оставшийся возле стелы, был Олег Зданевич, приехавший сюда утром рейсовым
автобусом. Он обошел стелу, внимательно перечитывая фамилии, потом,
остановившись на том, что искал, снял с плеча фотокамеру, поймал в
объективе слова "Василий Потапович Кунчич, 1902-1941 гг." и "Остап
Владимирович Ляховецкий, 1901-1941 гг.", сфотографировал их и зашагал к
кафе "Днестрянка". До отхода автобуса на Подгорск был час с четвертью.
Олегу не хотелось болтаться по городку, знакомых здесь вроде бы и не было,
но ненароком на кого-нибудь мог наткнуться.
давно село, но ровный его отсвет впитался в небо, на котором неподвижно
висела скоба блеклого месяца. Тишина и беззвучие, не шелохнется ветер,
обмерли листья. Крутые своды старых домов, купола церквей и стреловидные
уступы костельных башен гравюрно впечатаны в светлую высь.
Плавающие днем лебеди укрылись на краткий сон в маленьком углублении
берега под свесившимися почти до самой воды ветвями ивы. Не спала только
огромная чугунная лягушка на середине озера, выбрасывающая из своего рта
струю позванивавшей воды, от которой по поверхности расходились вялые
круги.
как-то лениво, поняли друг друга с первых фраз.
вытянул ноги, сильно напрягая мышцы.
башни старинной ратуши, где теперь помещался горисполком, в ночную тишину
куранты уронили три мягких музыкальных удара - без четверти двенадцать.
Блеклый серпок луны, словно выгнутое лезвие бердыша, пропоров кроны
деревьев, застрял где-то в ветвях далекого лесопарка.
выпуклой брусчаткой, стиснутыми невысокими домами, почти каждый значился
памятником архитектуры XIV-XVI веков. Автомобильное движение здесь было
перекрыто - в этом коридоре из древнего камня едва ли удалось бы проехать,
тем более разминуться.
многосерийное.
православная церковь вынуждена была заключить унию с Ватиканом, потеряв
таким образом свою самостоятельность, возник католический армянский
архиепископат, дом которого сохранился при Армянском соборе, куда и
направлялись сейчас двое. Собор стоял в конце улицы. Кажется в 1364 году
тут была создана епархия всех армян Руси и Валахии. Теперь здание, никем
не охраняемое, кроме таблички на стене, указывающей, что этот памятник
архитектуры охраняется законом, постепенно разрушалось. Калитка во
внутренний дворик оставалась всегда открытой - входи, кто хочешь, и делай,
что хочешь. Открытой была и узкая деревянная дверь на тяжелых кованых
петлях, ведшая в подземелье под зданием, где в отсеках находились теперь
складские помещения каких-то городских организаций и учреждений...
дохнула плотная многовековая сырость.
вытянувшийся на свечном фитиле. Две двери - одна против другой, - ведшие в
отсеки, бывшие когда-то то ли кельями, то ли местами захоронения, были
заперты на ржавые щеколды, на которых висели вполне современные замки.
стену и сильно потянул на себя. Раздался хруст вырванного из заклепок
металла, на землю упал замок.
повозиться. Один из них кашлянул и погасла свеча.
разведку не брали, - сказал главный.
Пришлось всунуть его в замочную скобу и попробовать вырвать ее из гнезда.
Но это был надежный лодочный замок.
сообразил: воткнул стальной прут в дужку щеколды и с силой несколько раз
подналег. - Вот так, - сказал, выдирая дужку из двери. - Ну, что тут на
закуску? - засмеялся, распахивая дверь.
старые немецкие из-под снарядов ящики, сохранившие свой серо-зеленый цвет
и даже черную маркировку через трафарет. Поверху шли слабенькие, чуть ли
не из жести петли, но в них - никаких замков, просто закрученные на
несколько витков куски хрупкой алюминиевой проволоки.
то, на что рассчитывали.
кружок света от карманного фонарика. Глянув в конец подземелья, где шли к
выходу каменные ступени, они увидели в дверном проеме человеческую фигуру.
Укоротив длину луча, словно подтянув его к себе, человек светил уже под
ноги и медленно спускался.
они, крадучись, достигли тупикового конца коридора и спрятались за широкий
выступ фундаментной кладки. Осторожно выглянув, увидели, что неизвестный и
нежданный посетитель вошел в один из отсеков. Находился там долго, все
время фонарик не гас, и слабое свечение падало оттуда в коридор, словно
отрезая им дорогу к бегству.
неуверенные шаги, снова вспыхнул луч, теперь человек светил на ступеньки,
поднимаясь к выходу. Наверху осторожно скрипнула прикрытая им дверь, и
наступила тишина...
затягиваясь, и подхватив сумку, двинулись к лестнице.
даже те, что ничего не проясняли в поиске или крушили надежду, тоже
являлись для Сергея Ильича результатом. Пришло, однако, письмо и иного,
полезного свойства.
родился 8 апреля 1918 г. в Подгорске. Мать его звали Анелия, урожденная
Радомская. Имя отца указано как Стефан, возможно, Степан Бучински. В
эмиграционном заявлении Майкл Бучински в 1950 году указал, что его
родители умерли и что у него был брат Александр, который проживал в
г.Подгорске. По образованию наследодатель был врачом. В дополнение к
нашему письму направляем фотокопии трех документов, полученных нами от
адвокатской фирмы Стрезера. Они просят уделить этому делу особое внимание
и как можно скорее найти наследников. Учитывая сумму наследства, мы со
своей стороны просим принять самые энергичные меры по их розыску.
Ильич разложил три листка веером.
больниц Нью-Йорка, заполненная собственноручно:
Подгорске (Галиция). В мае 1936 г. окончил гимназию "Освята" в Варшаве. С
1936 г. по 1939 г. учился на медицинском факультете Подгорского
университета. С 1945 г. по 1949 г. продолжал образование в университете в
Эрлангене (Западная Германия). Там же получил диплом врача. С 1949 г. по
1950 г. работал в городской больнице Нюренберга. С 1950 г. по 1951 г. -
врач в госпитале американской армии в Париже".
Акунин Борис
Гуревич Георгий
Лондон Джек
Корнев Павел
Сапковский Анджей
Эриксон Стивен