали обедать?..
Македонию. Консьержку он предупредил, тем более, что в лицо она меня
знала, и ключи от его квартиры вручила с приветливой улыбкой. Один день у
меня ушел на поездку автобусом в Орлеан, там я сделал небольшой миленький
сюжет: бракосочетание португальской пары в мэрии. На площади у мэрии
случайно увидел группу нарядно одетых мужчин, женщин, детишек; в центре в
белом длинном подвенечном платье с венком на голове стояла невеста, жених
был в черном костюме, в белой сорочке с рюшами под черной бабочкой. Оба
держали огромные букеты цветов. Я подошел, разговорил их, представился,
они очень оживились, узнав, откуда я; поснимав их, когда они вошли к мэру,
я занялся главным: у меня был "левый" заказ для частного издательства
"Земной шар". Они издают альбом "По долинам и замкам Луары". В этой серии
уже вышли "По Рейну", "Течет река Волга", "Дунайские волны". Мне же нужно
было отснять все связанное с Жанной д'Арк в этих местах, разумеется,
памятник - она верхом на коне, дом-музей, где она, семнадцатилетняя,
худенькая, тщедушная, но таскавшая на себе четверть центнеров доспехов,
провела две ночи, и еще многое...
- веселой симпатичной югославкой, работавшей фотолаборанткой в рекламном
агентстве. С нею меня познакомил однажды Поль Берар, и Милица без всяких
дала мне свой телефон...
донимала цыганка, а я ждал в это время Милицу, прошла бы для меня, как
мимолетная (мало ли теперь встречаешь соотечественников по заграницам!),
не пригласи он меня на выставку "Экспорттехнохима". Туда я поехал к пяти,
захватил с собой видеокамеру, заранее зная, что подобные выставки - скука,
что всю запись придется за ненадобностью стереть. Так оно потом и
оказалось. Народу в зале было немного, походили вдоль стендов, послушали
объяснения стендиста, гости вежливо и уклончиво говорили о возможных
протоколах, о намерениях и т.д. Эти сопли о намерениях, обычно, ни во что
конкретное не воплощаются. Уж это я знал. Перфильев был внешне возбужден,
приветлив, улыбчив, но по его умным глазам с осторожным взглядом я
понимал, что вся эта провинциальная показуха на хрен ему не нужна. Тут же
тоскливо слонялся его приятель-фирмач Ив Кнорре. Я поболтал с ним, он
рассказал о своей фирме "Орион", я оценил - мужик действительно занимается
полезным делом: клепает унитазы, а без них половина России, наверное, все
еще присаживается на корточки за сараями...
дружбы "Франция-СССР" 12-го района. И началась, как они назвали, "беседа
вокруг бокала вина", а проще говоря пьянка, разумеется за счет нашего
родного "Экспорттехнохима", т.е. государства. Гульбище набирало кондицию.
Россия в эту пору укладывалась спать или уже спала. И ни в Москве, ни в
Пошехонье люду нашему ни в каком дурном сне не снилось, куда, а главное -
пошто летят его денежки, ставшие бутылками с неведомыми этикетками, и то,
что денежки эти плюхнутся блевотиной в унитазы какой-нибудь фирмы
"Орион"...
несмотря на обильную закусь, начали путать мой, говоря по-научному,
опорно-двигательный аппарат. Я глянул на часы, было начало второго ночи.
Метро работает до часу пятнадцати. Ту-ту. Поезд в прямом смысле ушел.
квартиры Перфильева.
десятого, как раз успею.
предупрежу ее. На кухне на полке банка кофе.
или телефон, наконец, сообразил: телефон. Я прошлепал босой к столу, снял
трубку и прокашливая похмельную хрипоту буркнул:
сказал:
раньше.
Бажанов Олег
Белов Вольф
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Гюго Виктор
Шилова Юлия